Находясь длительное время в фантазии, углубляя её, начиная воспринимать её как реальность Вальс получил редкое офтальмологическая заболевание – восприятие мира в розовом цвете – это означает, что, смотря на мир, он видел его искажённо— все негативные явления стали восприниматься как позитивно-идеалистические. Сосед, спьяну путающий почтовый ящик его дома с туалетом, стал лучшим другом, а его испражнения в фантазии Вальса превратились в розы, которые он любил срывать и нюхать, их аромат был чудесным, также вкусно стало пахнуть в туалете, император даже ввёл санкцию на мытьё туалета, наслаждаясь благовоньями, при этом мусорки стали казаться ему цветочными полянами, в которых он мечтал уснуть.

Кроме симпатии к материальной грязи, он начал интересоваться информационной грязью, у него поменялось отношение к современному телевиденью, имеющиеся там информационные помои казались божественными – никакого вранья, бездарности и ушной лапши – только первосортно-неоспоримая правда и талантливые ведущие! Пока нормальные люди резали газеты, чтобы использовать их в качестве туалетной бумаги, Вальс считал это варварством, ему стали нравится имеющиеся там статьи, по качеству для него они были выше классической художественной и философской литературы, а писавшие их, сидящие на зарплате, журналисты казались смесью Аристотеля6 и А. П. Чехова7 – талантами!

Преступность тоже стала розовой – видя, как грабитель отбирает сумку у девушки, последнюю он отругал, за то, что она не проявила должной ласки к грабителю, а всяких извращенцев стал считать образцовыми мужчинами – джентльменами высокого уровня. Местный мэр, который раньше казался ему бесполезным, окутанный слухами про наличие нетрудовых доходов, используемых им для содержания гарема из нескольких женщин, тоже порозовел – стал восприниматься с искренней симпатией и преданностью, как образец нравственности, причём его Мерседес не казался иномаркой – старой советской машиной. «Остался же один честный чиновник, брезгующий буржуазной роскошью!» – радовался Вальс.

Все личностно и духовно пустые девушки воспринимались Вальсом как идеальные – с богатым внутренним миром, например соседка – вредная девяностолетняя старушка казалась 20 летней девушкой, ему нравилось наслаждаться её молодостью и внутренней привлекательностью, представляя её в качестве своей потенциальной жены, а проститутку, работающую на другом конце улицы, представлял девственницей, блаженной.

Вальс жил в старом дедовском деревянном доме, который выглядел ветхим – его никто не ремонтировал, Шарик это делать не умел, да и он был занят домашними делами, а у императора даже мысли не было, чтобы опуститься до физической работы. При этом, смотря на свой дом розовым взглядом, ему казалось, что это не старый, деревянный разваливающийся дом, а блестяще-каменный средневековый замок, в котором может жить только властелин местных земель.

При этом, ветхие советские многоэтажки в его восприятии превратились в строения из золота и бриллиантов, а их подъезды, как в сказке, отделаны самоцветами. Вальс не понимал, почему многие люди, живя в эльдорадо, окружённые роскошью, не снившейся королям, постоянно жалуются на различные проблемы. – «Эти люди слишком избалованы, они не ценят своего счастья, в моей империи такой роскоши не будет – есть они будут только сено, а жить в соломенных домиках», – заключил Вальс.

Находясь в таком состоянии, Вальс забыл, что он ничтожество, напротив, мания величия прогрессировала, она дотянулась даже до чёрных дыр, которые находились в его власти. Не только планеты, но и чёрные дыры, он считал, что о них надо заботится, сохранение их целостности – важная задача, для этого на каждую дырку назначался сторож с большой дубинкой, при этом её запрещено туда вставлять, только использовать для охраны, отпугивая посторонних. Он не мог просто жить с осознанием недостатка абсолютизации своей власти, поэтому, кроме планет и чёрных дырок, стремился подчинить весь космос, имеющиеся в нём тела, но даже этого ему казалось мало, под контролем должны находится все галактики – всё, всё – вся вселенная.

Не может император управлять только неживой материей – это слишком просто, истинная власть не существует вне общества, однако даже Вальс понимал, что людьми управлять непросто, да и управлять он никем не умел, он был просто властолюбцем, поэтому в своей фантастической империи предпочитал иметь в качестве граждан коровоподобных созданий, коровы не собаки – лаять и кусаться не умеют, да и более податливы, достаточно иметь кнут, чтобы заставить их идти в нужном направлении. При этом в его фантазии жили разные существа: одни были людьми с головами скота; другие были простыми людьми, которым с детства внушалось, что они коровы и быки, и они должны покорно махать головой в присутствии пастуха. Никакого пищевого разнообразия им не предоставлялось – только сено, другой еды не было – это было необходимо для сохранения покорности и низкого уровня притязаний, да и императору напрягаться с производством качественной пищи не хотелось, не императорское это дело думать о народе, его сознание было забито властной алчностью!

Чтобы они нечего не требовали, Вальс им постоянно врал, что в других галактиках, которые он сам придумал, существа живут намного хуже, для них сено – угощение и видят его они раз в год. Им был строго настрого запрещено называть их сушёное угощение – сеном, рекомендовалось обозначать это деликатесом, а перед его употреблением требовалось восхвалять императора, позволившего насытится самой вкусной во вселенной едой. Есть её можно было только с фарфоровой тарелочки, имеющей голубую каёмочку, допускалось подключать фантазию, представляя, что они едят дорогое блюда из Мишленовского ресторана8. Однако Вальс всё равно не мог унять назойливых мыслей, что такая еда является роскошью, император не должник – он своему стаду ничего не должен, поэтому постоянно кормить и ухаживать за ними не обязан. Найдя первую возможность, он многих самых тупых коров пускал под нож, рассказывая им, про то, что, став стейком, они смогут добиться святости. При этом сам он брезговал употреблением мяса, скармливая его сидящим в тюрьме за разврат преступникам.

Т.к. он превращал весь свой выдуманный народ в коров, они не должны были иметь интеллект, послушно кивая головой, когда их император решит навешать им на уши лапши, последнее было очень важным ритуалом, т.к. Вальсу очень хотелось забыть про свою умственную неполноценность, и ощутить себя настоящим гением, как как девятиклассник, на уроке у третьеклассников. Кроме сена, император их баловал враньём про свои высокотехнологичные достижения, представляя себя в качестве изобретателя, на самом деле изобретений у него не было, а инженерное дело вообще не понимал и с трудном закончил университет. Вальс пугал своих поданных склеенными палочками, рассказывая, что это высокотехнологичный прибор, способный уничтожить всю вселенную, и в других галактиках, существующих только в фантазии Вальса, все его боятся. Ему нравилось наводить на своих коров страх, а их до оцепенения пугали сказки про склеенные палочки.

Любую грязь, прошедшую через его сознание и рот они употребляли с удовольствием, как подобает послушному скоту, именно такой мир соответствовал амбициям Вальса, однако он стремился к прогрессу, делая из своих поданных, которые на данный момент являются полудурками, круглых идиотов, строя свою маленькую тиранию – идиократию9, ведь император не может быть глупее собственных поданных, а чем тупее становились они, тем умнее мог чувствовать себя он.

При этом единственное интересующее его производство – создание ушной лапши, для этого не нужно было вкладывать деньги в индустриализацию, создавать промышленность, развивать сельское хозяйство. Ему просто необходимо раскрывать рот, озвучивая любую чушь, которая возникает в его сознании, причём он ввёл критерии качества, требующие производить только длинную ушную лапшу, приправленную ложными, идеалистическими обещаниями, такое блюдо любило его стадо, прося добавки. Кроме этого, в его ушную лапшу добавлялись и другие ингредиенты, такие как танцевальный и романтический идеализм, они усиливали пикантность, являясь, по сути, идеологиями позволяющими скрепить общество. Больше всего ему нравился культ танца, он считал, что танцующий человек, не хочет есть, пить, ему не нужно тепло в доме и другие блага цивилизации, ведь во время танца человек реально им увлекающийся может забыть обо всём, наслаждаясь эмоциями, а согреться помогут движения и относительная близость к партнёру, смотря ему в глаза, получая сильный заряд душевной теплоты, на создание которой не способен даже самый сильный обогреватель.