— Успеете еще, сегодня день вне графика и счета. — сбил я деловитый порыв сержанта. — Долго еще?

— Минут 20 и мы в зоне, где оставляем, Ваша Милость.

Скоро мы стояли рядом с десятком линий плоских камней, а сержант заливался соловьем.

— Энти камни, Ваша Светлость, уже устойчивы, ниче их не берет! На них и складываем принесенное. Чем тудась ближе линия, тем сильнее свойства сменятся.

— А начнется когда? — мне нужно было посмотреть на сам эффект.

— Рановато пришли, пара часов потребуется. Но оставаться здесь не след, одного оставшегося так перекорежило, что и тащить с собой не стали. Тут добили.

— Тогда перекусываем о быстрому и отходите на безопасное место, а как пройдет, возвращайтесь за мной.

Я надеялся на свою чувствительность, разгон восприятия и метаморфическую регенерацию, если действительно станет плохо — рвану от сюда впереди своего визга.

Перекусывать пришлось пайком. Благо тут технологии позволяли создать удобную вещицу — достал, проколол, ждешь пока разогреется и, содрав пленку, получаешь первое, второе и напиток. В прошлом мире приходилось обходится или сушеным мясом или им же, но перетертым с орехами, жиром и медом. По минимальному весу с объемом и нажористостью выигрывало блюдо прошлого мира, по удобству и вкусу — этого. Хотя и то и другое не дотягивало кулеша или каши с мясом приготовленной в котелке над костром.

Время стало поджимать и меня оставили одного. Я пересек линии камней и встал на предполагаемом пути микро прорыва, отступить всегда успею, а бежать за ним, в случае, если со стороны толком нечего не смогу разобрать — удовольствие ниже среднего.

Минут через 20 я начал чувствовать накатывающиеся изменения, как и предполагал, возможностей метаморфизма вполне хватало, что бы откатывать изменения. Я просчитался в одном. Надо было встречать прорыв голым! Моя одежда сначала набрала прочность, а потом и вовсе стала несгибаемой.

Не будь необходимости бороться со внутренними изменениями, которые корежили и норовили превратить то кости в кисель, то кровь в твердый металл — с одеждой можно было бы и справиться. Мне пришлось разогнать сознание на максимум, что бы успевать осознавать и нейтрализовывать то, что несло угрозу жизни.

По мере приближения прорыва сила и скорость изменений росла, мне было уже не до наблюдений, я боролся со всех сил за свою жизнь. Я успел заметить приближающуюся черную сферу с радужными всплесками всех цветов внутри, вокруг нее колыхалось марево. Как только это марево коснулось меня, все изменения скачком прибавили силы и что хуже того — мозг сам начал меняться выбрасывая меня из сверхскоростного сознания.

Крик! Я услышал дикий крик и только через мгновение, показавшееся вечностью, понял что кричу я сам. Сфера изменений вошла в меня.

Крик! Я услышал дикий крик и только через мгновение, показавшееся вечностью, понял что кричу я сам. Сфера изменений вошла в меня.

Не стань я в прошлом мире эфирной сущностью отбросившей тело ради продолжения пути возвышения, то тут бы мне и пришел конец. Меня вырывало из тела и тянуло в прорыв, я, матерясь на всех известных мне языках, цеплялся за тело Комаришкина и лез в него обратно, в этом полуэфирном состоянии я смог совладать с Карманом Души и растянув его горловину прятался за ним, как за щитом от накатывающих волн энергии изменений.

Выпасть сквозь прорыв в чужой мир и влачить там жалкое эфирное существование меня не прельщало. Сейчас мои силы в этом состоянии сравнимы с тотемом, что охраняет ворота около забора одинокой избушки. Отвадить призрака, развеять морок — вот и все! Даже захватить чье-то тело не выйдет, а в то, что мне опять повезет и точке выброса окажется человек с уходящей душой совсем не верилось.

Да и привык я к материальному миру, для меня, это как обычному человеку вернуться в детство. Только людям такое и не светит, а у меня сподобилось.

Вот и держался за тело, цеплялся всеми своими нематериальными конечностями, зубами вгрызался не давая выдернуть свою суть, моя воля жить в этом мире, в этом теле противостояла сверхприродному феномену. Если бы не финтифлюшка в Кармане Души — проиграл бы эту схватку. Ее режим пульсара спасал меня посылая волны энергии, подпитывая ими меня и давая шанс метаморфизму защитить хотя бы мозг.

Ни что не может длиться вечно. Вот схлынул пик схватки, вот сфера изменений отдалилась от тела, вот моя сущность запечатывается назад в теле и я ощущаю БОЛЬ. Боль — это хорошо! Раз чувствую боль, значит я существую в реальном мире. Сознание привычно разгоняется, начинаю корректировать все то наносное, что появилось во мне.

К тому времени, когда я вернулись мои спутники, я уже окончательно сумел разобраться с изменениями и даже выбраться из темницы монолитной одежды. Встречал их гордо, нагишом и с чувством — какой же я дебил.

Самомнение подкрепленное удачной операцией подвело меня. Натурально зазнался, решил — раз имею практически бессмертное тело, то и могу творить, что захочу. Реальность показала мне свое место. Это отрезвляет, как ледяная вода проруби трезвит свалившегося в нее пьяницу, за мгновение до того, как утянет течением под лед.

— В нудисты подался? — подколол меня Ратибор.

— Нет, сделал из одежды памятник, который надо поставить на площади. — отбрил его подколку я.

К базе я шел в одном исподнем, которым со мной поделился запасливый сержант. Собирать «с миру по вещице» я отказался, хотя и предложения были. Когда база замаячила на горизонте, один из сопровождающих нас бойцов отправился бегом за моим запасным комплектом, который до сих пор ждал меня в багажнике внедорожника. Входил я уже в полном облачении не умаляя своего достоинства перед лицом подчиненных.

«Посмотрел на феномен, еле выжил» — подводил я итоги прогулки сидя в одиночестве за кружкой кофе. Из плюсов — Воля подросла, причем изрядно. Из кружки я отхлебывал по немного уже минут 15, а она и не пыталась остыть, все так же парила горячим напитком. Мне ХОТЕЛОСЬ пить горячий кофе и он даже и не пытался остыть.

Еще корежило Карман Души. Использование его вместо щита не прошло даром. Хапнув огромно-дикое количество энергии сферы изменений прорыва реальности Карман норовил то неимоверно растянуться, то вывернуться на изнанку. В ближайшее время, пока он не успокоиться лучше в передряги не встревать.

Я отсемафорил зеркалом дирижаблю и он спустился, приняв на себя бремя разбомбленного радиоцентра. Его аппаратура хоть и не имеет той мощности, что была в радиоцентре, но это можно компенсировать размерами антенны. Да пару бойцов отправил на разбор остатков строения, глядишь, не вся маготехника вдребезги разбилась. Может и соберут что-то прилично работающее.

Разбираться со всем навалившимся лучше начиная от простого к сложному, а потому, я брякнул по звонку вызывая в кабинет кофедельщика, который, по сути превратился в моего адъютанта.

— Давай-ка, этого… — я пощелкал пальцами. — Которого КаМедианты притащили.

— Сюда?

— Ну зачем же сюда? В пыточную! — улыбнулся я. — Там антураж для разговора по душам более подходящий.

Пыточная была бедновата, козлы для порки, дыба, да цепи для распятия на стене. Еще был стол дознавателя, пара стульев и шкаф с подручным инструментом. Пол имел наклон к внешней стене, у самой стены виднелись небольшие щели дренажа. Это позволяло легко мыть пол просто окатывая его из шланга, а так же окатывать наказуемых из ведер ледяной водой , пара таких как раз стояла у стола.

Глава клана Николай Рысь ждал меня усаженный на стул, пара конвойных бойцов по бокам скрашивала ему ожидание. Скованные наручниками руки были пристегнуты за спиной к специальным кольцам на стуле. Лицо его было невозмутимо, но дрожание жилки на виске и испарина с головой выдавали волнение.