Ещё был кейдорский обруч Вига – Эмбер обнаружила его на Иссоте и хотела оставить миротворцам, но в последний момент сунула в карман плаща. Оттуда он и тяготил ей совесть.

Итак, вот что получалось изо всей этой мешанины. Марагда твёрдо вознамерилась воскресить прошлое. Возродить Бурю. Пока было неясно, есть ли у неё сообщники и средства, но и того, что она успела натворить, хватало с лихвой.

На межзвёздной военной карте среди баз разрушителей некоторые были отмечены красными крестами или кружками – очевидно, места, где она побывала. Одно казалось особенно подозрительным: там бесстыдно красовался традиционный символ Бури – спираль вихря. Но это было не самое страшное.

Эмбер с нарастающей тревогой вглядывалась в проекционное изображение бесчисленных планетарных систем от Алессиона до туманных окраин, ища глазами самую гибельную точку Вселенной. И робко надеялась, что красного креста там не будет. Это место не было отмечено как база, не было даже поименовано.

Неумолимое чутьё предупреждало, что надежда не сбудется.

У странницы замерло сердце. У самой границы Вселенной, на крохотной и безжизненной планете – почти неразличимая отметина. Красная.

Грот Менауту.

Вот откуда в Марагде эта тёмная страсть, этот неутолимый голод. Вот откуда она узнала про Око. Нездешняя Тьма, царившая в гроте, нерушимыми тенётами опутала её разум и душу.

Странница знала, каково это – и знала, что увещевания не подействуют. Конфликт не разрешить мирным путём.

Только Свет может одолеть чары этой пленительной скверны.

Могущественные чары потусторонней Бездны, где, по легенде, первые миротворцы, пришедшие невесть откуда, заточили своих мятежных спутников, низвергнутых с древних звёзд.

20

Тихий стук в дверь вывел Эмбер из ступора.

– Не спишь, беместа? – осторожно позвал Тьюди.

– Заходи, – вздохнула она, не отключая проектор. – Нам нужно поговорить. Планы меняются.

Верзила был в чёрных доспехах и чёрном плаще: со времён Бури он предпочитал тёмные цвета, и когда они были в разведке, это ему особенно шло. Он послушно присел рядом на край кровати, внимательно уставив на странницу круглые, будто вечно по-детски удивлённые васильковые глаза. В полумраке каморки они горели ярче, чем тусклый фонарь и мерцающие отсветы проектора.

Но его открытое лицо всё больше мрачнело, густые тёмные брови хмурились, пока он слушал скупой, лишённый подробностей рассказ о недавних находках и связанных с ними тревогах. Руки, лежащие на коленях, беспокойно теребили зажатую в них маленькую книжонку – горестно бесполезную, ибо после тяжёлой травмы, полученной в юности, Тьюди не мог читать.

– Нет, – верзила завертел головой, когда странница замолчала, – Хранитель Беато послал меня, чтобы мы вместе вернулись в Чертог, а ты мне тут про какие-то передатчики на старых базах твердишь… Мы ведь решили отплыть на рассвете!

– Возможно, Хранитель Беато послал тебя не за этим, – задумчиво пробормотала она и тут же осеклась: брать с собой Тьюди слишком опасно.

А в грот Менауту – совершенно недопустимо.

– Возвращайся один.

– И не подумаю!..

– Пойми же, я должна её остановить!

Тьюди мягко опустил руку ей на плечо и долго всматривался в окутанное дрожащими тенями лицо. Мгновение назад он напоминал упрямого подростка, готового стоять на своём, даже если весь мир обратится в прах, а сейчас – почтенного Бево Беато. Будто сам Свет изучал её скрытые помыслы через призму этих сияющих глаз. Эмбер вздрогнула – и потупила взор.

– Я понимаю, ты хочешь выследить Марагду, – с теплотой, присущей старому Хранителю, молвил собеседник. – Хочешь предотвратить угрозу. И не связываться с миротворцами.

Почти невесомо коснувшись её щеки, он снова поймал растерянный взгляд и продолжил:

– Потому что ты винишь себя. Не только за Норика…

Эмбер зябко поёжилась.

– Но поверь, что бы там ни было в прошлом, ты от него свободна. Все ошибаются. Все учатся. Это путь. Странствие. Все мы – странники, беместа. Странники Света – или Тьмы. Даже в Чертоге я не встречал более достойной странницы, чем ты.

Она невесело покачала головой.

– Кроме Бево Беато, – добродушно усмехнулся Тьюди.

– И кейдора Сорли! – оживилась Эмбер.

И тут же сникла, вспомнив, что он может быть уже мёртв.

– Виг найдётся, – миротворец уловил ход её мыслей, – если будет на то воля Света. Как и Марагда. Как и всё, что ты стремишься отыскать.

Он протянул ей книжицу, и только теперь Эмбер её разглядела. Волна горечи и стыда подкатила к горлу. Она отвернулась, смахивая выступившие слёзы.

– Пожалуйста, прочти. Норик бы этого хотел.

Сглотнув, она нехотя приняла «Походный сборник прошений и славословий» и, найдя «Заупокойные слезницы», начала читать. Голос не слушался её, губы дрожали, слова молитвы с трудом продирались сквозь судорожные вздохи – и Эмбер не выдержала, спрятала лицо на груди миротворца, зайдясь безудержными рыданиями.

«Посмотри, как низко ты пала», – ехидно процедил мысленный голос, когда она затихла.

Ты права, Гаридо. Ниже некуда.

И только Свет поможет подняться.

Незримая разрушительница презрительно рассмеялась в голове.

«Можешь обманывать кого угодно, но я-то вижу тебя насквозь. Святоша из тебя никудышная. Каждому следует заниматься тем, что у него лучше всего получается… И знаешь, вдруг это и правда твой шанс исправить былые ошибки? Раскаяться в том, что ты сделала… с нами».

– Он был чист душой и обрёл покой, – молвил миротворец, когда Эмбер наконец отстранилась.

«А как же я? Что насчёт моего покоя?!»

– Надеюсь, и ты его обретёшь… в Чертоге. Прямо как встарь.

У странницы защемило сердце – и ухнуло камнем, когда она, отринув сомнения, решила солгать, глядя верному Тьюди в глаза:

– Свет открыл мне, что нужно делать. Я иду за Марагдой.

И внутри всё оборвалось, когда миротворец покорно кивнул:

– Тогда я иду с тобой.

21

До рассвета оставалась пара часов, и Эмбер провела их в тревожном полузабытьи. Укоры совести и сожаления о содеянном переплетались с видениями, и голоса внутри звучали всё громче.

И тогда, незаметно переступив зыбкий порог яви и грёз, она увидела сон.

Чёрная фигура в длинном плаще и доспехах разрушителя вышла из густого тумана, держа в руке грозовой меч, фиолетовый клинок которого полыхал голодной яростью. Следом за ней сама собою плыла продолговатая серебристая капсула, в какие обычно помещают тела для транспортировки.

Выстроившись в ряд, группа миротворцев в светлых одеждах с сияющими белизной клинками встретила пришелицу враждебным молчанием.

И только один, разглядев содержимое капсулы через полупрозрачные стенки, рванул вперёд с горестным криком.

Разрушительница с красными горящими глазами не шелохнулась, когда он, метнув на неё полный ненависти взгляд, упал на колени перед скорбным грузом.

– Шила! Нет…

Смоляные волосы растрепались, в иссиня-тёмных глазах стояли слёзы, когда миротворец, откинув крышку, склонился над смуглым телом в окровавленной белой чалме – и прижал его к груди.

Разрушительница обвела безразличным взором остальных и ледяным голосом молвила:

– Так будет с каждым, кто попытается войти в цитадель. С каждым, кто встанет у меня на пути.