Закрыв чат, Малиника занесла палец над безымянной иконкой в правом нижнем углу. Остановилась в миллиметре от матовой поверхности экрана. За стандартной картинкой находился расчет модели ситуации, гораздо более простой, чем детальные построения Арбогаста. Никаких предыдущих колоний и мутаций в ней не было предусмотрено даже на уровне входных параметров. Ее результаты на три месяца вперед легко умещались в локальной памяти планшета.

Малиника закрыла глаза. Сморгнула подступающие слезы. «Стоп».

На Хилмиде ответственность за две сотни человек выглядела совсем иначе. Да что там, в Метрополии они с Семеновым отвечали за несколько тысяч специалистов, но это были несколько тысяч из семисот миллионов. «А здесь это просто все, кто есть на планете. И если мы не справимся, нас хватятся только через пару-тройку лет».

Открыла глаза. Посмотрела на свой большой палец, зависший над иконкой. Она знала, как выглядит распределение вероятностей в этом файле. Знала, что модель не менялась и даже не пересчитывалась со дня обнаружения дохлого дракона. Знала, что у ее автора не было и сотой доли той информации, что собрал Арбогаст.

Облизнула сухие губы. Поймала зубами крохотный лоскуток шелушащейся кожи. Надо быть честной с собой. Дело не в двухстах колонистах, а в одном. Она очень боится за Ямакаву.

Резко выдохнула. Запрокинула голову. Позволила влажным от слез глазам следить за игрой солнечных бликов в зеленой листве.

Глубоко дышать. Расслабить плечи. Впустить в себя яркий солнечный день. Если взять весь мир, весь: и мелькнувшую над ней стрекозу, и двойное солнце высоко-высоко над ними, и бесчисленные парсеки бурлящей пустоты до ближайших обитаемых миров, и всю бездонную пропасть пространства за ними тоже ― если взять весь этот мир и развести в нем свой страх, то тогда он, наверное, перестанет соленой горечью щипать горло. И тогда можно разрешить им быть, и страху, и миру.

Малиника вспомнила встречу с Деборой в ду́ше и свои злые, но уверенные слова: «Он жив с вероятностью восемьдесят девять и девяносто три процента». Закрыла веки, отдаваясь нежному прикосновению теплого ветра к щекам. В этой модели точек было больше одной. «Ямакава сделает все, от него зависящее. Мы тоже».

Она вновь опустила взгляд на планшет. Экран поймал солнечный зайчик: свет двойной звезды отразился от окон лаборатории и скользнул под сень деревьев. Это могло бы быть отражением глаз.

Резким движением Малиника поменяла наклон экрана, разбивая иллюзию. Затем так же уверенно отправила безымянную иконку в корзину.

* * *

Космическая база, 2550-07-19 12:12

Семенов несколько секунд смотрел на погасший экран планшета. Сложил его, сунул в карман. Вчера ему пришлось поменять состав бригад на Медной Горе, так как двое инженеров сильно повздорили из-за того, в какой порт стыковать очередной контейнер. А сегодня диетолог космической станции сорвалась и накричала на психолога во время сессии. «Это только первые ласточки». Производительность труда держалась на стабильно высоком уровне, но Семенов видел, что это лишь благодаря виртуозному плану по автоматизации, составленному Арбогастом. И, вроде бы, по прогнозам они вписывались во все рекомендованные лимиты, кое-где чиркая по ним интервалами погрешностей, как неумелый гонщик по барьеру трека, но Семенов понимал, что этого недостаточно.

Долгое ожидание, несколько резких изменений в планах, отсутствие определенности и даже базовой безопасности. Люди, какими бы подготовленными они ни были, не выдерживали. «В наших мечтах первые месяцы выглядели совсем иначе». Конечно, никто не испытывал иллюзий, что все пройдет идеально. Конфликты неизбежны, они точно так же учтены в моделях, как погода или износ оборудования, и пока что находятся в допустимых пределах. «Надолго ли?»

На станции пахло отчаянием.

А теперь еще исчезновение Ямакавы.

Семенов закрыл глаза. «Мы оптимизируем риски. Только те ли?»

* * *

Наземная база, 2550-07-19 12:24

Обед был в самом разгаре. Галдящие люди, стук пластиковой посуды, шуршание пищевых автоматов. Вязиницына выбрала суп-пюре с мясом моллюсков и овощной салат. Из белка были еще соевые фрикадельки, из гарнира ― тушеные овощи. Диетологи из команды медиков очень старались, чтобы если не ингредиенты, то хотя бы рецепты не повторялись в течение недели. Некоторые блюда были придуманы уже на Вудвейле: по вечерам двое парней что-то сочиняли у плиты.

Малиника воткнула в густой суп две пряные галеты. Злаков в них, похоже, было уже меньше, чем лука и укропа. Подхватила свой поднос и, обернувшись, оглядела зал.

Несколько десятков человек, за которых она отвечает. За то, что и завтра, и через месяц им будет, что засыпать в тихонько бурчащий за ее спиной автомат. Что им будет, где спать и что надеть. Что они не умрут от лучевой болезни и не отравятся ни ядовитыми спорами, ни тяжелыми металлами. А еще что у них будет время. Вон у того коренастого парня с густой рыжей бородой, скептически рассматривающего кусок моллюска, ― время, чтобы самому готовить. У улыбчивой фигуристой девушки с кожей цвета молочного шоколада ― время, чтобы снова рисовать на ногтях. У уныло жующего редис Персиваля ― время набраться смелости и подойти к Рене.

Рене. Темнокожая вейверша сидела среди своих и вроде бы была в порядке. Но вдруг ее левая рука выронила галету и скользнула под стол, ища помощи. Сидевший рядом Герман поймал ее ладонь своей, пожал. Понял, что не помогло. Придвинулся. Обнял за плечи. Рене благодарно, но грустно улыбнулась. «Словно она стоит на цыпочках на краю обрыва. И вроде получается балансировать на кромке, но иногда ветерок толкает в спину». Вот у кого действительно нет времени.

Сидевшая с другой стороны от Рене Дебора что-то спросила. Рене ответила. Слово за слово, и напряжение вроде отступило, но Малиника поняла, что ей сложно отвести от них взгляд. «Как же вы похожи!» Обе худые и высокие. Грациозные. Длинношеие. Подруги взялись за руки, переплели пальцы. У одной ― черные, как лакрица, у второй ― белые, как сахарная пудра. Одинаково тонкие. Одинаково хрупкие. «Кажется, что ваша взаимная поддержка и вполовину не так эффективна, если рядом нет Ямакавы». Дебора заметила пристальный взгляд. Посмотрела в сторону Вязиницыной, ободряюще улыбнулась. Малиника машинально кивнула в ответ, смело глядя на отражение своей собственной хрупкости в чужих глазах. «Привыкли полагаться на решительность Ямакавы, а без него вцепились в чертовы цифры, будто это последняя соломинка». Колония ― венец технологических достижений человечества, укомплектованная самыми передовыми технологиями. Это не хрустальный замок, а люди вокруг ― не фарфоровые куклы.

В голове Вязиницыной собирался план действий.

Налить в стакан настоянной на мяте воды и уверенно направиться в дальний угол.

― Добрый день! Можно здесь сесть? ― приветливо и нейтрально. В столовой достаточно людно, чтобы отказ выглядел невежливо.

Кевин Гейл что-то бурчит под нос и отводит глаза. Он все еще зол, но ему стыдно за иррациональную вспышку гнева. «Пришло время немного другой рациональности».

― Кевин, мне нужна вся энергия и все твои люди.

Поймал отвисшую челюсть. Моргнул.

― Зачем? ― холодной обиды в голосе больше, чем любопытства, но Малиника видит, как главный архитектор колонии подобрался, готовый слушать.

― Нам все-таки придется форсировать решение продовольственной проблемы.

― Разве пробы, собранные Ямакавой, не помогли адаптировать наши агрокультуры? ― голос Кевина отчетливо дрогнул на имени главного планетолога.

― Найденные комбинации генов ускоряют только скорость вегетации, но не образование плодов. На свекле и капусте продовольственную безопасность не построишь. Нам нужно то, что будет храниться не просто всю зиму, но и несколько лет практически без потребления энергии. Злаки.