Против тенентистов было настроено подавляющее большинство населения штата Сан-Паулу, вращавшееся — в идеологическом плане — вокруг региональной элиты. Последняя же настаивала на том, что страной следует управлять в соответствии с конституционными принципами, основанными на идеях либеральной демократии. В качестве переходной меры эта элита требовала назначить интервентором гражданского чиновника — уроженца штата Сан-Паулу. Лозунги «конституционализма» и автономии взбудоражили широкие слои населения и способствовали сближению ПРП и ДП, выразившемуся в образовании в феврале 1932 г. «Единого фронта Сан-Паулу» (Frente Única Paulista). В том же месяце временное правительство обнародовало Избирательный кодекс, что стало его реакцией на прессинг не только штата Сан-Паулу, но и Риу-Гранди-ду-Сул и Минас-Жерайс, требовавших положить конец продолжавшемуся диктаторскому правлению. В Избирательном кодексе содержались некоторые важные новации: было декретировано обязательное участие в выборах, принят принцип тайного голосования, избирательное право распространялось на представителей обоих полов, впервые право голоса предоставлялось женщинам. До этого подобные нормы были введены в избирательном законе штата Риу-Гранди-ду-Норти от 1927 г., но его действие было ограничено пределами данного штата.
Выборы в парламент должны были проходить на пропорциональной основе, что гарантировало бы представительство меньшинств. Хотя принципы профессионального представительства и зиждились на идеях корпоративизма и итальянского фашизма[124], их внедрение преследовало более конкретную цель. Парламентская фракция, образованная 40 представителями всех социальных классов и слоев (более крупная, чем фракция депутатов от штата Минас-Жерайс), стала бы предсказуемо контролируемой правительством. В этом случае она смогла бы стать противовесом более крупным штатам, особенно Сан-Паулу и Риу-Гранди-ду-Сул, в которых в тот период гнездилось основное ядро оппозиции.
И наконец, Избирательный кодекс в немалой степени способствовал укреплению основы избирательного процесса — по крайней мере, сокращению фальсификаций. С этой целью была создана система электорального правосудия, в обязанности которого входила организация выборов, наблюдение за их ходом и расчет необходимых для их проведения финансовых ресурсов.
В марте 1932 г. Варгас, стремясь умиротворить штат Сан-Паулу, сделал еще один шаг: он назначил в этот штат гражданского интервентора, паулиста Педру ди Толеду. Толеду, однако, не обладал большим авторитетом в штате. Оставались и сомнения в отношении проведения выборов; было неясно и то, до какой степени тенентисты остаются под контролем. Правительство подвергалось резкой критике за мягкотелость в вопросе о наказании группы тенентистов, которая вскоре после обнародования Избирательного кодекса разгромила в Рио-де-Жанейро редакцию газеты «Диариу кариока» (О Diário Carioca).
С Варгасом порвал и образованный региональными партиями «Единый фронт Риу-Гранди-ду-Сул» (Frente Única Gaúcha). Это заставило те группировки в штате Сан-Паулу, большинство из которых было связано с ДП и которые уже вступили между собой в сговор, ускорить подготовку к революции[125], вспыхнувшей 9 июля 1932 г. План революционеров состоял в том, чтобы осуществить молниеносную атаку на столицу Республики, поставив тем самым федеральное правительство перед выбором: переговоры или капитуляция. Но этот план провалился. Хотя «паулистская война» и привлекла на свою сторону симпатии многих представителей столичного среднего класса, в плане военных действий она ограничивалась территорией штата Сан-Паулу. Военный флот, со своей стороны, блокировал порт Сантуса.
На самом деле, несмотря на свои разногласия с центральной властью, региональные элиты штатов Риу-Гранди-ду-Сул и Минас-Жерайс не собирались подвергать себя риску вооруженного столкновения с правительством, которому они же сами двумя годами раньше помогли прийти к власти. Штат Сан-Паулу остался практически в одиночестве; в деле противостояния федеральным силам он мог опереться лишь на собственные военизированные подразделения и на широкую народную мобилизацию.
Движение 1932 г. объединило различные социальные слои — от производителей кофе до промышленников и среднего класса. В стороне от событий остался лишь организованный рабочий класс, который в первой половине 1932 г. провел ряд крупных забастовок. Борьба за «восстановление конституционного правления» страны и поднимавшиеся в ее ходе проблемы автономии штата Сан-Паулу и его превалирования перед лицом других штатов возбудили значительную часть паулистского населения. Весьма действенный в те времена образ уподоблял Сан-Паулу локомотиву, толкавшему два десятка пустых вагонов, т. е. двадцать остальных штатов федерации. Радио, которое тогда впервые получило широкое применение, также способствовало тому, чтобы подтолкнуть народ к участию в митингах и стимулировать приток добровольцев на фронт боевых действий. Отвечая на призыв кампании «золото на благо Сан-Паулу», многие жертвовали свои ювелирные украшения и другое семейное имущество.
Революционеры пытались пополнить значительный дефицит оружия и военного снаряжения, прибегнув к ресурсам промышленного парка штата Сан-Паулу. Для закупки вооружения и самолетов они также направили своих эмиссаров в США. Но военное превосходство правительственных сил было очевидным. Несмотря на неравные силы, борьба длилась почти три месяца и в октябре 1932 г. завершилась капитуляцией Сан-Паулу.
Одной своей гранью «паулистская война» была повернута к прошлому, а другой — к будущему. Под знаменем «конституционализма» выступили как те, кто ожидал оттеснения олигархий с политической арены, так и те, кто намеревался установить в стране либеральную демократию. Эти события имели важные последствия. Хотя правительство и победило, оно стало яснее понимать, что нельзя игнорировать интересы паулистской элиты. Побежденные, в свою очередь, осознали необходимость достижения известного компромисса с центральной властью.
нтóр Варгас назначил наконец интервентóра из числа гражданских лиц и паулиста по происхождению в прямом смысле этого слова — им стал Арманду ди Салис Оливейра, связанный с ДП. В августе того же года он издал декрет о так называемом «пересмотре экономических показателей», согласно которому были сокращены долги страдавших от кризиса сельских производителей. Со своей стороны, и паулистская политическая элита заняла с тех пор более осмотрительные позиции.
В течение 1933 г. тенентистское движение находилось в состоянии распада. Тенентисты не сумели трансформировать государство в соответствии со своими намерениями, потерпели неудачу, либо их попытки обрести собственную социальную базу были пресечены; утратили они силу и внутри армии, где они угрожали существованию военной иерархии. В 1932–1933 гг. многие инвервентóры-тенентисты, назначенные в регионы Северо-Востока, ушли в отставку. Главный организационный центр тенентистов — «Клуб 3 октября» — все более тяготел к превращению в «доктринерский орган, не занимавшийся демагогией», как с удовлетворением отмечал генерал Гоис Монтейру. Часть тенентистов подчинилась правительству Варгаса, другие же пополнили ряды правых и левых партий.
В мае 1933 г. Временное правительство решило восстановить конституционное правление, а для этого — провести выборы в Учредительное собрание. Избирательная кампания дала толчок народному участию и процессу организации партий. В штатах возникли многочисленные партии самых разных направлений; некоторые из них имели реальную базу, другие — только внешний фасад. Вместе с тем сформировать общенациональные партии не удалось — за исключением компартии, находившейся на нелегальном положении, и партии «Интегралистское действие».
Результаты выборов продемонстрировали силу региональных элит. В штате Риу-Гранди-ду-Сул избранными оказались по большей части сторонники губернатора Флориса да Куньи; в штате Минас-Жерайс победили последователи прежнего губернатора Олегариу Масиэла; в штате Сан-Паулу абсолютную победу одержал Единый фронт. Тенентисты же получили весьма скромные результаты.
