— А молчать?

Мальчишка красноречиво потер пальцами в воздухе, и я со вздохом вложила в его руку серебряный фенн. Посыльный мигом спрятал монету, потом забрал у меня листочек, прочел адрес. Брови его удивленно взлетели вверх, в глазах появилось что-то, напоминающее заинтересованность:

— Это же адмиральский дом? Большой такой, серый, с колоннами.

— Верно. Отдай хозяину лично в руки.

— Как скажете. Только зачем вам этот старик? Сдал, говорят, и в немилости, как и все, кто с ним водится.

В груди заныло. Я помнила адмирала статным, гордым, пусть и седым как лунь, мужчиной, скорым на шутки и резкие суждения. Отец относился к нему с глубоким уважением и теплотой. Жаль, если гибель герцога подкосила его.

— Тем более лучше молчать и не задавать глупых вопросов.

— Как скажете, фрои, — он уже и сам понял, что сболтнул лишнего, и напустил на себя важный вид. — Мне пора. Заказы не ждут.

Я проводила его взглядом: тощая фигурка быстро затерялась за плащами взрослых. Теперь главное — ждать и собирать сведения. Даже если мальчишка прочтет записку, то решит, что это просто глупый стишок, забавная шутка. Перехватить послание просто некому: написано оно наскоро, еще и не дома, отправлено со случайным попутчиком. Вспомнит ли адмирал, где и от кого слышал эти слова раньше? Поймет ли, кто и где назначает ему встречу? Очень хотелось верить, что да.

Лезвие с легкостью вспороло кожу, тонкая струйка крови потекла от сгиба локтя по предплечью. Макс привычно поморщился:

— Не переусердствуйте, мне и так досталось в последние дни.

Невысокий седой мужчина с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, одной рукой прижал к ране стеклянную колбу, а второй ловко распустил стягивающий плечо Штрогге плетеный кожаный шнур:

— Если ищите, кому бы поплакаться о своей грустной судьбе, то ошиблись адресом. Я никогда ничего не делаю зря, извольте терпеть.

Он подхватил с медного подноса заранее приготовленный кусок чистой холстины, убрал колбу, прижал тканью рану, согнул руку Штрогге, зафиксировав локоть. Мазнул взглядом по бледному Максу и вдруг довольно ощутимо хлопнул его раскрытой ладонью по щеке:

— Только обмороков мне тут и не хватает. Что за девичьи выбрыки? Если такая малость валит вас с ног, то не стоило являться.

— Не хотите пойти ко мне в помощники? — поинтересовался мэтр, сглатывая ком подкатывающей тошноты. — У вас неплохо получается.

— Вам меня учить нечему. Ждите тут и не вставайте. — Он неторопливо вышел из крохотной, скудно обставленной комнаты. Неровные шаги удалились и стихли в глубине дома, затем раздались вновь. — Вот, — старик сунул Максу парящую глиняную кружку. — Всё до капли.

— Что это? — Макс подозрительно втянул резкий травянистый запах.

— Манжетка, крапива, тысячелистник, бадан и кровохлебка. И еще немного мёда. То, что действительно стоит принимать в вашем состоянии вместо того, чтобы хлебать ту демоническую дрянь, что вы мне показывали.

— Эта дрянь — отличный способ усилить регенерацию тканей. — Вкус у напитка оказался неприятным несмотря на медовую нотку. — И обезболить.

— Угу. А еще выжечь нутро и ненормально стимулировать тело, крадя у вас недели, если не месяцы жизни. Я помню результаты экспериментов.

— Не так уж выжигает… Ну, то есть, это меньшее из зол. И потом, это тело не так-то легко уничтожить.

— Оно и видно.

Он смерил Макса насмешливым взглядом и махнул рукой, явно отдавая предпочтение делу, а не словам. Кряхтя и поругиваясь в полголоса, старик устроился около стола, заставленного десятками колб и странного вида приборов и принялся возиться со свежим образцом крови. На первый взгляд тут царил беспорядок, однако Макс уже убедился, что это впечатление обманчиво. Оптические линзы, устройства для сепарации и комнатная горелка размещались справа, ближе к окну. Щипцы, стеклянные трубочки для помешивания, ступка, подносы, чистые емкости, стойки с образцами — слева. Еще в комнате был шкафчик с плотными дверцами, где хранились всевозможные экстракты и минеральные примеси, боящиеся света, стул самого аптекаря, стул для пациентов — и всё. Ни книг по анатомии, ни манускриптов с рецептами и старинных пергаментов, ни даже листов для записей.

«Все знания находятся тут, — предупредил старик в их первую встречу, постучав скрюченным пальцем по своему лбу. — Ни один дознаватель не найдет доказательств спорных исследований. Ни один из клиентов не получит результаты без полной оплаты. Отличная гарантия мой долгой и безбедной жизни».

С этим утверждением Штрогге тогда не согласился, но промолчал, позволив ворчливому аптекарю открыть правду самостоятельно. Надо сказать, растерянность и страх от осознания правды, отразившиеся на лице старика, окупили долгие недели молчаливого терпения Макса. Впрочем, к чести аптекаря, он довольно быстро справился с потрясением и вцепился в заказчика мертвой хваткой. Еще бы! Шанс не просто изучить линаара, а провести на нам целую серию щедро оплаченных экспериментов — что может быть привлекательнее для гения, стоящего одной ногой за гранью безумия?

— Что с вашей способностью к трансформации? Практиковались?

Макс покосился на собственную руку, с трудом удерживаясь от искушения призвать магию, но направить её не вглубь чьего-то съежившегося от страха разума, а на собственные конечности:

— Немного. Удалось изменить форму пальцев и ногтей более чем на две секунды.

— Какая расплата? — буднично поинтересовался старик, но Макс отлично уловил нотки удовлетворения в его голосе.

— Частичная потеря подвижности от кисти до локтя. Онемение кожи, болевые ощущения в мышцах.

— Быстро прошло?

— За пару часов.

Старик присвистнул и обернулся. На сей раз его лицо буквально сияло от радости.

— Выходит, я был прав… — торжествующе констатировал он. — Ограничения печати не так уж непреодолимы, а при должном упорстве можно уменьшить негативные последствия её взлома.

Аптекарь вновь отвернулся к столу, смешал в колбе две прозрачные жидкости, затем влил туда ровно одну каплю крови линаара, поджег горелку, несколько раз провел стеклянной колбой по язычку пламени, прогревая материалы, затем поднял сосуд так, чтобы на него падал солнечный свет, и стал ждать. Бледно-розовый раствор плавно изменил цвет до ярко-синего и, кажется, затвердел.

— Тишина, — довольно грубо приказал аптекарь, а потом поднес колбу к уху и слегка ударил по ней кончиком ногтя.

Комнату наполнил мелодичный звон, будто соприкоснулись два хрустальных колокольчика или кто-то решил сыграть на бокалах, наполненных водой. Брови старика сошлись над переносицей, лицо стало отстраненным. Макс подавил искушение прикоснуться магией к мыслям человека, чтобы увидеть и почувствовать то, что видит и чувствует он: растекающиеся в стороны волны звона, окрашенные в разные цвета ноты, вкрапления нижних и верхних звуков, неслышных уху непосвященных, тепло и холод, исходящие от хрустального пения.

Он сдержался, понимая, что подобное вмешательство не останется незамеченным и, как и раньше, вызовет гнев старика. Позже. Он вернется к вопросам изучения чужих способностей, когда овладеет своими собственными.

— Пока все в порядке, — заверил наконец аптекарь. — Звук чистый, хоть и раздробленный. Много нижних тонов, много алого, верхние ноты тише среднего — трудный был месяц, да? Однако, повторюсь, все в пределах вашей личной нормы. Я не чувствую ухудшения состояния, можете выдохнуть спокойно: время еще есть. И вот, свежая порция средства для вашего плеча уже готова.

Он вынул из ящика стола крохотный сосуд, размером чуть больше наперстка. Тот мерцал в лучах солнца и рассыпал по комнате разноцветные искры, а его внутренность горела кроваво-рубиновым светом. Макс разогнул наконец руку, опустил рукав, подошел. Взвесив дар на ладони, бросил на аптекаря вопросительный взгляд.

— Да-да, дорогая вещица, — довольно кивнул тот. — Случайно получил за десятую часть реальной цены. Какой-то идиот приволок старьевщику имущество покойного дядюшки, думал, это стекляшка для ядов, хотел избавиться без шума и лишних вопросов. Тот сразу понял, что пахнет наживой, послал мне весточку. Алмаз удивительной чистоты, может, даже созданный вручную кем-то из древних адамантитов, судя по отверстию и крышке, закрывающей горлышко так плотно, как камню вообще не положено. Еще и изолирует от внешнего магического воздействия. Сейчас, конечно, неактуально, но во время столетней охоты могло бы пригодиться.