И тем не менее, тот момент, когда экипажу пришла пора пробудиться, все-таки настал. Сегодня. Сейчас.

Тьма перед глазами Вито расступилась. Он увидел неясную сущность, которую они потревожили на Клыках. Нечто, отдаленно напоминавшее человека, но им не являвшееся. Знал бы матрос, какую честь оказал ему Пращур, представ перед ним во всей красе.

«Очнись», – властно шептал Прародитель. И дети послушались его.

Позвоночник изогнулся сам собой, принимая импульс, посланный Богом Смерти. Вито продрал глаза, отчаянно пытаясь вздохнуть. Сердце его снова забилось, только наращивая ритм. Холодная кровь побежала по венам.

Ему стало так тесно в плену черной слизи. Моряк начал рваться наружу. Субстанция нехотя, но поддавалась. Весь экипаж рвался освободиться.

Душераздирающие вопли наполнили гондек. Так матросы рождались вновь, сквозь боль и печаль: их выталкивало из «утробы» обратно в неласковый Равновесный Мир. Вито удалось освободить руку – или, скорее, лапу. Ей он уперся в липкую от слизи стену, всеми правдами и неправдами пытаясь вырваться.

В тот момент он не мог и представить, что прикладывает усилия за троих: за себя, Бруско и Эрколани. Эти двое стали его частью, а сами отошли в небытие мимо Аида. Впредь Вито воплощал их совокупность. Уже не человек, но существо, находящееся за гранью людского понимания. Примитивной природы, но отточенного разума.

Усилия стоили того. Вито избавился от оков черной слизи, но плюхнулся на пол. Рядом с ним – то тут, то там – рушились точно такие же, как и он, уродцы. Хотя себя они не разглядывали, опираясь на представления об эстетике. Моряки даже не помнили, что когда-то таковыми были: их разум оскудел, а мозг деградировал.

Ясно было одно: их нега в «утробе» прекратилась. Впредь они должны были сами добывать себе пропитание. Полагаясь на инстинкты, заложенные в них Пращуром.

Уже не люди. Но едва ли звери.

Вито опомнился быстро. Принялся с осторожностью подниматься. Ему было непривычно шевелить конечностями, которыми теперь он располагал. Лапы казались ему чужими, однако же моряк осваивался довольно быстро. Только вот стоять, как прежде, в полный рост бедолага не мог: сформировался за время сна совершенно иным образом.

Другие моряки в своих новых шкурах чувствовали себя куда вольготнее. За собой Вито слышал, как они ревут и гудят. Перебирают лапами, пытаясь вырваться из гондека. Успешно. С треском твари выбили люк и проникли на верхнюю палубу.

Чудища, порожденные тьмой, скрылись в дожде, оставили Вито за собой. Тот не спешил. Воздух наполнял его разросшиеся лёгкие. Глаза привыкали к темноте. Лютый голод овладевал его разумом, провоцируя обильное слюноотделение, как у собаки.

На горизонте вспыхнула молния. Сияние проникло внутрь гондека, засветив его образ на долю мгновения. Это был первый свет, который увидел Вито в новой жизни.

Его породила тьма. И во тьме он проклят вести свою охоту…

День восьмой, позднее утро

Группа Вальдеса отреагировала на приказ мгновенно. Персекуторов разбросало в разные стороны. Видели ведь: летучая тварь собирается спикировать прямо на них. Разгромить их, будто шар – кучку кеглей.

Ингрид, перепугавшись до одури, рывком ушла в сторону. А вот Альдред остался.

Он перепугался не меньше остальных. Может, и больше даже. Тем не менее, встал на месте, как вкопанный. Разглядывал омерзительную натуру чудовища.

Монстр являл собой не просто химеру, а мутанта, сотканного из нескольких идентичных существ разом. Более того, отожраться успел.

Физиологию настолько сильно перекроило, что на выходе получилось нечто совершенно новое, не от мира сего.

Больная фантазия заигравшегося мажка, который возомнил себя полноценным Богом Смерти.

Как бы не так!

Зверушка Актея Ламбезиса.

Не самое удачное подражание естественной эволюции.

Раскидистые перепончатые крылья, налитые кровью, как алые паруса капера. Жухлая серая кожа; местами из-под нее виднелись то кости, то подгнившая бурая плоть. Удушающий, миазматический смрад стоял на всю округу.

Вытянутая туша под хитиновым панцирем. Позвоночник медленно переходил в мясистый хвост, кончавшийся острым крестцом наружу. С кончика постоянно подтекало по капле что-то – яд кислотно-оранжевого цвета.

Из брюха тянулись остроконечные ноги, как у лангустов. Функцию клешней выполняли две цепкие, мускулистые лапы с когтями, которые очень отдаленно напоминали драконьи. Загнутые. Острые, как бритва.

Оно и понятно: массивную шею мутанта венчала голова из сложенных крест-накрест черепов дельмейских виверн, будто лепестки плотоядного цветка. У него была даже не пасть, а воронка, обрамленная пилообразными зубами.

Флэй считал образ твари за долю секунды. И все равно летающая бестия сокращала между ними дистанцию гораздо быстрее. Монстр вот-вот его должен был схватить.

Но в последний момент Альдред ушёл вправо. Ловко, через классический сарацинский кувырок. Выпрямившись, ренегат посмотрел за себя. Нечисть пролетела дальше, опускаясь прямо к земле. Стала боронить лужайку лапами, пока не остановилась и не развернула массивное тело обратно к персекуторам.

Челюсти, являвшие собой скорее мандибулы, оттопырились. Монстр обдал мечей Церкви пронзительным визгом, перебирая лапами по направлению к ним.

Вестанец хотел было уже отдать бойцам новый приказ. Но едва усач открыл рот, увидел Приама. Юстициар занёс цвайхандер за себя и понёсся прямо на летающую мерзость, будто на таран. Чуяло сердце Рамона: ничем хорошим это не кончится.

Хотя было поздно, Вальдес крикнул красной тунике вслед:

– Остановись!

Приам командира не послушал. Монстра и юстициара впредь отделяло жалких десять шагов. Глашатай Противоположностей хотел было уже подпрыгнуть и опустить кусок инквизиторского сплава на тело чудища, но не учел: тварь и сама не глупа.

Богдан оказать огневую поддержку не решился: боялся зацепить их паосского попутчика взрывной волной. Замешкался, просто вскидывая чо-ко-ну про запас. Драго к тому времени уже натянул маску и взвёл карабин, целясь в голову жирной мишени.

Летун резко пригнулся к земле. За ним показался длинный хвост, сворачиваясь в подобии крюка. Нечисть нанесла удар. Жало вбило в панцирь юстициара.

Гигант повис в воздухе, на хвосте. Мышцы даже не дрожали под весом Приама. Цвайхандер опустился, смотря краем лезвия вниз, но владелец его не разжимал руки. Тварь подтащила тело великана поближе, рокоча. Красная туника был еще жив. Дыша по-бычьи, он зашевелился в попытке освободиться.

Юстициару летун устроил ад наяву. Хвост извивался в воздухе, будто неугомонная плеть. Монстр бил Приама об землю, беснуясь и скача туда-сюда. Драго так до сих пор и не выстрелил: тела двух мутантов сменяли на мушке одно другое.

Даром встряска не прошла. В какой-то момент Приам все-таки выронил цвайхандер. Его оглушило. Он стал вялый и податливый, как глина в руках гончара. Нарезвившись вдоволь, тварь отшвырнула его прочь с победоносным воплем.

Сделав несколько оборотов в воздухе, красная туника обрушился на слоновую пальму и ненароком разломав её пополам. Треск раздался настолько густой, что натолкнул Ингрид на ассоциации с открытым переломом.

Шутка ли, юстициар еще был живой. Панцирь пробило не насквозь, даже яд плоти не коснулся. Отделался ушибами – для него это детский лепет. Верзила начал кряхтеть и с трудом подниматься с земли. К счастью для красной туники, летун перестал питать к нему какой-либо интерес. До тех пор, пока Приам снова не напросится на хлесткий ответ.

Теперь, понимали персекуторы, вознесенный попутчик точно не пострадает от их действий на упреждение. Богдан вознамерился пустить болт в свободный полет. Сокольник вот-вот был должен вдавить спусковой крючок. Джада что-то колдовала, чуть пригнувшись. Между химеритовыми иглами Дора нагнетала эфир.

Монстр будто бы почувствовал: его собираются превратить в обугленную котлету. Он оттянул торс назад и резко подался вперёд, харкая в сторону инквизиторов ядом. Тем же самым, что стекал из железы к кончику хвоста.