Очень хотелось есть, при мысли о воде пересохшее горло ощутимо саднило, и я все-таки решилась постучать в запертую дверь. Подождала, потом крикнула раз, другой, ударила в створку ногой. В ответ не донеслось ни звука: обо мне или забыли по неосторожности, или предпочли забыть нарочно. Кто меня увез, куда и зачем? Что с Максом, жив ли он, выбрался ли из огня, сумел ли сохранить свободу? Я от души выругалась и, вернувшись в свой уголок, провалилась в беспокойный сон.

Утро ясности не принесло: та же серая камера, тишина и одиночество. Минуты растянулись в часы, часы — в вечность. Пить хотелось постоянно, мысли путались, туманные образы из снов мешались с мрачными предчувствиями относительно своей дальнейшей судьбы. Смерть от жажды или безумие? Сложный выбор. Нет, всегда можно было попробовать расколоть голову о стены, но, боюсь, на это мне не хватило бы храбрости.

Не удивительно, что приходу тюремщика я обрадовалась, будто явлению самого Солнечного. Дверь отворилась беззвучно, а камеру, согнувшись едва ли не пополам, втиснулся мужчина. Настоящий великан: на полторы головы выше меня, широкоплечий, с огромными руками, низко посаженными бровями, узким лбом и неожиданно добродушными голубыми глазами.

— Пи-ить, — протянул он как-то неуверенно, сунув мне простую деревянную кружку с водой.

Я вцепилась в подачку мертвой хваткой, однако стоило мне сделать последний глоток, как здоровяк забрал посудину обратно.

— Си-иди-и, — снова протянул он, указывая на лежанку. — Молчи-и.

— Что происходит?

Он не ответил, будто не услышал, вышел из камеры, вернулся с тарелкой, полной всякой снеди.

— Еда-а.

Пахло восхитительно, в животе предательски заурчало — и я не стала цепляться за бессмысленную гордость. Вилки и ножа мне не предложили, однако на такие мелочи жаловаться точно не стоило.

— Кто вы? — что-то с мужчиной было не так, и я пыталась понять, что именно. — Как вас зовут?

Он слегка нахмурился, будто смысл моего вопроса от него ускользнул.

— Сюзанна, — я приложила руку в груди. — А ты?

— Бе-эт, — наконец отозвался он.

— Где мы, Бэт? Что это за место? И кто его хозяин?

Он поморгал, наклонился, рассматривая меня с выражением глуповатого недоумения, издал неразборчивый звук — и до меня вдруг дошло. Бэт пытался прочитать вопрос по губам. Таких, как он, я видела прежде лишь пару раз в жизни. Из-за врожденного отсутствия слуха им было тяжело научиться обычной речи, поэтому на жизнь приходилось зарабатывать простейшей физической работой вроде валки леса или расчистке полей от валунов. Некоторым, впрочем, неспособность подслушать и разболтать тайны хозяев давала шанс оказаться в рядах охранников или наемников.

Бэт, хоть и отличался завидным ростом, головорезом не выглядел. Я повернулась к свету и повторила максимально медленно и разборчиво:

— Отведи меня к хозяину.

Он помотал головой и добродушно улыбнулся:

— Си-иди.

— Тогда позови его.

— Не-ет, — его лоб нахмурился, выдавая не абы какие мысленные усилия, затем Бэт произнес: — Жди-и ту-ут.

Взял меня за плечо, сжал с такой силой, что ноги сами собой подогнулись, и я опустилась на пол. Бэт забрал тарелку и ушел. Лязгнул невидимый замок, я снова осталась одна, бессильно хохоча над собственными надеждами. Глухонемой глуповатый страж, который может пристукнуть пленницу одной рукой? Такого ни подкупить, ни уговорить, ни разжалобить. Идеально.

Опять потянулись долгие часы, а может, и дни ожидания. Тишина, неизвестность и одиночество убивали. Кривые солнечные лица, мои единственные собеседники и слушатели, казались демоническими рожами, шутки ради натянувшими маски божественности. Где-то там шумел реальный мир, плыли корабли, заключались сделки, плелись интриги. Карл уже, наверняка, в курсе случившегося. Он не бросит меня без помощи, да и Штрогге, если, конечно, выжил, не станет сидеть без дела. Возможно, обо мне вспомнит Камилла или даже адмирал. Это давало надежду, призрачную и зыбкую, но другой все равно не было. Думать о том, что Макса, возможно, уже нет в живых, а Карл вполне мог повторить его судьбу, я себе запретила. Всё, что мне оставалось, — мерять шагами камеру и надеяться на чудо.

Бэт заглядывал ко мне еще дважды, ровно тогда, когда жажда становилась поистине нестерпимой. В последний раз я вцепилась в его руку, едва допила положенную воду:

— Я заплачу, если выведешь меня отсюда, — прошептала, отлично зная, что платить мне нечем.

— Напрасно стараетесь, фрои, — внезапно раздался от двери знакомый до дрожи пакостный голос. — Бэт хоть и небольшого ума, но верен, как цепной пес.

Я резко обернулась и столкнулась взглядом с канцлером Глосси. Его губы улыбались, но в глазах тлел огонек злорадства.

— А ведь я предупреждал, дорогая фрои. Надо было принимать мое предложение.

***

— Все-таки вы, — процедила я, пытаясь не броситься вперед и не расцарапать мерзавцу рожу.

— Ни в коем случае, — он картинно закатил глаза. — Я всего лишь исполняю приказ вашего дяди. Прежде у меня была какая-та свобода в принятии решений, сейчас — увы, — он развел руками, словно извинялся.

— Это Фердинанд приказал сжечь мой дом, а меня держать взаперти без воды?

— Скорее приказал организовать для вас подходящие условия. Его величеству не по статусу лезть в детали. Пожар — досадная случайность, ограничение свободы — для вашего же блага, чтобы, упаси боги, вы не пострадали по собственной неосторожности. В этой келье тепло и довольно уютно, как мне кажется. Кормят вас хорошо, что до воды — это всего лишь напоминание. Пример того, что хуже, дорогая Сюзанна, может быть всегда. С другой стороны, если будете послушной, то со временем сможете выходить во двор и любоваться окружающими видами, они тут чудесны.

Бэт вышел вон, канцлер обернулся, чтобы прикрыл за ним дверь. Улучив мгновение, я попробовала начертать в воздухе знак обездвиживания, как сделала совсем недавно с Максом, однако упрямая магия не откликнулась ни на фенн. Глосси вновь развернулся ко мне.

— Чего вы хотите?

— Я? От вас? — он удивленно приподнял брови, затем покачал головой. — Уже ничего. Прими вы мое предложение раньше, всё сложилось бы иначе. Вы получили бы титул, я — королеву, связанную со мной общим… кхм… прошлым, а потому весьма желанную. Наше сотрудничество открыло бы много любопытных возможностей обеим сторонам, — он разочарованно цокнул языком. — Иллюзии и планы, как они хрупки и недолговечны! Факты гораздо надежнее.

— Факты? — по телу пробежала предательская дрожь.

— Вы выносите и родите наследника для королевской четы. Будете бунтовать — останетесь в этой келье навсегда. Попробуете сбежать — мы вас поймаем и вернем на место. После родов вас отпустят, нет, не на свободу, но в собственный дом под тщательным присмотром. Ребенка вы ни видеть, ни навещать не будете, зато именно ваша кровь продолжит ветвь королей Лидора. Боюсь, больше мне нечего вам предложить.

— Если Фердинанд хотел короновать наследника линаара, то просчитался: я не беременна.

— Знаю, врач осмотрел вас, пока вы были без сознания. — Я вспыхнула и инстинктивно прижала руки к животу. — Это хорошо, отродье Фазура нам совершенно не нужно. И вообще, мой вам совет: про Штрогге пора забыть, больше он вас не побеспокоит. Вы стоите на пороге совершенно новой жизни.

— Да пошли вы знаете куда? — я постаралась обратить кипящий в душе гнев в магию и чуть не взвыла от разочарования: ровным счетом ничего не произошло, если не считать внезапного головокружения. — Мой ответ — нет. Никогда. Ни за что.

Глосси покачал головой, явно разочарованный моими умственными способностями:

— А кто будет вас спрашивать, фрои?

Дверь снова открылась, и в келью шагнул незнакомец. В первый момент в полумраке я чуть не приняла его за дядю, так сильно он походил лицом на Фердинанда. Однако ростом мужчина был пониже, осанка не подчеркивала военную выправку, да и десяток мелких деталей, вроде формы бровей и линии роста волос, отличались. Мужчина окинул меня оценивающим взглядом, словно племенную кобылу выбирал. Обернулся к Глосси, кивнул. Мне стало дурно.