— Итак, на чём я остановился? — пробормотал преподаватель и следом сам себе кивнул. — Ага, Сперцанский и его великие открытия! Все знают, что он открыл «синьку». Однако кто-то наверняка не слышал, что в этом ему помог его гениальный ученик Родомир Иванович Ивашкин. Собственно, поэтому официальное название «синьки» — это «си». Учёные взяли первые буквы своих фамилий и сложили их вместе. А уже потом люди начали называть это зелье «синькой». Этому немало поспособствовало то, что данное зелье имеет благородный синий цвет. Конечно, прочие страны без всяких угрызений совести скопировали зелье выдающегося Сперцанского. Тем не менее именно у нас в Империи до сих пор производят лучшую «синьку» во всём мире! Множество наших лабораторий варят её. А влияние «си» на нашу экономику сложно переоценить. Если вдруг по какой-то волшебной причине си куда-то денется, может произойти настоящий коллапс…

Преподаватель продолжил увлечённо рассказывать о «синьке», вставляя важные даты и делая ремарки. Но лично я уже не слушал его, поскольку меня отвлёк Шмидт, ёрзающий на лавке так, будто у него что-то засвербело в мягком месте.

— Ян, а расскажи таки, что произошло между тобой и фон Брауном. Жуть, как хочется узнать. Я, конечно, уже понял, что ты не дал фон Брауну снасильничать какую-то бедняжку, но мне всё же хочется услышать подробности. Да и об открытии своего дара поведай побольше. А то боюсь, до окончания лекции я не доживу. Ещё немного и меня разорвёт от любопытства, как колбу от чрезмерного нагрева.

— Ладно, слушай…

Я быстро рассказал парню сказку о вечере, когда чудом открыл дар. И он полностью поверил мне, снова назвал везунчиком и насыпал кучу цифр, подтверждающих его слова. А потом он выслушал мой рассказ и о том, как я по нужде заглянул в уборную ресторации и спас девчонку от насилия.

Шмидт столкнул тёмные брови над переносицей и мрачно проронил:

— Фон Брауна сложно будет привлечь к ответственности, даже если девушка всё расскажет полицейским. Я бы дал шесть шансов из семи, что ничего не получится. Это похотливое животное выкрутится. Почти наверняка дуэль состоится, и тебя с вероятностью в девяносто пять процентов ждёт поражение. Пять процентов я оставляю на то, что у фон Брауна в день дуэли может заболеть живот или с ним случится какая-нибудь другая оказия. К примеру, в это время года часто идут дожди, а они способствуют большому количеству автомобильных аварий. Авось фон Браун погибнет в одной из них. И мир явно ничего не потеряет, ежели этот узколобый бабуин помрёт.

— Пять процентов? Ну, неплохо. Это же не какие-то вшивые четыре процента, — неунывающе усмехнулся я, совсем не обидевшись на друга, не верящего в меня.

Он жил в мире цифр. А там моя победа казалась такой же вероятной, как триумф креветки над акулой. Разве что последняя поперхнётся первой.

— Хвалю твой настрой, Ян. Ты правда изменился. Может, твой психолог и не шарлатан. Но, к сожалению, ты всё равно потерпишь поражение на дуэли. И даже не сыграет никакой роли то, что барон Воронов почему-то вызвался стать твоим секундантом. Кстати, ты не знаешь почему? Вы же прежде даже знакомы не были.

— Не знаю. Видимо, тут замешаны интриги высшей аристократии.

— Ох, только этого ещё не хватало. Ян, беги от этих интриг, как лабораторная мышь от исследователя, — жарко посоветовал Шмидт, взвинчено поправив очки. — Такие интриги погубят тебя вернее, чем дуэль.

— А ты думаешь, что фон Браун прям убьёт меня на дуэли? — невпопад спросил я.

Парень почесал длинный нос и ответил, явно испытывая отвращение к предмету беседы:

— Вряд ли. Полсотни лет назад дворянам всё-таки хватило ума на то, чтобы прекратить вести дуэли до смерти. Нет, бывает, что кто-то погибает на дуэли, но это происходит крайне редко, — Шмидт вздохнул и продолжил, уже больше сетуя на общество. — Надо признать, что совсем дуэли не отменить. Они слишком укоренились среди дворян. Этот ген буквально вошёл в плоть и кровь аристократов. Дуэли между молодыми дворянами-магами до сих пор обычное дело. У них же такая силища в руках, а мозгов пока не нажили. Зато кровь кипит и гормоны бушуют в молодых телах. Вот всем и хочется показать, кто первый парень на деревне. Ей-богу, как олени-самцы во время гона. Говорят, что есть даже целая группа заправских бретёров, записывающих все результаты в некую турнирную таблицу. А в конце года самый лучший дуэлянт получает какой-то приз.

— Похоже на правду.

— Вот и я так думаю, потому и болею за графа Кротова, хотя и ненавижу дуэли всем телом.

— Всем телом? Может, всей душой? Или ты её уже продал Дьяволу за формулу какой-то новой кислоты?

— Существование души наукой не доказано, — назидательно воздел палец парень. — Потому и всем телом.

— А чего ты за графа Кротова болеешь? Он знает отличие синильной кислоты от соляной?

— Тебя сегодня укусила муха, заражённая иронией? — скривился Шмидт, но всё-таки ответил: — Кротов — это же потомок самого Сперцанского. Весьма воинственный и умелый потомок. У него на той неделе было три победы. И все против сильных соперников. О его победах аж по радио говорили.

— А о моей легендарной в кавычках дуэли с Герхардом фон Дубиной не расскажут по радио?

— Не расскажут, не переживай. Город не узнает о твоём поражении. Не такого ты калибра птица, чтобы в новости попадать. Хотя вот фон Браун… — задумчиво потёр подбородок парень и встревоженно добавил: — Мышьяк мне в горло, а вот о его победе могут и упомянуть. Он, вообще-то, любитель распушить хвост. Думаю, и по университету он разнесёт новость, что победил тебя. Но ты не волнуйся. Волна презрения и насмешек быстро стихнет. Всегда так бывает. Просто не обращай внимания на этих людей с дурным воспитанием и развитием пятиклассников.

— Замечательный совет. Положу его в карман к другим твоим ценным советам.

— Да брось. Мы же друзья, — серьёзно проговорил Шмидт, проигнорировав иронию, прозвучавшую в моих словах, а может и не уловив её.

Друг снова склонился над тетрадкой и заскрипел такой же, как у меня ручкой. А я погрузился в свои безрадостные мысли.

Мне до зубовного скрежета не хотелось проигрывать фон Брауну. Добро же должно победить Зло. Надо как-то исхитриться и надавать ему по сусалам. Понятное дело, что я не могу просто выпить ману Герхарда, если дуэль всё-таки будет магической. Он после такого примечательного события точно поймёт, что я чуть ли не вампир, сосущий магическую энергию. Тем не менее кое-какие шансы на победу у меня есть, даже без моего вампирского умения.

Хм… а ведь у меня есть и ещё одно умение, приписываемое сказочным вампирам. Кровососы тоже могут управлять летучими мышами. Конечно, ещё не факт, что я способен взаимодействовать с крыланами. Однако логика мне подсказывает, что это скорее правда, чем ерунда.

Выходит, мои способности наполовину вампирские? Две из четырёх.

И тут я с изумлением осознал, что все четыре мои умения авторы книг приписывают кровососам. Вампиры же тоже способны очень быстро двигаться, как я в «ускорении». А ещё они прекрасно видят кровеносную систему своих жертв — чем не «взгляд мага»? Он же позволяет мне узревать моих «доноров».

Может, я какой-то странный вампир⁈ Да ну, бред собачий.

— Крылов! — внезапно гневно гаркнул преподаватель, из-за чего с инфарктом свалилась чуть ли не половина аудитории. — А ну прекращай! Для этого есть занятия по освоению дара!

Лектор с осуждением в глазах посмотрел на парня, игравшегося со своей шляпой. Он заставлял её висеть в воздухе в десяти-пятнадцати сантиметрах над партой. Но после окрика преподавателя шляпа упала на парту, а сам парень с преувеличенным рвением склонился над тетрадью.

— Господа студенты! — снова громко сказал лектор, обведя аудиторию хмурым взглядом седого цербера. — Я не потерплю на своих занятиях выкрутасов с магией! В следующий раз буду сразу выгонять, невзирая ни на какие титулы и связи! Я понимаю, что людям, только-только пробудившим свой дар, тяжело совладать с желанием поиграться с ним, но держите это желание при себе! Ясно⁈