Такой речи моряк никогда не слышал. Во всяком случае, ему показалось поначалу. Когда начал вслушиваться, тут же понял по некоторым знакомым словам: это дельмейский. Его голову одолевал чужой монолог на языке Деспотата. Но фразы были исковерканы немало. Судя по всему, наречие принадлежало временам куда древнее.

По мере работы на палубе краем глаза он замечал силуэты, которых видеть был не должен. Вито не сомневался ни на миг, что это не его коллеги по опасной работе. Моряки из Вануи носили форму. А фигуры были одеты так, как ныне даже в Деспотате не одевались. Их тела покрывали открытые раны, из которых текла без конца кровь.

Она пачкала палубу. Вито мотал головой, пытался проморгаться. Смотрел снова. Было чисто. Сознание устроило с ним потешную игру, выбивая из колеи. Привыкнуть к образам, возникавшим из ниоткуда и уходившим в никуда, было невозможно.

Хотя моряк еще молодцом держался. Матрос один пытался забраться в воронье гнездо, увидел там что-то, взвизгнул, как резаная свинья, и сорвался вниз. Его размазало по палубе. На борту поднялась паника. Экипаж утихомирил капитан, послав пулю в небо.

Ужас как рукой сняло. Гибель коллеги списали на несчастный случай. Палубу отмыли. Труп матросам пришлось выкинуть за борт: мало ли, какая болезнь могла их корабль охватить, едва начнут выходить миазмы.

Ещё куда-то пропал щеголь из офицерского состава. Начальство искало его всюду, но так и не смогло отыскать.

Каждый ощущал на себе странное, будто бы потустороннее давление. Вот только экипаж принял негласное решение игнорировать свое помешательство. Тем более, на подходах к Саргузам коллективный бред как рукой сняло. Ответа на вопрос, что это вообще было, никто дать не мог.

И ослу понятно было: всему виной саркофаг, что погрузили на «Сирокко». Либо же та мумия, что покоилась внутри гроба. Вито хотелось кричать об этом, обратить внимание на проблему, но он не мог. Своему же экипажу он перестал доверять на ровном месте. Ощущение складывалось такое, будто они убьют его, если ляпнет хоть слово про мощи.

Местная береговая охрана досмотрела команду корабля, вынюхала все уголки судна, однако так и не обнаружила ничего, что их смутило бы. Зафиксировали число больных цингой, обещая предоставить команде квашеную капусту.

Офицеры разобрались с бюрократией, посвященной соглашениям между Герцогством и Республикой. После этого каравеллу пропустили в акваторию на стоянку.

Команда «Сирокко» так и не сошла на берег, чтобы размяться. Даром что морякам буквально хотелось бежать в Город, подальше от саркофага. Экипаж капитан убедил спокойно выспаться, прежде чем полностью отдаться отдыху на суше.

Легче сказать, чем сделать. В гондеке той ночью даже просто находиться было невыносимо. Те, кого с ног свалила цинга, стонали без умолку, бубнили себе под нос что-то, будто бредили. Хоть тресни, увещевания оказались бесполезны. Остальные моряки попросту ворочались в гамаках, мучаясь от бессонницы.

Абсолютная тьма на палубе и общая истощенность команды сделала своё дело. Моряки засыпали один за другим. Со временем и Вито захрапел.

Его перестали мучить пленники цинги. Преследовать мысли о саркофаге. Он растворился в забытье, не видя ни кошмаров, ни снов. Даже не понял, что спит. Моменты сменили один другой, и он очнулся.

Что-то липкое и едкое упало ему на лицо с потолка. Кожу зажгло. Боль несусветная. Вито дернулся, открыв глаза. Так ничего и не увидел. Зато вслед за одной каплей потекли другие. Целый кислотный ливень – для него одного.

Моряк завопил в отчаянии, брыкаясь. Никто даже не заметил. Он сходил с ума по мере того, как множились очаги боли. Запутался в собственном гамаке. Руки и ноги отнимало. Его залило целиком. Страдания возобладали над рассудком, вгоняя Вито в забвение. Резко успокоился, провалившись в сладостную негу.

Так он попал обратно в утробу матери. Боль ушла. Пришло блаженство.

Вито спал, понятия не имея, что стало с его телом. Хотя впредь это его нисколько не волновало. Главное, что матроса все устраивало. Лишь иногда сквозь сон он слышал голоса людей, которых никогда не знал. Нет, не дельмейские. То были илантийцы.

Сначала на борт «Сирокко» поднялась береговая охрана. Их до одури напугало то, что перед ними предстало в гондеке. Кто-то из них посветил даже фонарем на лицо Вито.

На сетчатку попал свет, портя сладкий сон. Грань между Серостью и явью слегка стерлась. За минувшие часы матрос перебрался на потолок, слизь облепила его с ног до головы: только часть руки да половина лица выглядывали наружу.

Как такое могло произойти, никто из пришедших не знал. Стены, пол, потолок – все покрыла слизь, удерживавшая людей внутри, будто в коконах. Плотняком к Вито прилегали еще двое – Бруско и Эрколани.

Этих он недолюбливал и напрягся бы, узнав о столь нежелательном соседстве. Собой троица уже представляла чуть ли не единый организм. И так было со многими моряками на палубе. Причудливый симбиоз. Неторопливое сращивание, будто по воле колдовских чар.

Представитель береговой охраны выругался, глядя на Вито. Саргузцы что-то пылко обсуждали, не покидая гондека. Однако сам спавший отчетливо слышал разговор только урывками, слабо вдаваясь в смысл речей.

– Ничего не трогайте, – призывал один из пришедших. – Кто его знает, что за заразу они подцепили в тропиках!

– Их же проверяли вчера вечером, – вспоминал второй. – Они выглядели совершенно нормально. Что приключилось-то?

– Я не знаю. И знать не хочу. Уходить отсюда надо – точно вам говорю, – боязливо бормотал третий. – Как можно скорее!

– Герцогу надо доложить, что мы тут видели. Он разберется. И начальству расскажем. Судно желательно оцепить, чтоб никто не совал сюда свой длинный нос.

– Вся команда здесь. Но офицеры? Они-то куда подевались? Неужто просто исчезли? Так не бывает!

– Разгонять панику смысл какой? Возможно, они ушли в Город. Их надо будет отыскать, если это вообще реально. Не могли офицеры сквозь землю провалиться…

– Что с тем саркофагом? Здесь оставим?

– А как иначе? Его Благородие сам разберется, что делать с языческими артефактами. Не наше это дело.

– Чертовщина какая-то. Может, подать запрос в Янтарную Башню?

– Я. Повторяю. Ещё раз. Это не наше дело.

– Хватит уже болтать, мать вашу! Меня воротит от этой вони. Уходим!

Береговая охрана убралась восвояси. Они даже не подозревали, что за ужас несут с собой в Город. Слухи разлетались по улицам шустро, как вонь.

По крайней мере, долгое время никто больше не тревожил сон моряков.

А потом пришел он.

Вито понятия не имел, кто именно. Тем не менее, почувствовал его присутствие. И весь экипаж – вместе с ним. Каждый шаг незнакомца отдавался в ушах боем барабанов: так стучала кровь, забегавшая внезапно по жилам вновь.

Неизвестный бродил по кораблю, как у себя дома. Шумел и мешал спать. Откликнулся на зов мощей. Прошел к саркофагу и долго корпел над ним. Что бы ни вытворял незваный гость, его манипуляции особо никак не сказались на самоощущении моряков. Инкогнито остался надолго. Дожидался кого-то здесь.

Через некоторое время появился еще один. В чреве «Сирокко» этот чужак чувствовал себя не так уверенно. Искал здесь что-то. Наступил на одного из спавших. Крик, преисполненный боли, пробудил и Вито.

Под собой моряк увидел седовласого, но молодого парня. В инквизиторской униформе. У матроса в голове не коррелировала беседа береговой охраны и появление меча Церкви. Сам лично он вообще не помнил, что кто-то приходил.

Едва боль ушла, экипаж снова разошелся по «утробам» в мыслях. Они не слышали разговора двух чужаков. Понятия не имели, когда ушел первый, когда ушел второй. Тем не менее, они почувствовали присутствие третьего.

Сила не от мира сего. Великая сила. И пускай они не знали, это ему принадлежал саркофаг. Это он вверг всю команду на «Сирокко» в сон, меняя саму их природу.

Гроб опустел. Что первый, что второй исчезли. А вместе с тем исчезла и сущность. Но сон моряков продолжался. Больше их никто не тревожил. Никакая буря не сумела оторвать их от сладкого забытия. Корабль качало. Ливни омывали палубу. Через раскрытые створки гондека пару раз внутрь даже попадала морская вода. Без разницы.