15 Хоть одну женщину сделать счастливой! Это важней ста любовных романов, Чьей–то гнилою проперченных сливой; Иль алтаря из Венериных храмов. Нищей подать – это все же важнее, Чем сто стихов сочинить в три минуты, Что им до рифмы, что барса нежнее? Если они голодны, не обуты. Грудью дышать – не вполсилы, а полно: Это искусство, ему не научишь. Чуешь: с деревьев слетаются волны? Будешь внимательней, их и улучишь. Жизнь в простоте и в безмолвии прожить — Это ль не цели бытийного хода? Быть как Весна! – а её не скукожить, Даже средь Зимнего Времени Года. 16. Ангел Петропавловки Он распростер под крестовиной Знак указующим перстом, Мешая солнце под мостом Эфира жестом торопливым. Что в знаке огненных обла́к? Что индевеется в межтучье? Блестит златинкой желтый лак На крылоносящих поручьях. В его стопах летящий шар, В его главе Креста подножье. Струится невидимка-пар, Тесня хвостатое бульдожье Железно–рудных городов, Людей, бегущих в чьё-то пылье… Но есть средь бешеных миров Поэт, жалеющий бескрылье. И плачет он машин среди Зеркально чистого асфальта, И голос говорит: Иди! И бьёт травинка хвост базальта, Чтоб обрести златой полог Летящего в большую вечность. Он крылья сотворил из ног… И ты влюбляйся в бесконечность. 25 мая 2006 года, у Петропавловки. 17 В листочках майских, тонких, липких Встречанье лета узнаю: 40–й апрель пою, Что отразился в лужах зыбких. О чем писать мне? Знаю точно. Что ждет меня? Туман и дым. В котором тяжестью подстрочной Ликуют Нарва и калым – Девице дам его безмолвной, Что притаилась у ворот, И облистают меня волны, На них несется мирный плот, Его причалю я к Харону: Остынь на сутки, старина! И прикормлю свою ворону, И дам ей пьяного вина. И в месте тихом, в месте строгом Взлетит блистающий венец, И месяц всколет бледным рогом Союз супружеских сердец. ______________________ Мрачнею я. Мрачнеет Муза. Но громче хохот карапуза. 18
Ветер: будет холодно и ясно. Мы откроем загородный дом. Колокольчик–Вечер вспыхнет красно, Песнью Песней мы его завьем. В ней о том, как труд в благополучье Нас с тобой до срока приведет; Месяц рогом пропаял излучин Травяной, в подтеках, синий рот. На закате тучи золотые Овцами плывут на водопой. Лес. Деревья, соком налитые. Пашни без пшеницы яровой. Так и будет петься наша песня, Не прервется жизни цепкой цепь. Завтра будет день: и юн, и веснян, Не собьет его январский вепрь. Снова вечер: холодно и ясно. Замерзает поздняя роса. Мы с тобою дышим не напрасно. Улыбнись во сне, моя краса. СПб – Н. Токсово, 5 мая 2007 года 19. Весна Полей Холоднокровное теченье Всё пробуждающей весны; Врата небесные тесны Для солнца жаркого печенья. С пригорка стелет ветреница Подножье пестрое двух трав; Через стодневье свой анклав Засеет сладким медуница. Как много черных муравьев Несут в изгрызанные башни Лесное дряхлое старье, И жабы буркают бесстрашней. И у тропинок береста Изранена рукой без тела: Холоднокровие вскипело И неба рябь чиста–чиста. 20–22. Лесная Весна 1 Она задумчиво лежит Средь платьев белой ветреницы, Капель впивая, что бежит С березы черною корицей. Ей стоит только лишь вздохнуть И распрямить дебело плечи – Земля изрежет зельем грудь И летнее настанет вече Разноголосых зверо–птиц, Неповторимых тварей Божьих… Но спит Весна, обнявши ниц Биения из серой кожи. 2 Жаба Куда ты скачешь, коробка–жаба? О чем ты плачешь, зеленкой граба, В траве – плавильне, без права правки. С какой варильни три бородавки, Что в междуглазье висят трехолмно, Кого ты сглазишь, почти безмолвно? И снова скачешь, зелёно–илье, О чем–то плачешь, средь говорильни. |
