— Иногда ты напоминаешь мне его, — оторвавшись от губ Паши сказала Соня и вернула голову на прежнее место.

— Не такой уж я и строгий, — начал Паша, — не спорю, иногда я бываю резким, но на всё есть повод. С детства я старался быть рассудительней и не совершать ошибки, потому что хотел подать хороший пример для Дианы и Ромы. Мы не помнили родителей, не знали, на кого равняться. Я был обязан помогать бабушке держать всё в узде. Но все же иногда мне кажется, что я принял на себя образ бабушки, которая всегда была скупа на эмоции и проявление сострадания, — с неким сожалением закончил он.

— Вообще-то я имела в виду другое… ты проницателен и замечаешь мелочи, меня это приятно удивляет, — после небольшой паузы Соня продолжила. — Я не считаю тебя не способным на сострадание или черствым. Я вижу, как ты переживаешь за них… Просто ты не всегда можешь найти подходящие слова, — размеренно проговорила София, а затем улыбнулась и добавила. — Но, признаться, иногда я всё же побаиваюсь тебя.

— Я вижу, — Соня ощутила ухмылку на его лице и ущипнула за бок, от чего он дернулся, а затем поцеловал её в лоб, чувствуя, как, наконец, на него находит долгожданная сонливость. Не выпуская из объятий Соню, он провалился в глубокий сон.

На следующий день Рома уговорил Пашу остаться ещё на несколько часов и покататься. София предпочла спокойный отдых и решила провести время в кафе с чашкой чая ожидая, их возвращения. Рома с Дианой не вылезали со склонов, а Паша, прокатившись несколько раз, сделал выбор в пользу Сони. Сидя рядом на мягком диванчике, он достал с кармана телефон и, приобняв её за плечи, сделал селфи. Ему очень хотелось запечатлеть этот момент. Если ему вдруг станет грустно или одиноко, он смог бы посмотреть на эту фотографию и подпитаться её радостной улыбкой и горящими глазами. Удивляясь самому себе, он сделал ещё несколько снимков, где Соня целует его в щеку, а он довольно улыбается, смотря в камеру. Рукав её свитера кофейного цвета был натянут до пальцев, от чего кашемировая ткань приятно защекотала скулу, когда она прикоснулась к его щеке чтобы поцеловать. Эта фотография стала его любимой.

Когда они подъезжали к дому, телефон Паши, который лежал на панели автомобиля, загорелся от входящего вызова. Он взглянул на экран телефона и почувствовал, как сердце быстрей забилось — ему звонил Юра. Он решил не отвечать на звонок, потому что был сконцентрирован на дороге. Соня повернулась к Диане со взглядом, мол, «хватит молчать». Заметив этот взгляд, Рома покосился на Диану, а затем спросил: «Вы чего?»

— Ты о чем? — заезжая на территорию дома, спросил Паша.

— Я не знаю, — растерянно проговорил тот, — но их гляделки меня нервируют. Паша остановил машину и посмотрел на Соню, которая, опустив глаза, стала заламывать пальцы. А затем на Диану, в глазах которой застыли слезы.

— Прошу тебя, не перезванивай Юре, — прошептала она, вытерев слезу со щеки.

— Почему? — нахмурился Паша.

— Потому что он скажет тебе то, что я и так знаю, — словно выдавливая из себя слова ответила Диана и вышла с машины. Паша ошарашено посмотрел на Рому, который был не меньше шокирован, а затем на Соню. Кажется, теперь он понял, что происходило с сестрой и почему Соня бросала на него такие виноватые взгляды. Что-то острое кольнуло его сердце, кажется, это была боль лжи и предательства, которые он был не способен простить.

— Диана, я жду объяснений! — требовал Паша, когда заходил в дом за сестрой. Он был взвинчен и одновременно растерян от слов сестры. И чувствовал, как начинает закипать от её мучительно молчания.

— Паша, спокойней, — сказал Рома, проходя в гостиную, где сидела Диана на диване, сложив руки на коленях. София последняя зашла в дом, вот уже несколько минут её тревожило плохое предчувствие. Она видит, насколько Паша напряжен и рассержен, от этого она чувствует себя потерянной. Она осторожно вошла в гостиную: Диана, опустив голову, сидела на том же месте, Рома примостился рядом с сестрой, приобняв за плечи, а Паша, развалившись, сидел в кресле. Подперев голову рукой, он смотрел на Диану. Соня решила остаться стоять в проеме арки, словно боялась попасть под горячую руку Паши. Он понял, что она все знала, но сейчас его больше волновала Диана.

— Я жду. — с нетерпением повторил он. Диана вытерла слезы и посмотрела на него, а затем тяжело выдохнула.

— Шумилов Александр был лучшим другом нашего отца и мамы, — не отводя глаз от Паши заговорила Диана дрожащим голосом. Паша приподнял брови, явно не ожидая такого начала. — Наш папа открыл свой первый салон вместе с ним, — она посмотрела на Рому, а затем продолжила. — Но спустя какое-то время они начали часто ругаться по поводу бизнеса, их споры зашли настолько… — Диана тяжело сглотнула. — Однажды сюда пришёл Шумилов, насколько я знаю, он был дико зол, и находился под чем-то… он снова начал спорить с отцом, как думала бабушка, из-за расширения бизнеса, отец не рассказывал подробностей их дел. У них завязался сильный конфликт, и он выстрелил в папу… в доме была мама и дедушка. Нас не было дома, бабушка гуляла с нами. Как говорила бабушка из рассказа деда, Шумилов был не в себе, и, видимо, состояние аффекта ещё сильней усугубило ситуацию… в кабинет вбежал дедушка и увидел лежащего папу на полу, возле которого стоял Александр с пистолетом в руке. Мама успела вовремя вызвать полицию и спустилась к ним, дедушке стало плохо, тогда случился его первый сердечный приступ. К сожалению, он не смог помочь маме, Шумилов выстрелил и в неё… — Диана остановилась чтобы перевести дыхание и попытаться остановить поток слез. София стояла, прижав ладонь к груди. Она испытывая настоящий шок от услышанного. Как Алевтина Игнатьевна могла скрывать такое от них? Они имели право знать правду. Как у неё получалось делать вид, словно не было таких трагических событий? Но, с другой стороны, может она просто хотела оградить их от такой ужасающей правды… Соня перевела взгляд на Пашу, который, опустив голову, нервно тёр переносицу.

— Боже… — растеряно протянул Рома, смотря в одну точку. — Но почему она не рассказала нам правду?

— Не могла… — прошептала Диана и замотала головой. — Не могла, потому что Паша — сын Шумилова. — окончательно шокировала всех Диана. Соня прикрыла рот рукой, а Паша резко поднял глаза на Диану.

— Что ты сказала? — его лицо исказилось в неверие.

— Паш, ты сын Александра. Бабушка и дедушка взяли над тобой опеку, потому что они считали тебя членом семьи. — девушка говорила сквозь слезы. — Они не хотели, чтобы ты попал в детский дом… а твоя мама умерла после твоего рождения, она была наркоманкой и подсадила твоего отца. Поэтому наши отцы часто ругались. Остальных подробностей я не знаю, бабушка рассказала только это… — Диана виновато посмотрела на него.

— Что за бред?! — Паша вскочил и принялся метаться по комнате. — Диана, ты несёшь бред! — крикнул он. София поежилась от его тона и подошла к нему, чтобы успокоить, но он отмахнулся, а затем захохотал во весь голос. Всё в недоумении покосились на него.

— Паш, присядь… — Рома встал, вытянув руки и пытаясь успокоить брата.

— Это просто… — сквозь смех говорил Паша. — Санта-Барбара какая-то… — в его смехе послышалась горечь. Немного успокоившись, он согнулся, упершись руками о колени и встряхнул головой. — Фууух… — протянул он, выпрямляясь, и посмотрел на Диану. И ты всё это время знала?! — скорей утверждал он, чем спрашивал.

— Паш, ты сейчас реально не в адеквате. Успокойся, потом договорим, — Рома встал перед ним словно ограждая Диану.

— Знала, — уверенней ответила Диана и встала с дивана. — Но что это меняет?! Ты наш брат, всё остальное не важно… Никто бы не узнал, если бы не это чертово письмо. Бабушка не собиралась рассказывать, но не смогла смолчать, когда получила его. А я просто была рядом тогда… — словно оправдываясь, тараторила Диана.

Паша прошелся по ней разъярённым взглядом, его лицо покраснело от кипящей в нем злости, а челюсть была цепко сжата, от чего на скулах заиграли желваки.