Группа Вальдеса медленно, но верно подбиралась к пункту назначения. Оставляли за спиной последние домусы и поднимались в горку. До Кампуса оставалось всего ничего. Казалось, еще немного – и они дойдут аж до подножия гор. А там – и шахтерские поселения у рудников недалеко.

Сытые и довольные, персекуторы приободрились, были готовы рвать и метать.

– Меня пару раз приглашали на семинары по монстрологии, – отозвался Драго. Другие даже ухом не повели. Он посмотрел на капрала через плечо и задал встречный вопрос: – Почему спрашиваешь?

– Ларданский Университет – понятие растяжимое, – заметил капрал Флэй. – Слышал, площадь он занимает немаленькую. Бродить устанешь. Да и институтов там несколько. Нам нужен определенный ведь? Так какой?

– Сейчас, я вспомню… – вклинился в разговор вестанец, пыхтением колыхая усы. – Отец Энрико мне объяснял же. Кафедра, которая нас интересует, у нас относится к факультету математических и естественных наук. Это Технологический Институт, но там все как-то накось-выкось…

– Что это значит? – напряглась Джада, бегло повернувшись к Рамону.

– Они с Институтом Биохимии формируют одно здание или вроде того. Либо же это корпуса, соединенные подземными и надземными переходами. Там замудрили с этим. Сами все увидим. А так их много, построек этих. Должна быть карта Университета, иначе как их студенты бы ориентировались? – рассуждал капитан.

– Замечательно, – бухтел Станеску. – Я пока иду. Но скоро, чувствую, поползу…

– Соберись, Богдан, еще немного осталось, – призывал командир деликатно. – Все в одном здании, считай. Ну, практически. У биохимиков мы сможем тебя запросто подлатать. Будешь, как огурчик!

– Хотелось бы верить, – сипло отозвался Лиходей. Кожа его стала белая, как мел. И это притом, что сам по себе вульп смуглолицый был. Альдред подозревал, не к добру это. – Но верится с трудом почему-то…

– Перестань, дело всего-то пары часов, – настаивал усач.

Арбалетчик ничего не ответил. Просто полез в портсигар за очередной сигариллой. За сегодня он уже курил шестую. Дым обволакивал его лёгкие изнутри, помогая забыть о полученных травмах. Глядя на него, Флэй качал головой.

«Угораздило ж его попасть в такую передрягу. Я начинаю понимать холодный расчет мутанта. Наплыв упырей мы пережили чудом, но Имре мог бы жить, ускорься мы. А так пришлось вытаскивать Богдана. В безумные времена живем. И им уподобляемся».

Ему самому не хотелось бы прикладывать руку к ликвидации братьев по оружию. Даром что это его союзники до первого перекрестка. Он помнил о крови застреленного миротворца на своем лице.

– Территория там и правда немаленькая, – не стал врать Максанс. – Университет в хорошую погоду видно со смотровой площадки у нас в Янтарной Башне. На мой взгляд, еще один город в городе.

– Хорошая погода… Поймать ее еще надо, хорошую погоду эту, – отозвался Флэй.

Лично он в глаза не видел даже близко четких очертаний Кампуса. Его постоянно гоняли туда-сюда. Было не до прогулок на верхних уровнях Круга.

– Порой мне кажется, Саргузы так и состоят из отдельных городков, – рассмеялась Дора. – Как оно правильно называется? Лоскутное одеяло?

– Час от часу не легче, – пробормотал Альдред. – А где предполагалось, что окопаются люди Ревердена?

– Да там же, в этих двух институтах-близнецах, – пожимал плечами Рамон. – В их группе есть выпускник Ларданского Университета. Свет и Тьма милостивы, раз он был жив на момент нашего разговора с Реверденом. Парнишка должен был стать нашими глазами в Кампусе…

– Без него не справимся, можно подумать… – ворчал Богдан, пуская дым.

– Нет, почему? – замялся Вальдес, опирая на плечо древко алебарды. – Справимся поди. Просто медленнее, чем хотелось бы.

– Знаете, как говорят? – привлекла всеобщее внимание сержант Верде. – Поспешишь – людей насмешишь. Мы не знаем, что там вообще происходит. А рассуждаем так, будто нас будут встречать хлебом-солью…

– Ой, бля! – простонал вульп от безнадеги.

Иной раз он ловил себя на мысли о том, что Смерть стала бы его избавлением от мук бренного тела. Хоть и был Станеску безмерно благодарен Вальдесу за человеколюбие. На Полуострове предупреждают бояться своих желаний: они могут исполниться. Сам рад не будешь. Увы, такой поговорки Богдан знать не знал.

– Что правда, то правда, – признавал командир, ощупав больной рукой подбородок. – Осмотримся, а там уж видно будет, как все повернется.

Группа Вальдеса поднялась на горку и сразу направилась вглубь небольшой дубовой рощи, за которой и простирался Ларданский Университет. Спустя шагов эдак четыреста они заметили некое подобие каменных стен. Инквизиторы и ухом не повели, а вот Альдред напрягся. Он открыто возмутился:

– Это ещё что за лихо? Мы туда вообще идём?

Рамон отвлёкся на него, останавливаясь и заявил:

– Точно по адресу. А в чем дело?

– Нормальное явление, что Кампус огорожен стеной, будто замок или Круг? Я вот считаю, это ненормальное явление, – пояснил Альдред, нагоняя командира.

Они поравнялись. Тогда Вальдес опять заговорил:

– Их неспроста ж возвели. Недавно это было…

– В чем причина, собственно? – не понимал Флэй.

– Я тоже задавался этим вопросом, когда пришел к ним в первый раз, – бросил им Драго. – Нас там профессор один сопровождал. Он объяснил так: лет, может, сорок-пятьдесят назад Кампус оказался своего рода рассадником наркомании. Планариум, дурман, прочая прилипчивая, смертельная дрянь.

– Серьезно? – переспросил капрал, подхваченный волной отвращения.

Его мутило от малейшего упоминания психотропных веществ. И неспроста.

Новициям в учебке долго и упорно втолковывали, к чему приводят пагубные пристрастия. Сомнительные предложения на черном рынке косвенно отбирали у зависимых всё, начиная от монет и заканчивая душой: они готовы были что угодно отдать ради лишнего раза уйти в забытие.

Учащихся держали в ежовых рукавицах неспроста: в них видели будущее Священной Инквизиции, её свет. Вот и проводили планомерные агитации за здоровый образ жизни. Альдред и с первого раза понял, но все равно пришлось тухнуть на лекциях.

Преподаватели не стеснялись даже им таскать заспиртованные органы, части тел. Наглядно пытались показать последствия пагубных зависимостей.

Лично Флэю не такими уж и страшными показались позеленевшие легкие в микротрещинах и ссохшиеся, губчатые мозги. Примерно так воздействовал на людей дурман, превращая их в слабоумных, больных душой и телом.

То ли дело обрубки рук и ног, пораженных некрозом. Черные, в язвах и струпьях, аж кожа крошилась, будто плоть обуглилась. И в этом была заслуга планариума – сизого порошка. Еще одно опасное растение, чьи семена попали в Аштум из Серости.

У Альдреда желудок оказался сравнительно крепкий. Зрелище выдержал мужественно. А вот одного из студентов на потоке стошнило прямо под парту. Словом, профессора умели убеждать.

Сестра Кайя – и та посчитала своим долгом предупредить воспитанника:

«Запомни, юный новиций. Те, кто дурман курят и нюхают планариум, – больные люди. Грязь, мразь и последнее дело».

– Как раз в ту пору Мировая Эйфория дошла до Илантии, – продолжал Драго. – Студенты тогда посвободнее себя чувствовали. Всячески просвещались культурно. Театры посещали. Актеры, в свою очередь, плотно сидели на всякой пакости, вот и приобщили золотую молодежь Города. Учащиеся нюхали и курили прямо в Кампусе, откидывали копыта что в общежитиях, что в аудиториях. Страшно это. Целая эпидемия.

– Да, я слышал об этом, – ответил Альдред.

– А как вообще профессура могла такое допустить? – насупилась Ингрид.

– Ну, никто даже толком и представить себе не мог, чем там детишки балуются, – заявил морской волк. – Все это казалось далеким. Глядишь, Ларданы напасть и не коснется. А оно вон как получилось. Да поздно было.

Богдан, привлеченный беседой, поддержал тему:

– Герцог настоящую городскую войну устроил, чистил притоны. Я слышал, народу тьма передохло – и зависимых, и торговцев. Толку только? Дельцы как были, так и остались, просто на дно залегли. Бьюсь об заклад, Барбины и вовсе поумерили пыл, предоставили условия для теневой продажи. Отыскали золотую середину, так сказать…