Странник С вершин пустынных я сошел, Ложится мрак на лес и дол, Гляжу на первую звезду; Далек тот край, куда иду! Ночь расстилает свой шатер На мира божьего простор; Так полон мир! мир так широк, – А я так мал и одинок! Белеют хаты средь лугов. У всякого свой мирный кров, Но странник с грустию немой Страну проходит за страной. На многих тихих долов сень Спадает ночь, слетает день; Мне нет угла, мне нет гнезда! Иду, и шепчет вздох: куда? Мрачна мне неба синева, Весна стара, и жизнь мертва, И их приветы – звук пустой: Я всем пришлец, я всем чужой! Где ты, мной жданная одна, Обетованная страна! Мой край любви и красоты – Мир, где цветут мои цветы, Предел, где сны мои живут, Где мертвые мои встают, Где слышится родной язык. Где всё, чего я не достиг! Гляжу в грядущую я тьму, Вопрос один шепчу всему; «Блаженство там, – звучит ответ, – Там, где тебя, безумец, нет!» Ноябрь 1843 Дума
Когда в раздор с самим собою Мой ум бессильно погружен, Когда лежит на нем порою Уныло-праздный полусон, – Тогда зашепчет вдруг украдкой, Тогда звучит в груди моей Какой-то отзыв грустно-сладкой Далеких чувств, далеких дней. Жаль небывалого мне снова, Простор грядущего мне пуст: Мелькнет призрак, уронит слово, И тщетный вздох сорвется с уст. Но вдруг в час дум, в час грусти лживой, Взяв право грозное свое, Души усталой и ленивой Перстом коснется бытие. И в тайной силе вечно юный Ответит дух мой на призыв; Другие в нем проснутся струны, Другой воскреснет в нем порыв. Гляжу в лицо я жизни строгой И познаю, что нас она Недаром вечною тревогой На бой тяжелый звать вольна; И что не тщетно сердце любит Средь горестных ее забот; И что не всё она погубит, И что не всё она возьмет. Ноябрь 1843 Дума Не раз себя я вопрошаю строго, И в душу я гляжу самой себе; Желаний в ней уже завяло много, И многое уступлено судьбе. И помню я, дивясь, как в жизни все мы, Про раннюю, обильную весну, И день за днем на детские эдемы Туманную спускает пелену. Но с каждой мглой неведомая сила Таинственно встает в груди моей, Как там блестят небесные светила Яснее всё, чем ночь кругом темней. Я верую, что юные надежды Исполнятся, хоть в образе другом, Что час придет, где мы откроем вежды, Что все к мечте нежданно мы дойдем; Что ложны в нас бессилье и смущенье, Что даст свой плод нам каждый падший цвет, Что всем борьбам в душе есть примиренье, Что каждому вопросу есть ответ. Май 1844 Н. М. Я<зыкову> Средь праздного людского шума Вдруг, как незримый херувим, Слетает тихо дева-дума Порой к возлюбленным своим. И шепчет, оживляя странно Всё, что давно прошло сполна. Сошлась не раз я с ней нежданно, И вот, знакомая, она В день чудотворца Николая Опять является ко мне И, многое напоминая, Заводит речь о старине – Как, пешеходцем недостойным С трудом свершив вы путь святой, Меня стихом дарили стройным И ложкою колесовой. И ваш подарок берегу я, И помню ваш веселый стих. Хвала тем дням! Вдали кочуя, И вы не забывали их. Сменилось всё; жилец чужбины, С тех пор поведали вы нам Ваш переход чрез Апеннины К италиянским берегам. Но той страны, где сердце дома, Неколебимы в нем права: И вы, услышав: « Ессе Roma!» [30]Вздохнули, может: «Где Москва?» И снова к ней с любовью детской Пришли вы после тяжких лет, Не тот певец уж молодецкой, Но всё избранник и поэт; Но всё на светские волненья Смотря с душевной высоты; Но веря в силу вдохновенья И в святость песни и мечты; Но снов младых не отвергая, Но в битве духом устоя. Так пусть и я уже другая, Но не отступница и я. Заговоря о днях рассвета И нынче вспомнив о былом, Пусть праздник именин поэта Сердечным встречу я стихом. Май 1844 Дума
Сходилась я и расходилась Со многими в земном пути; Не раз мечтами поделилась, Не раз я молвила: «Прости!» Но до прощанья рокового Уже стояла я одна; И хладное то было слово, Пустой отзыв пустого сна. И каждая лишала встреча Меня призрака моего, И не звала я издалеча Назад душою никого. И не по них мне грустно было, Мне грустно было по себе, Что сердца радостная сила Уступит жизненной судьбе; Что не нисходит с небосклона Богиня к жителям земным; Что все мы, с жаром Иксиона, Обнимем облако и дым. Мне было тягостно и грустно, Что лжет улыбка и слеза, И то, что слышим мы изустно, И то, чему глядим в глаза. И я встречаю, с ним не споря, Спокойно ныне бытие; И горестней младого горя Мне равнодушие мое. Июнь 1844 |
