— Ладно, наливай, — разрешил я и углубился в чтение.

Почерк явно принадлежал прежнему Яну, и дневник сообщал много всякой ерунды. Но было и кое-что важное. Оказывается, раньше я страстно хотел стать магом, прям до зубовного скрежета. А еще я был влюблен в Морозову. Тут у меня екнуло сердце, а брови сами собой столкнулись над переносицей.

— Ян, пойдем пить кофе! — крикнул брат.

Я досадливо чертыхнулся, уже забыв о нем. Но все-таки вместе с дневником отправился на кухню, где получил кружку ароматного бодрящего напитка.

Владимир попытался было завести разговор, но махнул рукой, увидев, что я погрузился в чтение. А оно было очень занимательное. В дневнике прежний Ян описывал то, каким бы он хотел стать по характеру в будущем. И этот «будущий Ян» до чертиков напоминал нынешнего меня!

— Ого! — выдохнул я, чуть не подавившись кофе, который попутно прихлебывал.

— А то, — улыбнулся брат, довольно сощурив припухшие глаза. — Я же говорил, что кофе хороший.

— Потрясающий, — отвлеченно протянул я, мысленно пытаясь разобраться в ситуации.

Неужели чудо-зелье Абсалон как-то так перекрутило мою психику, что вытянуло на поверхность мое страстное желание стать тем, кем я являюсь сейчас? Очень может быть. Ничем иным я не могу объяснить подобное изменение характера, да еще в том направлении, о котором прежде мечтал.

— Насыпать тебе с собой кофейку? — благодушно предложил брат.

— Нет, спасибо, — отказался я и захлопнул дневник. — Ладно, хорошего дня. Мне нужно в общежитие, а потом на учебу.

— До скорой встречи.

Я покинул логово Владимира и оказался на улице, где утро уже не казалось таким серым. Постепенно погода становилась более солнечной. А вот мое настроение продолжало быть хмурым, хотя мне, кажется, удалось узнать ответ на очередную загадку.

Запрыгнув в трамвай, я добрался до общежития и проник в холл.

— Доброе утро, Горин, — неожиданно поздоровалась со мной крысообразная вахтерша, довольно щуря глазенки. — Уже слышали новость?

— Какую? — спросил я, подумав об инциденте в доходном доме Еремеева.

— Друга вашего полиция забрала, — оповестила она меня и вцепилась острым взором в мое лицо, словно рассчитывала насладиться моим потрясением.

Я и не сумел скрыть оного. Отправил брови к лепному потолку и ошарашенно выдохнул:

— Какого друга?

— Шмидта. Я всегда знала, что с ним что-то не так. Ходил такой всё вынюхивал. Доносы слал, что, дескать, в подвале крыс целые полчища. А оно вон как вышло. Говорят, он профессору Казанцеву помогал «паленую синьку» варить.

— Да ну? — просипел я, почувствовав, что мне не хватает воздуха.

— Точно говорю, — заверила меня вахтерша.

— Спасибо за информацию, — кое-как выдавил я и быстро поднялся по лестнице на второй этаж, где остановился, собирая в кучу разбегающиеся мысли.

Как же так? Шмидта перепутали со мной? Или произошла иная чудовищная ошибка? Что же случилось?

Нужно добраться до Шмидта и поговорить с ним по душам. А для этого следует съездить в отделение полиции. И скорее всего в то, где работает мой брат Александр. Но не опасно ли это для меня? Вряд ли. Если бы у полиции что-то на меня было, то вахтерша бы уже телефонировала куда надо, а не рассказывала о Шмидте. Её бы предупредили, что нужно оповестить полицию о моем приходе в общежитие.

Придя к этой мысли, я сунул дневник под рубашку и вышел на улицу.

Народ уже шел к университету, но я, кажется, как минимум на первое занятие не попаду. Ну и шут с ним. Судьба друга важнее.

Пока я добирался до отделения полиции, успел придумать тысячу причин, почему могли загрести Шмидта. И некоторые из них могли ударить по мне, посему я слегка подрагивающей рукой открыл дверь отделения и вошел внутрь. Меня встретил дежурный, который после моей просьбы телефонировал в кабинет моего брата и позвал его.

Ну а пока я его ждал, потея от напряжения, дежурный решил почесать языком, раз уж на проходной, кроме меня, никого нет.

— Не знаю, быстро ли ваш брат подойдет, у нас сегодня все отделение стоит на ушах. Не слышали еще, что минувшей ночью произошло? — спросил он, сидя за забранным решеткой окном в небольшой комнате с казенной мебелью.

— Нет, — ответил я, снова подумав о доходном доме Еремеева, но уже не так уверенно.

Не удивлюсь, ежели нынче ночью стряслось и еще что-то значимое, вроде похищения самого князя Соболева.

— В доходном доме Козьмы Еремеева произошло настоящее побоище. Жарова, больше известного, как Жирный, убили вместе с его подельниками. Пять трупов. Кровищи море. Пока вроде начальство грешит на бандитов-конкурентов. Шутка ли, столько народа положить и бесследно исчезнуть прям из-под носа наших. Говорят, когда прибыли ребята, все трупы еще теплые были, а трое так и вовсе истекали кровью, словно их прям мгновение назад по горлу ножом чикнули, — рассказал дежурный.

— Пять трупов? — нахмурил я брови.

Жирный, желтолицый… А откуда еще трое? Второй грязный маг и парочка рядовых бандитов были живы, когда я покинул апартаменты.

— Пять, пять. Это доподлинно известно. Всех порешили. Только путан в живых оставили. Они сейчас в отделении показания дают.

— М-да-а-а, — удивленно протянул я, не до конца веря в слова дежурного.

Неужели кто-то убил и остальных бандитов? Но когда? Полиция же прибыла даже раньше, чем я спрыгнул с балкона. Хм, а может, сами служивые их и добили? Но зачем?

— Ян, — раздался усталый голос Александра, открывшего тяжелую металлическую дверь. — Ты чего тут? Из-за Шмидта?

— Ага, — кивнул я, подметив, что лицо брата еще больше осунулось, а в уголках глаз залегли морщины.

— Ну пойдем, — поманил он меня пальцем и повел по узким коридорам с обшарпанными половыми досками и выкрашенными синей краской стенами.

— Он же у вас, да? — уточнил я, следом за братом войдя в небольшой прокуренный кабинет с единственным окном. Свет из него падал на шкаф с картонными папками.

— Ага, — уселся старший за рабочий стол с горбатой лампой около телефонного аппарата, прячущегося за грудами бумаг. — Он уже во всем сознался.

— Как сознался⁈

— Так, — пожал Александр могучими плечами, цапнул со стола бумагу и потряс ею. — Вот его показания. Тут всё. Как он на курсах познакомился с профессором, как спорил с ним о химических реакциях и как сблизился с Казанцевым, а потом начал помогать ему варить зелье Абсалон, на которое не было получено от властей никаких разрешений.

— О как, — глупо выдохнул я, усевшись на стул. — А что… что же делает это зелье?

— Доподлинно неизвестно. По словам Шмидта, профессор только сказал ему, что это зелье вроде как сможет помочь некоторым людям пробуждать их магический дар. Шмидт сумел практически полностью восстановить рецепт Абсалона. Он не знает название лишь одного ингредиента. Его профессор добавлял в самом конце и никогда не говорил Шмидту, что это такое.

— А как… как вы сумели понять, что Шмидт к этому причастен? Ведь даже я не догадывался, хотя и жил с ним бок о бок.

— Стоит признать, что Шмидт действовал очень осторожно. Даже его родители ни о чем не догадывались, что уж говорить о тебе. Ты вечно в облаках витаешь. Ну, раньше витал, — усмехнулся брат и указал взглядом на графин с водой. — Попить не хочешь? А то у тебя лицо такое странное… Промочи горло.

— Давай, — сглотнул я вязкую слюну и взял стакан из руки брата, налившего мне воды.

Живительная влага скользнула по моему пищеводу, немного взбодрив меня. Глаза же вопрошающе уставились на Александра.

А тот продолжил, сцепив в замок пальцы:

— Погорел Шмидт на одной маленькой детали… На книге «Легенды о вампирах». У профессора был маленький бзик. Он записывал имена тех, кому одалживал книги из своей обширной библиотеки. Вот этот список мы и нашли, да начали раскручивать его, разыскивая вероятного помощника Казанцева. Шмидт идеально подходил на эту роль. Ну и когда полиция к нему нагрянула, он пусть и не сразу, но все же раскололся.