Причины, по которым правящие классы так цеплялись за подневольный труд, различны. Отметим среди них тот факт, что подлинной альтернативы труду рабов на крупных плантациях не существовало, и что всеобщих восстаний рабов не было. Частичным исключением здесь были город Салвадор и окружающая его местность (Recôncavo). С начала XIX в. восстания рабов стали там постоянным явлением и превратились в часть повседневной жизни региона. Однако отсутствие рабов, родившихся в Бразилии, среди участников различных движений показывает их ограниченный характер. Наиболее значительное восстание произошло в 1835 г., когда в Салвадоре взбунтовались сотни африканских негров — как рабов, так и вольноотпущенников, исповедовавших ислам. Негров-мусульман называли «малё»; отсюда происходит название всего восстания. Его жестоко подавили, при этом погибло около семидесяти восставших. На участников (более пятисот человек) обрушилась расправа — от смертных приговоров (правда, немногочисленных) до заключения под стражу, порки и высылки из страны.

Положение Баии было исключительным, но даже там после 1835 г. не произошло других крупных восстаний. В Рио-де-Жанейро, где доля рабов составляла 40 % всего населения, не случалось ничего подобного. Этому способствовали такие факторы, как гонения, надежда получить свободу, разногласия между рабами, находившимися в лучшем и в худшем положении, между невольниками и вольноотпущенниками, между родившимися в Бразилии и африканцами.

Видя инертность бразильского правительства, Англия не опустила рук. Многие суда, перевозившие невольников, были задержаны. В 1846 г. договор, дававший Англии право досмотра кораблей, должен был закончиться, и Бразилия не была расположена его продлевать. Перед лицом этого факта английский парламент одобрил акт, ставший известным в Бразилии как «билль Абердина», по имени лорда Абердина, министра иностранных дел в британском правительстве. По данному биллю английский военно-морской флот получил право поступать с кораблями работорговцев как с пиратскими судами, т. е. захватывать их и передавать нарушителей английским трибуналам. В Бразилии билль Абердина послужил мишенью для националистических по своему содержанию нападок. Даже в Англии многие возвысили голос против того, что страна присвоила себе роль «мирового хранителя морали».

В сентябре 1848 г. к власти в Бразилии пришел консервативный кабинет под председательством маркиза Монте-Алегре (с октября 1849 г.). Правительство представляло собой союз сановников, магистратов и крупных землевладельцев, в особенности кофейных плантаторов провинции Рио-де-Жанейро. Министром юстиции был назначен Эусебиу де Кейрош. Он был сыном лузо-ангольского судьи, родился в Анголе и женился на девушке из семьи, связанной с городским предпринимательством в Рио-де-Жанейро. Из министерства юстиции в парламент был направлен законопроект о более эффективных мерах по борьбе с работорговлей, что усиливало действие закона 1831 г. Среди прочего, Бразилия признавала работорговлю равной пиратству, а также то, что нарушителей должны были судить специальные трибуналы. Законопроект был одобрен в сентябре 1850 г„став законом. И он-то как раз и сработал. Количество ввозимых в страну рабов упало с 54 тыс. человек в 1849 г. до менее 23 тыс. в 1850 г. и до примерно 3,3 тыс. человек в 1851 г.; после чего ввоз невольников практически прекратился.

Что же случилось в период между 1831 и 1850 гг.? Почему второй закон сработал, а первый нет? Ответ на этот вопрос связан с обстоятельствами, сложившимися к концу 1840-х гг., и в первую очередь с усилением давления Англии. Опираясь на билль Абердина, английский военно-морской флот не ограничивался задержанием в открытом море кораблей, заподозренных в перевозке рабов, но проникал в территориальные воды Бразилии и угрожал даже заблокировать основные порты страны. Британская эскадра стала причиной ряда инцидентов на побережье, самым серьезным из которых стала перестрелка английского корабля с фортом Паранагуа в провинции Паранá. Возможность противостоять этому огромному давлению у правительства империи была мала, тем более, что южным регионам страны угрожало вторжение Аргентины, и она нуждалась в защите Англии.

Основным условием прекращения работорговли стал тот факт, что внешнее давление дополнилось отказом от использования рабов внутри страны. После многих лет усиленного ввоза рабов бразильский рынок в конце 1840-х гг. оказался перенасыщен. Плантаторы из Рио-де-Жанейро заложили свои владения крупным работорговцам, чтобы получить средства на покупку рабов. На работорговцев стали смотреть с неудовольствием и обидой. Внутренний антибританский фронт потерял свою целостность.

Помимо этого, усиление центрального правительства, достигнутое при консерваторах, облегчило применение карательных мер. К примеру, Набуко де Араужо, министр юстиции в 1853–1857 гг., добился замены президента провинции Пернамбуку на другого, более решительного человека, когда в провинции была предпринята одна из последних попыток ввезти рабов.

После принятия действенных мер по борьбе с работорговлей само рабство было обречено на отмирание. Рабовладельцы в Бразилии никогда не заботились о естественном воспроизводстве невольников, полагаясь лишь на ввоз. Как только прекратился, количество рабов постепенно стало недостаточным для выполнения всех многочисленных работ, на которых они были заняты. Кроме того, прекращение работорговли явилось водоразделом и в политическом и идеологическом плане. Если ввоз рабов в Бразилию становился незаконным, поддержание рабства в стране теряло легитимность. С этого момента возникали вопросы. В какой срок и в какой форме будет покончено с рабством? Кто заменит подневольную рабочую силу?

Отвечая на эти вопросы, отметим прежде всего закон о земле, принятый в 1850 г. через две недели после закона о прекращении работорговли. В законе предпринималась попытка положить конец неразберихе в вопросах земельной собственности. По закону государственные земли надлежало в будущем не раздавать, а продавать, как когда-то наделы-сесмарии; устанавливались правила легализации владения землей и делались попытки принудительно вести реестр землевладений. Закон задумывался как способ преградить доступ к земле со стороны будущих иммигрантов. Государственные земли должны были продаваться по достаточно высокой цене, чтобы отпугнуть бедных держателей и иммигрантов. Иностранцам, которым оплачивался приезд в Бразилию, запрещалось приобретать землю в течение трех лет после прибытия.

Иными словами, крупные плантаторы хотели привлечь иммигрантов, чтобы заменить рабов, но при этом старались сделать так, чтобы те не превратились в собственников земли. Впрочем, до масштабной иммиграции было еще далеко. Широко используемым методом, к которому будут прибегать плантаторы Центро-Юга, станет покупка рабов на внутреннем рынке, в переживавших упадок регионах.

1850 год означал для Бразилии не только приход новой половины века. Он стал годом прекращения работорговли, закона о земле, централизации Национальной гвардии, принятия первого торгового кодекса. Он устанавливал нововведения, но одновременно с этим включал в себя разрозненные установления, шедшие еще со времен колонии. Среди прочего, кодекс определял типы коммерческих компаний, которые разрешалось учреждать в Бразилии, и регулировал их операции. Как и в случае с законом о земле, торговый кодекс отталкивался от прекращения работорговли.

Высвобождение капиталов после отмены ввоза рабов породило бурную деловую и спекулятивную активность. Возникали банки, предприятия, пароходные компании и т. п. Благодаря объявленному в середине предыдущего десятилетия (1844) повышению тарифов на импорт, доходы центрального правительства возросли. В 1852–1853 гг. они удвоились по сравнению с 1842–1843 гг.

В политическом отношении либералы и консерваторы временно достигли согласия в масштабах страны, что выразилось в создании «правительства примирения» (1853–1856) во главе с маркизом де Паранá. В определенном смысле соглашение продолжало действовать и в последующих кабинетах до 1861 г.