Вальс – грациозный танец, выполняемый средним темпом в трёхдольных музыкальных размерах, который подразумевает плавное кружение в сочетании с поступательным движением. Техника данного танца не сложна в освоении, на первый план выходит другая проблема – вальс танец парный, чтобы его станцевать мужчина должен заключить союз с женщиной, сдерживая свои неприличные хотелки. Однако Вальс-человек никогда не имел союза с девушкой, даже мирных переговоров не вёл, да и в целом отношения с ними у него не складывались, поэтому никаких совместных движений у него не было: ни танцев, ни интимных отношений, он считал это низко и грязно, довольствуясь лишь своей социально-утопической идеей – о романтической перестройке этого мира. Он понимал, что мир был порабощён похотью, люди перестали интересоваться высокими чувствами, предав идеи Платона1 и многих идеалистов-романистов2.

Материализм казался Вальсу неприемлемым: он не стремился зарабатывать деньги, предпочитая скромные условия бытия; его не интересовала женская материя, на первый план выходила её душа и личностная структура – внутренние содержание; ему не нравилось изучать вселенную, он не считал её материальной, делая акцент на свою способность посредством воображения и абстрактного моделирования изменять материальные свойства любого предмета у себя в сознании.

Последнее было его главным увлечением. Ещё подростком Вальс мог часами лежать на кровати, представляя интересующие его явления, при этом начал он с малого, представляя идеальный город, в котором он и другие люди были максимально счастливы, в этом возрасте не было детализации, были расплывчато-обобщённые образы чего-то приятного, непохожего на скучную и банальную реальность. Его фантастические образы росли вместе с ним, и вот в 20 лет он уже осознал, что одного идеального города для его раздувшегося самомнения мало – нужна вся планета, а он не просто живущий на ней среднестатический гражданин – её повелитель и покоритель! Повелитель планеты земля – воспринимается эпически-эпохально. Как-то раз Вальс открыл астрономический атлас, желая посмотреть на своё владение – планету земля, она наделялась субъективной окраской, как будто они с ней связаны, в ней он видел свои черты!

Полистав атлас дальше, Вальс заметил, что, кроме его планеты, есть и другие, которые можно было подчинить своему влиянию, т.к. уже тогда фантазия вышла за границы рациональности – это казалось плёвым делом. Их можно либо захватить, отправить туда преданную гвардию, либо подчинить дипломатическими приёмами. Причём в его фантазии для этого не требовалось развивать технологии, строить космические аппараты – слишком трудно, проще волшебным образом заселить эти планеты придуманными людьми или созданиями, создав у них инфраструктуру! Ой нет, – я замечтался подумал Вальс, – зачем им инфраструктура – достаточно соломы и сена. Из соломы можно, как в сказке про «3 Поросят» построить не только крышу, но и весь дом, ведь это не обычная солома, а воображаемая – она имеет другие легко изменяемые и полезные материальные свойства; а сено является источником полезных для сложных живых организмов веществ – идеальное питание, не сравнимое с обычной едой, его даже производить и готовить не надо – скосил траву, высушил и наслаждайся, при этом Вальс наделил её идеальным вкусом, как у еды из дорогого ресторана.

Очевидно, что весь потенциал Вальса как властителя империи был фантастическим – примерно такой же была и его половая жизнь – никакой. Он не утруждал своё сознание разработкой красивых фантастическо-идеальных женщин, которые могли бы удовлетворить все его потребности. Императору космоса не подобает забивать свою головую низшими идеями, поэтому, женские прелести, спрятанные под одеждой, его не интересовали – только высшие чувства и ценности, а женщина не просто предмет для удовлетворения материальных потребностей – это нечто сакральное, она носительница романтизма и семейных ценностей. Эта мысль доминировала в его сознании, однако в его окружении таких девушек не было, несмотря на некоторую долю романтизма, они поддавались похоти, вступая в классические половые отношения, которые казались Вальсу проявлением животной сущности, гнусным спариваем, возникающим из-за грязных мыслей.

В студенческие годы он осознал, насколько же испорченными являются не только парни, для которых животное поведение – норма, но и девушки, потакающими им в этом, забывшие своё романтическое предназначение. Сначала он оградил от этих людей своё сознание, переживая, что оно может замараться об грязные мысли, а затем начал вести агитационную работу, стремясь донести до его насекомоподобных одногруппников, что девушки не должны привлекать самцов как достигшие брачного периода самки, одевая юбки и маячки, демонстрируя ноги и декольте – только монашеская роба – никаких исключений. При этом парням он настойчиво рекомендовал держать при себе свои пальцы, не касаясь нежного девичьего тела, Вальс считал – это проявлением слабости, недостатка гордости, и всячески такое осуждал.

Такие проповеди не нравились его сверстниками, особенно мальчикам, они не хотели держать руки при себе, сжимали пальцы в кулаки и с силой трогали ими Вальса, чаще в лицо, при этом он не чувствовал обиды, унижения, считая себя гением, а синяки на лице – медалями за интеллектуальное превосходство и личностное совершенство. Глупые, не уважающие себя, девочки, которые, по его мнению, не заслуживают называться людьми, только самками – не интересовались его идеями, одевая шортики, юбочки и маечки, поддерживая своими объятиями тех мальчиков, которые чаще всего лупили Вальса.

Однако не все девочки такие, одна из них тоже не хотела облачаться в монашескую рабу, предоставляя своему телу некоторую свободу, но она любила Вальса, поэтому хотела станцевать с ним. В её мечтах они брались крепко за руки, символизируя высоту их юношеских чувств, слегка прижимались к друг другу без касания тел, соблюдая технику Вальса, и кружились под музыку её несозревших, ярко-тлеющих чувств… кружились, кружились… Её глупые девичьи мечты не нравились Вальсу, он считал, что, если долго кружиться – будет болеть голова, а она сама представлялась ему демоном-искусителем, который хочет нарушить с трудом сохранённое им алмазно-блестящее целомудрие – осквернить, сломать, замарать, опустить его – сверхчеловека, до уровня тех хищников-однокурсников, охотящихся на него, как на жертву.

Алина к 20 годам была симпатичной, её фигура была стройная, похожая на берёзку, и одежду она любила соответствующую – белый с чёрными крапинками верх; чёрный низ, как правило, брюки. Ручки были тоненькие, как веточки, волосы на голове напоминали свисающую осеннюю листву – густые естественно-светло-жёлтые, а лицо было как у ангелочка – милое, светлое, как по волшебству, ни одного прыщика, родинки или морщинки, ушки —благородно-эльфийские, слегка вытянутые, за которые её часто щипали другие девочки, завидуя её идеальной внешности. Мальчики, пытаясь её соблазнить, начитавшись романов, подчёркивали красоту и небесный оттенок её глаз, на самом деле, думая о других частях тела, чаще всего о губах, манивших их, которые были тоненькие как две красновато-розовые мармеладки. Им об этих губках можно было только мечтать, т.к. они двигались только того, чтобы вымолвить слова отказа – ей ухаживания этих недодонжуанов были неинтересны – вальс был у неё на первом месте, её тело стремилось познать удовольствие от танцевальных движений, а для этого ей нужен идеальный танцевальный партнёр – Вальс.

Она, будучи неопытной, хотела дать Вальсу то, что хотели от неё другие мальчики-студенты, считая, что именно в этом суть межполовых отношений – её не интересовала романтика, и телесные отношения не вызывали у неё отвращения, скорее любопытство и экспериментаторский интерес.