Паша таранил глазами дверь подъезда, не решаясь зайти в него. Многочисленные вопросы засоряли голову: «Что я здесь делаю?», «Зачем я сам всё усложняю?» Но он всё же упорно стоял на месте, не в силах сдвинутся. Уйти он не может, но и зайти не решался. Он провел ладонью по волосам и громко выдохнул. Он не ожидал от себя такого, но после того, как Соня, не постеснявшись, заявилась в его квартиру, в нём что-то изменилось. Что именно, он так и не понял, но всё показалось не таким уж и безысходным. А может просто время пришло отпустить ситуацию? И София здесь ни при чем? Но тогда почему он уже пол часа стоит под её подъездом? Чего он хочет от неё? Что он скажет ей? Он тоже не понимает, лишь внутренняя уверенность, что он должен быть здесь и тяга к этой девушке удерживали его на месте, не давая уйти.

Его обида на Соню почти утихла, позволила ему ясно мыслить и понять, что он нуждается в ней и что он не меньше виноват. Как же он иногда ненавидит себя, из-за своего взрывного характера. Если бы он смог с достоинством принять правду, сейчас бы всё было по-другому. Он бы не пил три месяца не просыхая, не пытался бы забыть её, проводя ночи с другими женщинами. Чувство собственного отвращения подкатывало к горлу, да так, что становилось тошно смотреть в зеркало, не узнавая себя в нём. Но, с другой стороны, не каждый день узнаешь, что твой отец — психованный убийца, Пашу тоже можно понять.

Юра предлагал покопать на его отца, но Паша сдержал собственное обещание и не согласился. К чему ему знать подробности? Что это даст ему? Он не хочет знать его и её, они для него посторонние люди. Его родитель — бабушка Аля. Но всё же чувство вины перед Ромой и Дианой неприятно саднило сердце — его отец лишил жизни их родителей. Но они продолжают считать его братом, заботится и жить, будто ничего не было. Они совсем не помнят родителей, поэтому им легче было принять эту информацию, но всё же она не прошла мимо них бесследно. Диана не вылезает с больницы, погрузившись в работу — она работает на износ. Паша не раз замечал её замученный вид, когда она приходила к нему, чтобы попытаться вправить мозги. А Рома взялся за голову, начал управлять семейным бизнесом и даже успевает выступать с группой. Кажется, они поменялись местами, Паша иронично улыбнулся, думая об этом.

Он резко повернулся на писк открывающейся двери подъезда. Паша удивился, увидев, как из него выходит Соня, параллельно что-то ища в сумочке. На ней было легкое платьице голубого цвета чуть выше колена, сверху был джинсовый пиджак. Накрученные локоны падали на плечи и прикрывали глаза, от чего она, нахмурившись, заправила прядь за ухо. Когда она отыскала находку в виде телефона, она подняла глаза и застыла, увидев Пашу. Несколько секунд она стояла, не двигаясь, со слегка приоткрытым ртом, и почти не моргая. Кажется, у него получилось её удивить, от этой мысли он улыбнулся, а она, кажется, напряглась, сменив выражение лица с удивленного на недовольное.

— Привет, — поздоровался он, сделав пару шагов к ней.

— Привет, — ответила она, рассматривая его. — Ты зачем здесь?

— Я к тебе пришёл.

— Зачем? — она нахмурила брови.

— Хотел извиниться за то, как повёл себя. Я не хотел… — замялся он, подбирая правильные слова. — Я повёл себя не очень красиво по отношению к тебе.

— Где-то я уже это слышала, — бросила она. — Ладно, — она приподняла руки, а затем опустила. — Я не в обиде, — пожала плечами, словно это и правда её не задело. Паша прищурился, всматриваясь в её глаза, пытаясь вычислить ложь. Он видел, как она чуть не плача уходила от него, а сейчас она стоит будто бы незаинтересованная и ни капельки не обиженная.

«Вздумала, переиграть всё? И делать безразличный вид? Плохо выходит. Я вижу, с какой силой ты сжимаешь своими пальчиками телефон. И всеми фибрами ощущаю твою дрожь по телу и ускоренный ритм сердца. Сложно скрывать желания и чувства, когда они сильней тебя» — подумал он. А сказал: «Ещё хочу сказать спасибо. Твой визит взбодрил меня»

Соня ухмыльнулась и покачала головой, а затем опустила её. Ну вот, кажется, её маска слетела, теперь они могут нормально поговорить.

— Ты издеваешься? — недоумевая, она подняла на него глаза. — Ты вышвыриваешь меня из квартиры, а потом приходишь и благодаришь. И улыбаешься вот так… — смутившись, окинула его рукой.

— Как? — ещё шире улыбнулся он, скрещивая руки на груди.

— Так будто, ничего не было, и между нами всё хорошо.

— А между нами всё плохо? — он выгнул бровь. Она тихо рассмеялась, прикрывая ладонью глаза. Спустя несколько секунд нервная улыбка сошла с её лица, и она с непониманием уставилась на него.

— Я понимаю, что тебе нелегко пришлось в последнее время, но это не значит, что ты можешь позволять себе так обращаться со мной. Сначала отталкиваешь, а потом возвращаешься, как ни в чем не бывало! — повысив тон сказала она. Паша перестал улыбаться и хотел уже серьёзно поговорить, но его прервал какой-то тип в пиджаке, уверенно идущий к Соне.

— Привет, — улыбнулся он, рассматривая Софию похотливым взглядом. Соня сменила гнев на милость и поздоровалась с неизвестным. Паша стоял в недоумении, не сводя с них глаз. «Так вот, к кому она так спешила» — дошло до него, от чего он сжал челюсть до скрипа. В голове помутнело, а в сердце неприятно защемило.

— Сонь, представишь нас? — спросил этот наряженный хлыщ, поглядывая на Пашу. Соня замешкалась и неуверенно кивнула.

— Паша, мой старый знакомый, — указала на него. Паша фыркнул, продолжая сверлить её глазами. — Антон, мой друг, — натянуто улыбнулась она.

— Приятно познакомиться, — наряженный Антон протянул руку, Паша пожал руку, смерив его разъярённым взглядом, кажется, Антон слегка напрягся.

— Ну что, идём? — спросила Соня, смотря на Антона. Тот оторвал настороженный взгляд от Паши и посмотрел на девушку.

— Конечно, кстати, прости, что опоздал, — слащаво улыбнулся тот.

— Ничего, — она махнула рукой, а потом посмотрела на Пашу. — Всего хорошего, Паш, — бросила она, проходя мимо него.

— И тебе, — процедил он и обернулся к ним.

Уходящая парочка начала что-то эмоционально обсуждать, от чего всё внутри Паши сжалось, и ему ужасно захотелось ударить рукой обо что-то твердое, чтобы переключить внимание. Когда они скрылись с поля видимости, он громко выдохнул. Его разрывала злость. Черт! Две недели назад она смотрела на него своими глазками, переполненными чувств, а сейчас уже идёт на свидание с другим! Лицемерно с её стороны. Кажется, Паша злился на всех, но только не на себя. Ведь он тоже был не без греха, знакомился с девушками в барах, проводил с ними бессонные ночи, пытаясь отвлечься от реальности, а когда алкоголь выветривался из крови — холодно провожал их выходу, давая понять, что больше это не повторится. Он не собирался заводить отношения, это просто было способом вытеснить мысли о ней из головы, в которой и так происходил полный кавардак. Он никак не мог поверить, что она способна так быстро переключиться.

Все же, когда он смог совладать со своей злостью и успокоиться, голова начала проясняться. По сути, кто он такой, чтобы иметь право на ревность? Они давно расстались, он не раз ужасно обходился с ней, и, понятное дело, она потеряла надежду. Соня начала жить дальше, она имеет на это право. Вот только он не начал, не может или не хочет. Кажется, только сейчас он осознал, как нуждается в ней.

***

— Как ты? — поинтересовался Рома, не сводя с брата глаз. Паша вздохнул и отпил из картонного стаканчика, рассматривая позеленевший, весенний парк.

— Уже лучше, — ответил, не отрывая глаз от льющейся тоненькими струйками воды в фонтане.

— Я рад, — словно с облегчением выдохнул Рома. — Ты не в обиде, что я подослал к тебе Соню? — аккуратно поинтересовался он, смотря на Пашу.

— Сначала злился… но сейчас думаю, это было мне нужно, — прищурившись от палящего солнца, Паша рассматривал детей, играющих возле фонтана. Он подумал о том, что очень бы хотел иметь как минимум двоих, чтобы в случае чего, его ребёнок не остался один и всегда мог положиться на родного человека.