Лишив базу людей принимающих решение и уничтожив средство связи, он вызвал управленческий коллапс. Оставшиеся руководители знали только свой участок ответственности, брать на себя полноту власти не желал никто. Кризис не то время, когда можно почивать на лаврах, кризис — это бремя принятия решений и гарантированный разнос от тех, кто вложил сюда деньги и ждет не проблем, а дивидендов.

Попытка отправить группу на легкобронированных внедорожниках для налаживания канала связи завершилась неудачей. Колонну из четырех машин классически взяли в засаду подорвав переднюю и слегка повредив последнюю. Именно последняя и успела улизнуть, пока остальные машины поливали из крупнокалиберного пулемета.

Захар скучал на посту ПВО. Оптический сканер обшаривал небо в попытке засечь возможную угрозу. Несколько раз срабатывала ложная тревога — сканер засекал то низколетящую птицу, то высоко летящий косяк уток. В работу Захара как раз и входило — сидеть, пялиться в экран и жать кнопку отмены, убедившись, что захваченная магоматикой визора цель угрозы не несет.

Работа — не бей лежачего, а оплата вполне достойная. Захар уже приноровился читать книги на дежурстве, мельком отвлекаясь на красную лампу индикации тревоги. Он рефлекторно бросал взгляд, опознавая, что в этот раз захватил сканер, хотя, бывало, иной раз, и жал отмену просто на рефлексе.

За все время работы ни разу не пришлось подтверждать угрозу атаки с воздуха.

Вот и сейчас, вспыхнуло предупреждение, Захар машинально оценил габариты цели на большом экране проецирующим захваченное визором, сравнил с дальностью и стукнул по отмене тревоги. Его вниманием снова завладела книга, но что-то зудело в подсознании не давая насладиться сюжетом и, спустя десяток секунд, взгляд вернулся к экрану.

На весь экран транслировалась сюрреалистическая картина падающего на базу мертвеца с синюшно-фиолетовым лицом и раскинутыми, как будто он готовился к объятиям руками. Белесые буркалы глаз ежесекундно попыхивали потусторонним красным цветом, а на мертвеце стоял сам Комаришкин с двумя штурмовыми автоматами в руках.

Рука Захара судорожно стучала по кнопке общей тревоги, а в голове всплывали фрагменты передач и их недавние насмешки, когда этот «гроза экрана телеящика и любитель пафосной фразы» позволил привезти себя на базу, как корову на убой.

Включился рев баззера тревоги, расчеты ПВО получив целеуказание навели прожектора, загудели приводы многоствольных пулеметов разворачивая их в зенит, а над базой, перекрывая весь шум тревоги раздался громкий возглас:

— Ах-ха-ха! Нельзя бесить Комаришкина!

И две струи трассирующих пуль обрушились с небес.

На базе включился рев баззера тревоги, расчеты ПВО получив целеуказание навели прожектора, загудели приводы многоствольных пулеметов разворачивая их в зенит, а над базой, перекрывая весь шум тревоги раздался громогласный возглас:

— Ах-ха-ха! Нельзя бесить Комаришкина!

И две струи трассирующих пуль обрушились с небес.

Я летел к земле стоя на теле бывшего капитана. Пришлось немало повозится с грависпасами и помагичить превращая это тело в некроголемом. Идея с десантированием вышла весьма безумной, но другого способа проникновения я не видел. Некроголем был максимально облегчен внутри и укреплен снаружи. На это дело пошли броеплиты из ремкомплекта защиты машинерии дирижабля. Достаточно легкие и очень прочные, но безумно дорогие — в этом мире все, что изготавливается с помощью артефакторики стоит весьма недешево.

Спуск проходил нормально, я со свистом пробил облако, и, подруливая смещением центра тяжести, падал к центру базы. Грависпасы были отключены, нужно максимально сократить дистанцию до момента обнаружения. Облачность этой ночью висела в 900 метрах землей, в свободном падении это около 20 секунд. Я пролетел почти половину расстояния, когда внизу взвыла тревога. Пора начинать представление.

Давлю пяткой на пиктограмму активации рун, некроголем начинает транслировать заранее записанную речь, да так громко, что у меня кровь из ушей пошла. Не обращаю на это внимания, дергаю рычаг заведенный на спуски штурмовых автоматов с патронными барабанами снятых с постов обороны дирижабля. К земле несутся струи трассирующих пуль.

Активирую грависпасы и прыгаю с этого необычного средства доставки. Сейчас они постепенно начнут снижать скорость падения и через пару секунд заработают в полную мощность. Отвлекающая мишень в центре лучей прожекторов ПВО притянет к себе все внимания и обстрел будут вести только по ней. Я же нацеливаюсь к границе базы и вытягиваюсь в струну сокращая время полета.

За пять секунд до того, как земля примет меня в свои объятия активирую свой грависпас. Умная штуковина чует близость земли и врубает экстренное торможение, маня растягивает и жестко дергает, вслед за этим ударяет посадочным воздушным взрывом и напоследок припечатывает об землю так, что в ней остается мой отпечаток.

Я лежал на спине и под хруст собирающихся регенерацией костей любовался фееричным зрелищем. В небе полыхали трассеры, они летели с пары постов ПВО, разбивались о броню упрятанную под одежу некроконструкта и разбрызгивались искрами сверкали рикошетами. Мелкие частицы задерживались полями грависпасов и дотлевали, создавая вокруг спускающейся фигуры ореол загадочный.

Некроконструкт продолжал яростно хохотать, штурмовые автоматы исправно поливали базу хаотично содрогаясь от попаданий по броне, от этого казалось, что спускающийся ведет прицельную стрельбу.

К моменту приземления моей поделки я уже достаточно отошел от посадки, так что финал наблюдал по всей красе стоя в тени здания.

Удары пуль ПВО не прошли даром, в грависпасах что-то повредилось, сначала некроконструкт пробил собой крышу сборно-щитового домика и только за тем сработал воздушный взрыв разметывая стены.

К месту падения спешили бойцы, на их глазах обломки домика зашевелились, темная фигура начала подниматься.

— Убейте его! — закричал кто-то в толпе и фигуру начали рвать пули множества солдат.

Похоже от удара приземления броня окончательно отделилась и теперь не мешала пулям калечить тушку мертвеца. Одна из них попала во второй грависпас и тот, вдруг сработал нештатным образом. Его воздушный взрыв разорвал бывшего капитана в клочья, а голова отлетела в середину толпы.

Толпа отпрянула от такого подарка, в образовавшийся круг вышел какой-то мужичок побойчее, поднял голову за волосы, оглядел ее и вознес на вытянутой руке, знаменуя победу в бою.

Честно говоря, дальнейшее было чистой случайностью и спонтанным действием.

Голова некроголема пыхнула глазами и на остатках ресурса тихо, но четко, произнесла прямо в лицо поднявшему:

— Не беси Комаришкина!

А я, дважды нажал на спусковой крючок.

Выстрел из специальной штурмовой винтовки со встроенным глушителем не бесшумный, это невозможно конструктивно на оружии которое может стрелять короткими очередями. Но, этот звук совсем не похож именно на выстрел. К тому же, основная звуковая волна идет назад и вбок. При одиночных выстрелах обнаружить стрелка по звуку просто не удастся.

Пара негромких хлопков и девяти миллиметровые пули ушли в цель. Эти малышки были не типовыми изделиями ориентированными на пробивание бронежилетов. Специально разработанные для штурмовки и захвата дирижаблей, эти пули разворачиваются при попадании в тело. Урон они наносят знатный!

Но разрабатывались они совсем не для урона, а для того, что бы раскрывшись в теле передать ему всю свою кинетическую энергию и не пробить тело насквозь. Если стрелять при штурме обычными пулями, то зачастую получается так, что пробивая насквозь тела неприятеля пули наносили еще и попутный урон машинерии или баллонам. Экспансивная пуля, даже при промахе, разнесет ближайшую переборку, но завязнет в ней.

Первая пуля попала в затылок голове некроконструкта, как и положено раскрывшись — она взболтала остатки мозга и выплеснула его на лицо державшего. Вторая, войдя в уже пустую головешку, только начала раскрываться, как врезалась в забрызганное мозгами лицо.