Вздохнув, Честер кивнул. Дрессировать обезьян — и то проще, чем справляться с оравой дурных парней, каждый из которых мнит себя альфа-самцом.

— К слову о драках, — сказал он. — На моих тренировках не обходится без травм. Возможно, прежний преподаватель обращался со студентами мягче?

— Но и результаты были не такими впечатляющими, — заметил Альберт.

— А что наш местный доктор? Справляется?

Чес чувствовал себя полным дураком, заводя этот разговор, но Кэсси казалась такой искренней в своих переживаниях. Карту вытащила, тыкала в крестик. И место, которое она показывала, он знал.

— Можешь не волноваться на счет доктора Шменге, — успокоил его ректор. — Он — прекрасный специалист. Я бы сказал — уникальный!

— Небось, злится, что я завалил его работой? — предположил Чес.

— Отнюдь, — взмахнул обеими руками Альберт. — Работа — топливо души. Сам знаешь, наши студенты — народ живучий, энергичный. Доктор даже жаловался, что сидит без дела. Вязать начал, бедняга. Так что продолжай, — он хлопнул Чеса по плечу, — тренируй их безжалостно!

Альбер развернулся к двери в академию, но Чес шагнул вперед.

— Еще один вопрос. Артефакты в хранилище. Насколько надежна защита от проникновения?

— Ну-у-у, — ректор подергал себя за кончик напомаженного уса. — А тебе зачем?

— Профессиональный интерес.

— Так сходу сложно сказать. Там ведь несколько секторов. С разными уровнями.

— Колесо времени, — сказал Чес. — В спецслужбах о нем говорили с придыханием. Мол, дивная редкость. Как вышло, что такой редкий артефакт содержат в академии, где полно студентов без царя в голове?

— А его невозможно перевезти, — ответил Альберт. — Колесо привязано к мытарю, а тот — к месту. Я тебе больше скажу, колесо и использовать нельзя. Хотя соблазн велик. Я и сам подумывал: закрепиться в какой-то точке, узнать курс акций на бирже, мало ли…

— Значит, невозможно? — переспросил Честер.

— Он даже на контакт не идет, мытарь этот, — пожаловался Альберт. — Уж я и так, и сяк — ни гу-гу. Вот что значит — переборщили с защитой. Но, может, оно и к лучшему. Это ведь не совсем колесо. Принцип действия скорей как пружина. Раз привяжешься, и потом будешь проживать отрезок жизни снова и снова.

— Зачем же? — не понял Чес. — Допустим, исправил что-то — и живи себе дальше.

— А чем дальше, тем сильней будет соблазн вновь вернуться в исходную точку, — пояснил Альберт. — Пружина натягивается. Кажется, что можно сделать все идеально, без ошибок.

— Не бывает так, чтобы без ошибок.

— Именно! — подтвердил ректор. — Так что придется идти вперед, спотыкаясь и набивая шишки. К слову, я бы хотел взглянуть на наших будущих боевиков. Ты уже подготовил списки?

— Еще нет, — ответил Чес. — Осталась одна студентка. Но она не сдаст.

Я провела в библиотеке весь день и вернулась домой только к вечеру голодная, как собака. Ловко увернувшись от традиционных облизываний, я отправилась на кухню и сварганила себе ужин: макароны, тефтельки и салат.

— Даже не спросишь, как прошел мой день? — скорбно произнесла Жозефина, наблюдая за мной.

— Ну, ты все равно расскажешь, так что валяй, — предложила я, поливая макароны соусом.

— Я сижу тут одна одинешенька, — пожаловалась собака. — Рита тоже ушла, а я осталась с тараканами. А они скучные и некрасивые. Потом я смотрела в окно, но увидела только одну птичку. Мы никуда не ходим!

— А к доктору? — напомнила я.

Жозефина насупилась.

— У тебя вечно нет на меня времени: то учеба, то друзья, то свидания, — обиженно проворчала она. — Кстати, Кайл сегодня придет?

Я поставила тарелку на стол и положила пару тефтелек собаке — все равно не отстанет.

— Вообще-то мы договорились, что я к нему приду, — вспомнила я.

И на этот раз свидание пройдет совершенно иначе. Конечно, я вернулась в основном из-за Гроува и зачета, но отчего бы не исправить ошибки прошлого?

— Кайл красивый, — благостно сообщила Жозефина, обнюхивая тефтельки. — Такой светленький, кудрявый — чисто пудель. И такой холеный. Сразу видно — породистый кобель.

Я даже не стала это комментировать. Жозефина к нему неровно дышала с тех самых пор, как Кайл завел привычку носить ей вкусняшки. Решил, что путь к сердцу девушки лежит через желудок ее собаки и, в целом, не промахнулся. Жозефина стала его горячей поклонницей и постоянно трындела о том, как он хорош.

— А хочешь пойти со мной? — предложила я, осененная идеей.

— К Кайлу? В гости? — встрепенулась Жозефина, оторвавшись от тефтелек.

— Это несправедливо, что ты сидишь в одиночестве, — покивала я. — Ты заслужила развлечение, правда?

— Да! — согласие вырвалось лаем. — Правда!

— Значит, договорились, — решила я. — Только у меня к тебе маленькая просьба.

— Какая? — Жозефина подбежала к столу и, встав на задние лапы, полюбовалась собой в блестящий бок кастрюли. — Может, помоешь меня? Кажется, шерсть запылилась.

— Потом, — пообещала я. — Когда вернемся от Кайла. Устроим тебе ванну с пеной, набросаем уточек…

Жозефина с подозрением прищурила глаза и повернула морду.

— А чего конкретно ты от меня хочешь?

— Понимаешь, — я облизнула губы, накалывая макароны на вилку, — у нас с Кайлом годовщина. И он ожидает некоего развития отношений.

Мне нравился Кайл. С ним было весело и приятно. Но этот вечер я хотела прожить по-другому.

— А я не хочу, чтобы наши отношения развивались, — закончила я.

— То есть ты хочешь, чтобы я сорвала свидание? — поняла Жозефина. — Кэсси, не глупи. Кайл хороший. От него вкусно пахнет. А еще у него всегда чистые уши, заметила? Если ты его оттолкнешь, он обидится. Просто подари ему немножечко любви…

— Слушай, не твое собачье дело, кому мне дарить свою любовь! — рассердилась я. — Ты со мной или нет?

— С тобой, — вздохнула Жозефина.

— Значит, после ужина сделаешь вид, что тебе плохо. И мы уйдем. Поняла?

— Поняла, — буркнула собака. — Но если передумаешь, только скажи. О, точно! Нам надо стоп-слово. Допустим, журавль, или там табакерка. Нет, нужно что-то такое, чтобы ты могла ввернуть в разговор… Крендель?

— Не передумаю, — отрезала я. — Я не хочу оставаться с Кайлом этой ночью.

Я произнесла это вслух, и на душе полегчало. Я хотела, чтобы ничего этого не было: ни торопливой возни, ни мокрых поцелуев, ни тем более всего остального. Вспоминая то, что пока еще не произошло, я не испытывала ничего кроме неловкости и досады, и ощущения большой ошибки.

Жозефина вернулась к тефтелькам и вылизала миску дочиста, а потом подошла и привычно бухнула голову мне на колени.

— Если Кайл тебя чем-то обидел, я даже могу его покусать, — предложила она, заглядывая мне в глаза.

Я благодарно потрепала ее по ушам. Жозефина могла быть болтливой, обидчивой и трусливой, но она всегда была на моей стороне.

— Кстати, остались еще тефтельки? — безмятежно поинтересовалась она.

К Кайлу мы явились с опозданием в полчаса, и вовсе не я стала тому причиной. Нет, это Жозефина потребовала расчесать ей шерсть справа налево, а потом наоборот, а затем, критически осмотрев себя в зеркале, встряхнулась как после ванны и заявила, что сейчас в моде естественная небрежность.

— Можно подумать, это ты с ним встречаешься, — проворчала я, поднявшись по ступенькам крыльца и постучав в дверь.

Кайл жил в коттедже с двумя другими парнями.

— Мы сегодня будем совершенно одни, — радостно сообщил он, распахивая передо мной дверь.

Жозефина чинно процокала мимо него в дом.

— Ты взяла с собой собаку? — искренне удивился Кайл.

— Да, — ответила я. — Она ведь не помешает?

Жозефина бросила на меня многозначительный взгляд и подмигнула.

Самый страшный ее кошмар — стать жертвой лекарских опытов, и на людях она корчила из себя обыкновенную собаку. Так что весь словесный поток доставался бедной мне и еще Рите. Ей Жозефина доверяла. Скорее всего потому, что Рите не было до нее никакого дела. Она не считала фамильяров чем-то выдающимся, нанеся этим личное оскорбление Жозефине, и получила за это жестокое возмездие в виде ее болтовни.