— Но это же ужасно!

Каманин пожал плечами.

— Кто знает, что ужасно, а что не ужасно. И вообще, что такое ужасное? Ростислав владелец крупной компьютерной компании, нужно будет обсудить эту тему с ним. Кстати, как он воспринял, что будет жить с Антоном.

Мария вздохнула.

— Боюсь, что твоим сыновьям будет очень трудно ужиться друг с другом. Я их видела всего полчаса, но мне кажется, что они очень разные. Хотя они братья, но между ними нет ничего общего.

— Ты права, общего мало. Но тем интересней. Пусть попробуют найти общий язык. Мне неприятен их разлад.

— А если он лишь усилится?

Каманин отрицательно покачал головой.

— Не думаю, усиливаться некуда. В худшем случае все останется так, как есть. Не перебьют же они друг друга.

— А если, Феликс, перебьют?

Каманин с некоторой тревогой посмотрел на Марию.

— Возможно, я не совсем верно оценил ситуацию, — согласился он. — Но теперь уже ее не изменишь. А как другие восприняли условия проживания?

— На удивление спокойно. Даже с некоторым юморком. Больше всех мне понравилась, как это сделала Рута.

— Знаешь, я у меня все же были хорошие жены и возлюбленные, — улыбнулся Каманин. — Они умели смотреть широко на жизнь, не сводить ее исключительно к бытовым удобствам. У меня была пара таких женщин, но я их быстро бросал.

— Ты бросал и других.

— Да, — согласился Каманин, — такова моя натура. А против нее я никогда не шел. Но тебя точно не брошу.

— Да уж куда бросать-то, — засмеялась Мария, — кто будет каждый день по несколько раз мерить тебе давление.

— Поверь мне, эта совсем не та причина, почему я проживу с тобой до самого конца своей жизни.

— Разве? Есть и другая? — сделала вид, что удивлена Мария.

— Разумеется. Ты прекрасна в сексе.

Они засмеялись.

— Тебе следует немного отдохнуть, скоро обед. Неизвестно, как он пройдет. Прошу, не волнуйся. А сейчас буду мерить тебе давление.

Антон и Ростислав сидели напротив друг друга на своих кроватях. Каждый занимался своим делом, Ростислав через телефон что-то искал в Интернете, Антон же мрачно смотрел на своего соседа по номеру. Так продолжалась уже минут пятнадцать.

— И как мы будем тут жить? — вдруг спросил Антон.

Ростислав поднял голову от телефона.

— Что вы имеете в виду, уважаемый Антон Феликсович? — едва заметно усмехнулся он.

— Как что? Этот номер, эта теснотища. Впрочем, будь это президентский люкс, ничего бы не изменило.

— Ничего бы не изменило, — согласился Ростислав с братом. — Только не вижу проблем ни в этой комнате, ни в люксе.

— А вот я вижу!

— Это твое дело. У каждого есть по койке, чего еще надо. Мне лично этого вполне достаточно. Ты мне не мешаешь.

— Мы, кажется, не переходили на ты.

— Да брось, братья всегда так обращаются друг к другу. Будь проще и к тебе потянутся люди. Знаешь, этот совет в детстве дал мне отец. Я его запомнил на всю жизнь и всегда старался ему следовать.

— И как?

— Очень помогает. Так что и тебе советую. Потом мне еще спасибо скажешь.

— Ну, уж этого никогда не дождешься.

— Да я особенно и не жду, — пожал плечами Ростислав. — Чего я не понимаю, чего ты так кипятишься? Ничего плохого лично я тебе не сделал. Если тебе не нравится, что отец бросил твою мать и ушел к моей, так и с ней он поступил точно так же. Следовательно, мы квиты.

— Ты, в самом деле, думаешь, что дело в этом?

— А в чем еще, проясни, братец?

Антон некоторое время напряженно молчал, Ростислав же снова вернулся в Интернет.

— Мне известно о тебе гораздо больше, чем ты думаешь, — вдруг произнес Антон.

— Да? — вновь оторвался от телефона Ростислав. — И что же?

— Ты очень негативно настроен к сегодняшней власти. Ты финансируешь оппозицию.

— И в чем проблема? Я имею на это полное право. Конституция мне это позволяет.

— Право? Конституция? Я едва не слетел со своей должности, когда стало известно, что ты мой родной брат.

— Сводный, — уточнил Ростислав.

— Там не вдавались в такие нюансы, они были уверенны, что мы родные братья. Тем более и фамилия общая. Меня заподозрили, что и я поступаю так же, как ты. Мне с большим трудом удалось убедить, что я в этом деле ничего общего с тобой не имею. И вообще, мы не общаемся.

— Могу лишь тебе посочувствовать, но не помочь. Я собираюсь и дальше продолжить свою деятельность. И даже ее усилить. Нынешний режим кроме отвращения не вызывает у меня других светлых чувств. Так что поищи еще аргументы, чтобы отмазаться перед своим начальством от родства со мной. Боюсь, в скором времени они тебе понадобятся.

Антон в ярости вскочил в места и навис всей своей большой массой над худощавым Ростиславом.

— Ты идиот, ты не понимаешь, кому бросаешь вызов, — прорычал Антон.

— Может, и идиот, — согласился Ростислав. — А что от идиота можно требовать. И тебе лучше остыть, я, между прочим, на досуге занимаюсь боевыми искусствами. Могу в случае чего и продемонстрировать.

Антон всем своим грузным телом плюхнулся на свою кровать.

— Мы не сможем ужиться вместе в этом номере, — пробормотал он.

— Надо попробовать. Если получится, мы всю жизнь будем этим гордиться. Подумай об этом. У тебя в жизни будет хотя бы одно хорошее деяние. — Ростислав встал. Пойду-ка я пройдусь, к обеду надо нагулять зверский аппетит. Это у тебя, судя по комплекции, он всегда в норме.

Не дожидаясь ответа, Ростислав вышел из номера.

Ростислав вышел с территории замка и направился в сторону озера. Он думал о том, что юбилей родителя пришелся очень кстати, появилась легальная возможность выбраться из Москвы, от всех этих докучливых дел и немного отдохнуть и от бизнеса, и от личных проблем. В ближайшее время ему нужно принять несколько важных решений, а потому требуется обстановка, где бы он мог их обдумать. А здесь все располагает к этому: старинный замок, стоящий на берегу живописного озера, что еще нужно для того, чтобы немного расслабиться, перевести мозги в другой режим работы. Тем более его всегда тянуло в дикую природу; ему казалось, что так проявляется в нем древний атавизм. Правда, нельзя сказать, что это место уж слишком дикое, но оно вполне годится для временного перемещения в другое измерение. Правда, если этому не помешают дорогие родственники. Уж больно плодовитый у него отец, имел большое число жен и возлюбленных, наделал немало детей, включая и его. Ростислава. Впрочем, он за это к нему претензий не имеет, жизнь прекрасная штука, в ней столько много всего замечательного, что он вполне может простить ему все его прегрешения за этот бесценный дар.

Впереди себя Ростислав заметил женский силуэт. Он прибавил шаг и узнал свою мать. После того, как она вышла замуж во второй раз, они виделись не часто, он даже имел весьма слабое представление о ее сегодняшней жизни. Она предпочитала ему об этом много не рассказывать.

Мама! — окликнул Ростислав.

Эмма Витольдовна остановилась и обернулась к сыну. Он поравнялся с ней.

— Я думал, ты отдыхаешь, — сказал он.

— Именно это я и делаю, Ростик, — назвала она его полузабытым детским именем. — Отдыхать — не значит лежать или читать дурацкий роман. Мне больше нравится быть на пленере.

— Ах, да, ты же теперь художница, — улыбнулся Ростислав. — Еще не выставляешься?

— Выставляюсь. В одном закрытом клубе не так давно состоялась моя персональная выставка.

— Ее организовал твой муж?

— Ну не ты же. Кстати, несколько картин купили, правда, не самых лучших. У людей совсем атрофировался вкус. Здесь прекрасные виды, я собираюсь их написать. Надеюсь, завтра начну. А ты не рисуешь? В детстве ты ходил в художественную школу, твой учитель говорил мне, что у тебя большие способности.

— Они, как и многие другие, оказались нереализованными.

— Я знаю по мужу, бизнес отнимает все время и все силы. Ужасное занятие. Мне жаль, что ты погряз в нем.