А я какая? – думала она, – грубая и уставшая, забывшая про нежность. Внешность моя – потеряна в одиночестве и в психологическом гнёте, разве принцу такое понравится!? Они на меня не смотрят, съедая глазами ярких куриц! Нужно меняться, конкурировать с ними, одежда должна быть милая, а работа легкомысленная – ненавижу швабру, она отняла у меня женское счастье, её надо сменить на что-то другое – буду работать с цветами. Так уборщица решила бросить свою работу, став флористом. Натянув на лице искреннюю улыбку, она бросила швабру, позвонила начальнику, уволилась с ненавистной работы, избавилась от якоря – мужа и начала жить новой жизнью, стремясь сделать её долгой и счастливой, перестав загораживать своим багажником проход в коридоре.

Вальс обрадовался, что она ушла и сказал:

– Видишь Шарик насколько сильный у нас прибор, теперь любая женщина может стать нашим, т. е. моим протеже-послушным роботом, от которого я могу получить всё необходимое. Представляешь потенциал этого прибора! Я могу использовать его для захвата разума женщин-политиков и жён глав стран, а затем внушить им идею о уничтожении этого мира посредством ядерного оружия!

– Наконец-то этот вульгарный, порочный мир, провонявший похотью и грязью, будет уничтожен, а эти звери, населяющие его, утратившие внутреннее содержание, забывшие джентельменские традиции, не способные стать настоящими леди, будут уничтожены… Все до одного, ВСЕ! Ненавижу, ненавижу! – фанатично-повышенной интонацией сказал Вальс.

Вальс спал и видел сон про свою империю, она цвела и пахла, живущие в ней люди разных полов любили друг друга, оттачивая технику вальса. Группа грязных извращенцев нарушила романтические законы, они, скрывшись от полиции нравов, решили устроить оргию, по сути, бунтуя против императора. Он не мог этого допустить, поэтому отправил на подавление их либидо свою гвардию. Гвардейцы были вооружены романтической энергией, а извращенцы держали в руках грязные приблуды, в итоге их похоть была подавлена, они обезоружены и схвачены, а затем приведены к императору на поклон.

И вот перед ним предстаёт сцена, в которой его величество встал с трона и начал бранить преступников, нарушивших романтические законы, а они, сделав виноватый вид, пытаются оправдываться. Высказав им всё, что о них думает, император потребовал, чтобы каждый из них показал технику вальса в одиночку. Посмотрев друг на друга, они от безысходности пожали плечами, согласившись, начав по очереди имитировать танец. Возгордившийся Вальс некоторое время брезгливо смотрел на их небрежные, бесчувственные движения, а потом, разозлившись, крикнул:

– Всех казнить! Не дождётесь милости!

Окончив во сне фразу, он услышал звонок, не понимая откуда и почему он звенит в его империи! Кто это позволил!? Кого там ещё казнить!? Почему он так противно звенит!? Только слегка проснувшись, до него дошло, что звонок ему не приснился, а звенел в реальности – он его слышал через сон.

Вальс открыл глаза, протёр их руками, посмотрел на часы – было 5 часов утра. Он сделал недовольную гримасу, выражающую нежелание вставать с кровати, а звонок всё звенел и звенел противным звоном. Кто-то специально сильно на него давил, держа пальцем, запуская непрерывный звон… А затем самозванец, устав ждать у двери, со злости начал ударять рукой по кнопке, выражая своё недовольство.

Придётся вставать… этот самозванец не унимается— всё звонит и звонит! – подумал Вальс и сначала спустил с кровати одну ногу, за ней вторую, потом, превозмогая лень, руками, упёршись в кровать, поднял своё тело, а после составляющие его тело мышцы стали просыпаться и участвовать в тяжёлой операции – утреннем подъёме тела с кровати. В фантазии Вальса человек, нарушивший его императорский сон, уже был назначен самым страшным преступником, заслуживающим самой страшной казни в мире. Нет —думал он – казнь – это милость для этого злодея, сначала будут пытки! Страшные пытки! И вообще надо ввести закон, запрещающий отвлекать императора от его государственного сна! В конституции – это пропишу! На первой странице! Выделю жирным шрифтом и 2 раза подчеркну! Каждый гражданин должен знать это как аксиому!

Не желая одеваться, он пошёл открывать дверь, будучи одетым только в мужские семейные трусы. Открыв дверь, на пороге перед ним предстало недовольно-высокомерное выражение лица журналистки. Она, как представитель местной богемы, терпеть не могла, когда кто-то делает что-то вопреки её желанию, поэтому пару секунд она сверлила хозяина дома глазами, а потом открыла свой рот и сказала: Я журналистика – работаю на телевиденье, веду передачу про мужские и женские отношения, а сейчас провожу интервью, узнаю мнение мужчин о женской фригидности. Мне интересно, что делают мужчины, если женщина без объективных причин отказываться с ними спать?

Вальс засмеялся и сказал:

– Шоу твоё глупое, а ты дешёвка – твоя карьера недоразумение! Признайся честно, что ты бесполезная, облизывающая начальников карьеристка!

– Никого я не лизала, я делала всё что мне говорили, училась, развивалась, или ты думаешь, что работать на ящике (телевиденье) так просто?

–Просто, сочиняй всякую чушь, разевай рот, не мешки же волочь! —утвердительно с нотками жизненной мудрости ответил Вальс

– Меня все в подворотне знают, многие ребята хвалят, считая, что мои ротик и губки рабочие, ягодкой их называют, и другие части тела тоже высоко оценивают – им нравится, как я их ублажаю… информационно…

–Твоё королевство лизаблюдов меня не волнует, получается целая феодально-лизаблюдская иерархия – ты лижешь своим студийным начальникам, они тебя за это подкармливают, а тебе зализывают задницу до алмазного блеска твои фанаты, своими языками убирая имеющуюся там грязь! Разве не в этом суть шоубизнеса? Даже если ты весь сброд с подворотен соберёшь – это не заставит меня уважать тебя!

От возмущения рот журналистки закрылся – она не знала, что ответить, с ней так грубо ещё никто не разговаривал. Ей избалованной молодой журналистке казалось, что её популярности хватит для покорения всего мира! Это действительно было так, многие люди её узнавали, иллюзорно считая не тупой, при этом, по сравнению с ней даже Вальс с его императорскими фантазиями казался гением!

Подавив в себе недовольство, она ответила:

–Ты не прав, я у многих брала… у одного брала, у другого брала… и некоторым давала… интервью —я ртом зарабатываю!

Вальс подумал:

–То же мне умение – вопросы задавать – любой школьник с этим справиться, и слегка засмеявшись сказал:

–Не сомневаюсь, что твой ротик натренированный, язык подвижный, а глотка глубокая.

–Да как ты смеешь со мной так разговаривать – она ответила ему, сделав гордую позу, топнув ножкой, как строптивая молодая кобылка, отойдя от возмущения сказала:

–Знаешь кто у меня муж? Нет? Он важный и влиятельный человек в городе, возглавляющий единственную в этом городе компанию ассенизаторов! Он повелитель человеческого дерьма! – последнее предложение она сказала с повышенно-аристократической интонацией

Вальс, услышав это, с отвращением сказал:

–Вы прекрасная пара – дерьмо к дерьму тянется – один выкачивает дерьмо, а другая заливает его в словесной форме на ящике в уши зрителям. Прямо круговорот отходов кишечника и головного мозга в человеческом обществе! Скоро я пойду в туалет, навалю твоему мужу работы!

–Да кто ты такой, чтобы так говорить? Ты никто – на телевиденье я тебя не видела, бизнеса у тебя нет, живёшь в нищих условиях – неудачник! – высокомерно и пафосно с нотками обиды сказала она.

Вальс слегка посмеялся над ней, и молча думал:

–Она настолько глупая, что не понимает с кем имеет дело – Я император вселенной! Опасно называть меня неудачником! Смелая, дерзкая! Повезло ей, что я на данный момент не могу натравить на неё своих гвардейцев – пусть живёт, наслаждается славой, как только я наберусь управленческих сил – она у меня попляшет!