— Молодец. Итак. Как мы выяснили, в армии Онегин не служил, в полиции тоже, агентом на спецзадании не был. А сабли и свинец ему наскучили. Как такое может быть? — Дина подождала, но подростки только недоуменно хмурились и пожимали плечами. — Ладно, даю подсказку. Где дворянин мог использовать пистолеты и саблю, кроме как по службе и в бою? Вот, скажем, мушкетеры — где еще они активно шпагами размахивали?

— На дуэлях! — азартно взвизгнула, подпрыгнув на месте, Алина. — Мушкетеры на дуэлях сражались!

— Точно! И сабля, и пистолеты — классическое дуэльное оружие. А раз уж они успели наскучить — в поединках Онегин участвовал не один и не два раза. Женя — опытный дуэлянт. Всего три строки — а Пушкин уже предупредил нас, чем закончится поединок с Ленским. Наивный прекраснодушный студентик и опытный столичный бретер… Исход очевиден. Так что повторяю еще раз — в романе нет лишней информации. Есть моменты, которые нам сложно понять — но они точно не лишние. Давать задание к следующему уроку я не буду. Книга сложная, в одиночку вы с ней не справляетесь. Значит, будем разбирать вместе. И посмотрим, такая ли лапочка Татьяна, как о ней пишут в учебнике литературы.

Дождавшись, когда ученики, распихав по карманам остатки шоколадок, уйдут, Дина прикрыла глаза и перевела дух. Чертов «Онегин» был слишком сложным — явно сложнее, чем беззаботное порхание по окололитературным фактам. Но, кажется, Дину слушали. И даже немного понимали.

Составляя чашки одна в другую, Дина пошла вдоль стола — и чуть не выронила шаткую фаянсовую башню, когда дверь открылась.

— ДинМаратовна, вам помочь? — бочком протиснулся внутрь Маркушев.

— Нет, спасибо, Гриша. Я сама справлюсь.

— Давайте, чего там, — почти насильно выдернув у нее из рук чашки, Маркушев деловито исчез за дверью. Через пять минут он вернулся с подкатанными рукавами. — Вот, я в туалете помыл. Теперь только вытереть осталось. У вас полотенце есть?

Дина растерянно протянула ему салфетку, и Маркушев принялся ловко полировать чашки, проверяя на свет глянцевый блеск. — ДинМаратовна, я с вами поговорить хотел…

— О чем же? — Дина приняла от него первую партию идеально надраенных чашек.

— Про Костянова. У него вчера новая телка появилась.

— Что?! — чуть не выронила чашку Дина. — Откуда ты?.. С чего ты вообще взял… Почему ты решил, что мне?..

Она стояла, хватая ртом воздух, и судорожно подбирала правильные слова. Поглядев с пониманием, Маркушев вздохнул, вытащил у Дины из рук чашки и начал расставлять их на полке шкафа в шахматном порядке.

— Да вы не переживайте так. У меня батя электриком у Костянова подрабатывает. Ну как электриком… Он и по электричеству, и починить всякое-разное, и перенести. Типа завхоза, в общем. Новую телку он собственными глазами видел — брюнетка, красавица, буфера — во! — Маркушев изобразил обильные полукружия руками. — Вчера вечером приехала. Батя для нее комнату подготовил — ту же, в которой блондиночка тусовалась.

— Вот как. Понятно… — поджала губы Дина. — А почему ты решил, что мне это интересно?

— Так я же ваш разговор с ЕвгенВитальичем подслушал.

— То есть как — подслушал?!

— Обычно. Под дверью. Да вы не кричите на меня, не надо кричать. Лучше спасибо скажите. Я из-под двери Пашку-очкарика шуганул. Если бы не я, Пашка уже по всей школе разнес бы, что вы упырей и кощеев в Россоши ищете. А оно вам надо?

— Пашка хоть целый? — обреченно вздохнув, спросила Дина. — Или ты его как Игнатова?

— Нет, зачем как Игнатова? Пашка же безобидный. Просто развернул в сторону лестницы и пинка дал. Пашке только на пользу пойдет — нефиг под дверями уши греть. Сыщик, бля, хренов.

— Спасибо, — наконец-то собралась с мыслями Дина. — Ты мне очень помог. Новая девушка у Костянова — это очень важно. Но пожалуйста, никогда так больше не делай.

— И вы так больше не делайте. Придумали тоже — в школе дела обсуждать. Тут же сплетни, как грипп разлетаются. Еще вчера все нормально было, а сегодня — хоп! — все с соплями.

Глава 18 Избушка без курьих ножек

Когда-то большой и ухоженный, дом Сумарокова обветшал и потемнел. Дерево стен потрескалось, шелушась чешуей вздувшейся краски, по крыше ползли плотные щупальца мха. И только герань на окне жизнерадостно пламенела алыми соцветиями, бросая вызов общему небрежению.

Дина подняла руку, чтобы постучать, но не успела — дверь распахнулась.

— Заходи, — смущенно улыбнулся Сумароков. — У меня тут не то чтобы хоромы… Зато тепло. Давай сюда куртку.

Отобрав у Дины ветровку, Сумароков пристроил ее на металлический крючок в форме собачки с печально обвисшими ушами.

— Как твой «Онегин»? Эти паршивцы слушали?

— Как будто у них есть выбор.

— Ну вообще-то есть. Тот же Маркушев уроки прогуливает только в путь. А к тебе даже на внеклассные занятия ходит.

— Так у меня же обрез есть. А у Марии Степановны нету.

— Да, обрез — это аргумент, — глубокомысленно кивнул Сумароков.

Разувшись, Дина сунула ботинки под лавку и тут же получила новенькие тапочки из трогательного сиреневого плюша.

— Вот, держи. У нас тут не Питер, чтобы по теплым полам босиком шастать.

Дверь из сеней вела прямо в кухню, она же, видимо, и гостиная. В углу возвышалась огромная печь, раззявив на Дину черное поддувало. Или не поддувало. Дина понятия не имела, как называется эта штука — в нее вроде бы ставят чугунки с кашей.

Или не в нее?

Господи, как все сложно…

— Присаживайся, — махнул рукой Сумароков, указывая на совершенно новый стул-ракушку глубокого бирюзового цвета. Рядом со сказочной печью стул выглядел слишком ярким, слишком маленьким и вызывающе неуместным. — Есть хочешь? У меня, правда, только пельмени, но можно яичницу пожарить или бутербродов наделать.

— Нет, спасибо. Давай просто чай, — сжалилась Дина. Наблюдать за смущающимся и нервничающим Сумароковым было очень забавно, но грех пользоваться слабостями ближнего своего. Тем более ими наслаждаться. — Уютно тут у тебя. Так… по-домашнему.

— По-деревенски, ты хотела сказать? — криво улыбнулся Сумароков. — Ну так это и есть деревня. Тут у половины жителей удобства во дворе. Запрыгнул зимой в валенки — и вперед, через снега и метели.

— У тебя тоже? — ужаснулась Дина.

— Боже упаси. У меня все в доме. Вон та дверь, — махнул в сторону Сумароков. — И бак кубовый для воды там же. На случай, если морозы жахнут и труба от колодца перемерзнет.

— Ого. У тебя изба-люкс?

— Вроде того. Я, пока бабка была жива, капитально ремонтом занимался. Воду в дом протянул, туалет с ванной сделал, проводку всю поменял. Раньше тут от обычной спиральной электрички пробки вышибало, а теперь хоть калорифер с духовкой включай… Только уже незачем.

Поставив перед Диной чашку с чаем суровой заварки, Сумароков достал с полочки пачку печенья.

— Вроде свежее. Позавчера брал.

Дина, вытащив золотую квадратную печенюшку, осторожно откусила и кивнула.

— Приемлемо. Угадай, кто ко мне в библиотеку приходил?

— Колька Деребницкий. Он у меня уже пятый раз спрашивает, как у нас с тобой отношения — серьезные или так, для отдыха.

— И что ты отвечаешь?

— Что ноги выдерну, если сунется.

— То есть, никакой конкретики?

— Что может быть конкретнее выдернутых ног? — удивился Сумароков. Присев напротив, он напряженно наблюдал, как Дина пьет чай. — Точно печенье нормальное? Я хотел с утра в магазин смотаться, а потом закрутился с отчетами и обо всем забыл.

— Значит, контакты в обслуге Костянова ты не искал?

— Не успел. Завтра займусь.

— Можешь не заниматься. Я тебе принесла контакт. А заодно и ключевую информацию.

— Это какую же? — задрал брови Сумароков.

— Вчера к кощею приехала новая девочка, очень привлекательная брюнетка. А рассказал мне об этом Маркушев — у него, оказывается, отец там работает. Что-то вроде завхоза.