Гроув склонил голову, посмотрел на меня исподлобья, и его голубые глаза будто пригвоздили меня к месту. Даже мурашки по спине побежали.

— Не лезь в это дело, Кэсси, — с угрозой произнес он. — Ты понятия не имеешь, куда ввязываешься.

— Так уж и не имею? — засомневалась я. — Куда вы собрались, мастер Гроув? Для кого этот костюм и духи? У вас свидание ночью? Уж не на кладбище ли? Странный выбор, но у мастера боевых искусств свои представления о романтике. Сейчас вы совершаете еще одну ошибку, роковую.

— Решила разыграть потасканную карту с колесом времени? — понял он и наклонился ко мне ближе, а его голубые глаза гневно прищурились. — Держись от меня подальше, Кэсси Рок, — тихо приказал Гроув, и в его голосе мне померещились и томная хрипотца, и влекущая опасность, от которой мурашки вновь ожили и рванули по коже целой толпой. — Ты меня поняла?

— А может, у вас роман с упырицей? — предположила я. — Почему в задаче была именно женщина? Это важно?

Гроув страдальчески закатил глаза и, оттолкнувшись от парты, стремительно вышел вон. Дверь в аудиторию громко захлопнулась, свечи как по команде погасли, и я осталась в темноте одна. И без зачета. Снова.

Я задумчиво взяла визитку с парты. Глянцевый прямоугольник, золотая кайма. Строго, стильно, дорого. Прищурившись, прочитала: «Джонатан Стоун, юрист». Со стипендии я его точно не потяну, и в долг брать не стану. К тому же, если Гроув сегодня умрет, то и этот вариант отпадет.

Я сунула визитку в карман и поспешила прочь. Я знаю, где это будет. Знаю — когда. У меня даже есть подозреваемый — Шменге. Надо предотвратить преступление, а потом уже договориться с Гроувом о пересдаче. Если я спасу ему жизнь, то он не посмеет мне отказать!

Не такая уж я безмозглая дурочка, какой считает меня мастер Гроув. Я не собиралась сидеть в засаде у оградки старого кладбища. Меня могли там обнаружить и, чего доброго, прибить за компанию с Гроувом. Нет, я планировала зайти с тыла…

— Точно не будет укола? — спросила в который раз Жозефина, вышагивая рядом со мной.

— То есть то, что доктор Шменге — предполагаемый убийца, тебя не волнует? — уточнила я. — Никаких уколов, я обещаю.

Жозефина выдохнула и потрусила бодрой рысцой по тропинке к роще, у которой ютился целительский корпус. План такой — я понаблюдаю за доктором Шменге, и, если он куда-то направится, пойду следом, тихо как мышь.

— Фу, опять этот запах, — пожаловалась Жозефина, когда мы приблизились к серому прямоугольнику здания.

Я шикнула на нее и подкралась к окну. Шторы все также были задернуты, и свет не горел.

— Неужели уже ушел? — расстроилась я.

Вообще-то в академии жизни и смерти половина занятий проходит ночью. Вдруг у меня бы случилось нервное расстройство после дважды несданного зачета? Кто бы меня тогда вылечил?

Помявшись возле крыльца, я решила зайти. Если что — скажу, опять спина зачесалась, и сразу добавлю, что пришла не одна. Не станет он меня убивать при свидетелях.

Узкая кишка коридора тянулась вдаль, и я, добравшись до двери, застыла. В узкой щелке внизу горел теплый свет. Это что же, пока я ползла по коридору, Шменге вернулся?

Я глянула назад. Жозефина, кудлатый силуэт в дверном проеме, подбодрила меня кивком.

— Если что — беги со всех ног, — громким шепотом посоветовала она. — Я прикрою.

Я постучала, нажала на ручку, и дверь тихонько открылась.

— Доктор Шменге? — позвала я.

Кабинет встретил меня тишиной. Все так же сиротливо жался в углу скелет в полосатом шарфике, на столике лежала раскрытая книга. Я прошла внутрь, отвернула обложку. Печальный всадник в широкополой шляпе скакал в кровавый закат, унося с собой «Боль одинокого сердца». Я положила книгу как было, подошла к окну.

Если Шменге забыл потушить лампу, то почему я не увидела свет с улицы? Он должен был хоть чуть-чуть пробиваться, несмотря на плотные шторы. Я решительно отдернула тяжелую ткань и уставилась на кирпичную кладку.

Мне понадобилась пара секунд, а потом я быстро задернула шторы.

— Не может быть, — тихо сказала я.

Взяв бокал с низкого столика, осторожно поднесла к лицу и понюхала. Густой бордовый осадок свернулся на донышке грязной гусеницей, но вином тут и не пахло!

Дверь зловеще приоткрылась, и я выронила бокал, который разбился вдребезги.

— Это я, — сказала Жозефина, заглянув в кабинет. — Ты что тут, пьешь?

Я попыталась наколдовать простейшее бытовое заклинание, но пальцы дрожали, и в итоге осколки собрались криво. Бокал получился приплюснутый и косой, с гнутой ножкой. Точно поганка, по которой поддали ногой.

Жозефина настороженно поводила головой по сторонам, попятилась, наткнулась попой на скелет и обернулась… Взвизгнув как щеночек, она одним махом запрыгнула мне на руки. Я покачнулась, но устояла. А скелет укоризненно покачал черепом.

— Уходим отсюда, — пробормотала я. — Быстро.

Правда, я все же задержалась в коридоре. Спустила Жозефину на пол и внимательно осмотрела стенку. На одном участке краска как будто слегка выделялась по цвету.

Не было никакого искривления пространства — поняла я, выходя в свежую прохладу ночи. Кабинет Шменге и правда дальше по коридору. А окно, которое ближе, обманка.

Лечебница без окон вызовет справедливые подозрения. А солнечный свет Шменге ой как не любит. Вот он и подстраховался — оставил фальшивый кабинет, видимый снаружи и замурованный изнутри, а себе сделал настоящий, в котором кирпичная стена спрятана за шторами.

— Интересно, еще кто-нибудь знает, что наш доктор — упырь? — вслух подумала я.

Если Гроув встретил его в тот роковой час, то наверняка догадался. А может и нет, и Шменге напал первым, воспользовавшись эффектом неожиданности.

А ведь я знаю, как остановить упыря! Надо пойти и обезвредить его заранее. Вот только найти бы сначала.

— Жозефина, — сказала я. — Ты ведь собака.

— Да, — с достоинством подтвердила она. — Думаю, наполовину пудель. Я тут размышляла насчет второй половины. У меня прекрасный характер, спокойный и дружелюбный. Как у лабрадоров. Но еще я очень милая, особенно в профиль. Есть что-то от болонки, эдакое игривое очарование. Как это будет все вместе? Лабодудель? Болабрудель?

— Ты можешь взять след? — попросила я.

Какое-то время мы пялились друг на друга, но Жозефина молчала.

— Ты ведь такая одаренная, — польстила ей я. — Талантливая. Умная. У тебя прекрасное обоняние.

— Ладно, — вздохнула она. — Я попробую. Запах довольно сильный. След свежий. Кажется, доктор-упырь только недавно ушел.

Жозефина пошла вперед, иногда останавливаясь и принюхиваясь к опавшим листьям, а я тихонько плелась позади. Как вышло, что в академии работает вампир? Кто-то должен был знать! Под самым носом мастера боевых искусств орудует высшая нечисть!

Я представила шепелявого коротышку доктора рядом с мастером Гроувом. Странно, конечно. Я бы точно поставила не на Шменге. Но если Хромуля обошел Буревестника, то может и доктор сумел завалить боевика?

Не сумел — исправила я сама себя. И не сумеет. Я этого не допущу.

— Сюда, — прошептала Жозефина, остановившись на развилке. — Твой упырь пошел на старое кладбище.

Мы с Жозефиной нашли дырку в заборе. Одного прута не хватало, но куст боярышника удачно скрывал этот факт. Пышные ветки, густо усыпанные крупными бусинами ягод, возле ограды были обломаны. Жозефина вопросительно на меня посмотрела, и я кивнула.

Фрэнк сказал, это не слишком большое нарушение правил. Он, небось, сто раз так делал. И мастер Гроув сюда ходит, и Шменге. Да тут не кладбище, а проходной двор! Подумаешь, плюс девушка и собака…

Я проскользнула в дырку следом за Жозефиной и замерла.

Это был настоящий город мертвых: с памятниками, скульптурами, с огромными склепами, похожими на дворец. Кладбище тянулось до самого горизонта, где виднелись контуры мраморных крыльев и куполообразных крыш.