Доктор Шменге был невысок, круглолиц и чернобров, и слегка присвистывал из-за широкой щербины между зубами.

— Итак, на что жалуемся, Кэс-с-си? — спросил он, направляя на меня круглый торшер, так что я немедленно почувствовала себя на допросе.

Хочешь соврать — говори правду, но только не всю. Буду той, кем я и являюсь: нерадивой студенткой, которая вот-вот завалит сессию. Как знать, вдруг он на самом деле выпишет справку, которая позволит перенести проклятый зачет.

— Общая слабость, голова болит, — пробормотала я и для достоверности пару раз кашлянула, оглядывая кабинет.

Я была тут лишь раз — при зачислении в академию жизни и смерти, и кабинет доктора Шменге куда больше напоминал уютную гостиную. Узкий шкаф со склянками зелий, да одинокий скелет в углу — вот и все признаки лекарни. Да и то, на шкафу раскинулся пышный папоротник, а шею скелета обвивал симпатичный вязаный шарфик в красно-белую полоску.

Еще одно начатое вязание, зеленое, лежало в корзинке возле широкого кресла, очень удобного на вид. Рядок потрепанных книг на полке, на низком столике — бокал красного вина. Окно было задернуто портьерами, слишком длинными для кабинета, и тяжелая синяя ткань изгибалась на полу бархатной волной.

Доктор заглянул мне в рот, оттянул веко, ощупал шею.

— Зачет через три дня, а голова гудит как колокол, — пожаловалась я.

Прохладная ладонь опустилась на мой лоб.

— Жара нет, — с уверенностью сообщил доктор Шменге. — Глаза ясные, горло чистое. Кэс-с-си Рок, вы оскорбительно здоровы.

— Еще спина чешется, — ляпнула я.

Повинуясь жесту доктора, повернулась к нему спиной и задрала блузку.

— У меня зачет по боевке. Принимает мастер Гроув. Знаете его? — спросила я.

— Можно сказать, знаю. Понаслышке, — ответил доктор Шменге. — Кожные покровы безукоризненно чистые.

— Что вы имеете в виду — понаслышке? — переспросила я, опуская блузку.

— Ко мне частенько приходят именно с боевого факультета, — пояснил доктор. — Растяжения, переломы, банальные ссадины… Имя мастера Гроува звучит в этом кабинете постоянно. Если бы не он, я бы, пожалуй, остался без работы.

Мелькнула запоздалая мысль, что если Гроува на самом деле убьют, то идеальный кандидат на роль убийцы как раз доктор! Очень удобно: сперва грохнул, потом объявил, что это несчастный случай, и умыл руки. И мотив как раз есть — мастер Гроув калечит бедных студентов и отвлекает доктора от вязания.

Я поежилась, поймав на себе пристальный взгляд доктора Шменге, и обхватила себя руками.

— Холодно тут у вас, — заметила я.

— Лучше сохранюсь, — пошутил он. — Давайте начистоту, Кэс-си, если вы надеялись получить справку по болезни, то я вам ее не дам.

— Жаль, — вздохнула я, виновато улыбнувшись. Пора срочно переходить к вопросам, пока он меня не выставил. — Вы не мерзнете, доктор? Тут реально как в мертвецкой. А вот, к слову, если на территории академии кто-то умрет, то тело будут хранить здесь?

— Ну, не прямо здесь, — хохотнул доктор Шменге. — У меня есть отличный подвал. Но не беспокойтесь, Кэсси, никто не умрет. Я за этим пристально слежу.

— Мало ли, — пожала я плечами. — Допустим, несчастный случай. Тело будете осматривать вы?

— Меня куда больше интересуют живые.

— Значит, по правилам надо дождаться констебля? — не отставала я.

— Так-то да, но есть нюанс-с-с, — задумчиво просвистел доктор. — Академия жизни и смерти располагается на так называемых ведьминых холмах. Тут полно мест силы. Если вдруг тело будет обнаружено на одном из них, то по правилам безопасности его следует немедленно убрать, чтобы не запустить ритуал жертвоприношения. Вероятность небольшая, но последствия могут быть роковыми. Так что если задумаете кого-нибудь убить, Кэс-си, советую сперва ознакомиться с картой.

Я улыбнулась, якобы оценив шутку, и некоторое время мы с доктором молча пялились друг на друга. Что ж, вряд ли я узнаю что-то еще. Готова биться об заклад, старое кладбище обозначено на карте красным кружочком. Значит, когда Гроув помрет у ржавой оградки, доктор быстренько перетащит его хладное тело к себе. Потом из ближайшей деревни прибудет констебль, который куда чаще расследует кражу кур и пьяные драки, и ухватится за заключение — несчастный случай — обеими руками.

— Знаете, Кэс-с-си, все же я не имею права игнорировать ваши с-симптомы, — задумчиво произнес доктор.

В его руке как по волшебству появился шприц, и я попятилась к двери.

— А вот этого не надо, — попросила я. — Мне уже гораздо лучше.

Я наткнулась спиной на скелет, и кости позади меня застучали дробно, как рассыпавшийся горох. Ойкнув, я обернулась и поправила сползший красно-белый шарфик, порадовавшись, что ничего не развалила. А когда шагнула к двери, там уже материализовался доктор.

— Болез-зни бывают коварны, — он покачал головой как болванчик. Или как змея, примеряющаяся к жертве. — Вот человек жив-здоров, а потом хоп — и умер.

Так и произошло с Гроувом. Вот только не от болезни.

— Я просто переутомилась, — сказала я. — Погуляю на свежем воздухе…

Мы с доктором кружили словно на ринге, и острая игла поблескивала под светом торшера. Мне и правда стало душно, и сердце забилось в панике. Как будто Жозефина меня покусала и заразила боязнью уколов.

— Вот уж не думал, что вы такая трус-сиха, Кэс-си, — пожурил меня доктор. — Всего один маленький укольчик, капелька крови. Кровь не врет. Мы узнаем точно, вдруг вы все же больны.

Его вкрадчивый голос с легким посвистыванием убаюкивал. Шменге вдруг резко шагнул вперед, я — инстинктивно назад, колени подкосились, и я упала в удобное мягкое кресло.

— С-сейчас закатаем рукавчик… Куда вам торопиться, в самом деле?

— Меня ждут! — воскликнула я, и доктор отдернул шприц, иголка которого почти воткнулась мне руку.

— Кто ждет?

— Жозефина, — ответила я и, пригнувшись, юркнула у него под рукой. — Я и так заболталась. А она волнуется. Ждет меня у самого входа. Еще поднимет панику. Она ой какая голосистая! Всего доброго, доктор Шменге, — выпалив это все, я выскочила за дверь.

Коридор показался мне бесконечным, и когда я наконец скатилась с крыльца, то чувствовала себя так, будто только что удрала от хищника. Какая глупость! Под теплым солнышком и озноб, и беспричинный страх растаяли, как не бывало.

— Это все ты виновата, — заявила я Жозефине, которая лениво встала с травы и теперь с наслаждением вытягивала задние лапы.

— Я? — возмутилась она. — Я очень хорошая девочка!

— Доктор хотел взять у меня кровь на анализ, а я вдруг испугалась как… как ты, — призналась я.

— Он хотел сделать тебе укол? — забыв про потягушки, Жозефина прихватила меня зубами за край юбки и потащила прочь. — Шкорей, шкорей, — шамкала она. — Пора уносить ноги из этого зловешшего мешта.

— Погоди-ка, — попросила я.

Вытащив юбку из пасти собаки, я вернулась назад. Постояла перед крыльцом, борясь с иррациональным страхом, что вот сейчас доктор Шменге выскочит на крыльцо, сжимая в руке шприц. Лекарня ютилась в тени высоких берез, и желтые капли листочков, подхваченные ветром, кружились плавно, как золотые рыбки. Унылое серое здание вытягивалось в глубь рощи, стыдливо пряча неприглядный фасад.

Я пошла вдоль стены и, остановившись у окна, привстала на цыпочки. Плотные синие шторы полностью закрывали обзор. Я вернулась к крыльцу, подумала. А потом снова прошла к окну, считая шаги.

По всему выходило, что кабинет доктора Шменге находится дальше. Коридор, по которому я бежала, был куда длиннее. Но дальше была лишь глухая стена.

— Это странно, — поделилась я с Жозефиной, которая плелась за мной следом, оглядываясь по сторонам. — Как будто там пространственное искажение или что… Но окно должно быть не здесь.

— Пойдем отсюда, — попросила она, озираясь. — Ты здорова, я здорова, надо держаться подальше от больниц и докторов. А то и правда заболеем. У тебя вот уже искривления, у меня как будто хвост ломит…