По положению трупов можно было угадать их действия перед смертью. Кто-то боролся до конца и умер с оружием в руках. Кто-то бежал в лес и по стечению обстоятельств наткнулся на своего - оба и сгорели, причем долго и мучительно они держались друг за друга, пока их руки не обомлели. Так и померли один подле другого.

Судя по саже на стволах деревьев, а также по телам, бой продолжался и в лесу, уходя в глубь. Но тела там разнились в позах. Сложно было сказать: хотели они дать последний бой или сбежать. Одно ясно точно, чем глубже в лес, тем больше трупов.

Усак остановил повозку и спрыгнул наземь. Он громко что-то прокричал остальным после чего и те остановились. Работники каравана начали выходить один за другим, как в видении, только врага на этот раз не было. Впрочем и без врага картина была не самой приятной.

Работники начали осматривать и грабить мертвецов. Вряд ли их хоть сколько-то заботила мораль. Они задорно обыскивали тела, смеясь и будто бы не веря своей удаче. Такая беспечность могла быть вызвана либо невоспитанностью в бедности, заложившее в них жадность и беспринципность, либо знанием о том, кем были усопшие. Впрочем ничего не мешает обоим причинам сосуществовать.

Однако среди них было несколько тех, кто явно был напряжен от сложившейся ситуации. Это был Лысый и парочка людей из видения, что орудовали мечами. Все троя нервно осматривались по сторонам ожидая угрозы. Я их прекрасно понимал. Если угроза всё еще рядом, то это огромный риск для всех нас. Даже бандиты не справились с их то числом. Если ответственный за это и правда рядом - мы тут все покойники.

В голове прошло множество мыслей, но я не уловил одну. Судя по предсказанию зеркала, тут должна была быть резня. Нас должны были принять люди нагрудника. Чем я нарушил ход судьбы? Неужели мы выжили лишь потому, что опоздали? Тогда огонь, что поджёг повозки - кому он принадлежал?

От размышлений меня отвлек голос Кучера - Лёща! - крикнул он мне. Когда я развернулся в его сторону, он показывал пальцем в сторону леса, куда собирались идти с проверкой Лысый и его мечники - Лёща, ван Зиргет - сказал он, показывая на лысого - госо зи Зиргет.

"Госо зи Зиргет" - фраза, которую я мог перевести для себя только как "Иди за Зиргет". На мой взгляд, это лучший вариант перевода. Зиргет. Значит вот как его зовут. Не теряя времени, я пошёл за ним, еще раз оглянувшись на Кучера, что-бы убедиться в правильности моего умозаключения. Однако Кучеру явно было не до меня. Он был сильно встревожен и часто оглядывался по сторонам. Я заметил одну привычку у него. Каждый раз, когда он нервничает, он трет большой палец о указательный.

Подходя к Лысому, я то и дело мешал работникам обыскивать трупы. Мне конечно было все равно на их недовольные возгласы, ибо максимум, что я испытывал к ним - презрение. Эти люди спокойно залезали в вещи мертвеца, даже когда его сумка сгорела, а его тело больше напоминало пережаренную тушку свиньи с множеством колотых ран. Единственной причиной не огрызаться в ответ - моё понимание. Пусть даже они и беспринципны - они всё же люди. Гнилые, но люди. Со своей жизненной дорогой.

Будь я рожден в этом мире, будь я также на мели - кто знает, что бы я сделал. Это ведь сейчас мной движет современная этика и мораль, которую я впитал с бытом моего мира. Хотя, слышал я, что даже на современной войне не чураются обыскивать убитых ради сигарет и трофеев. Интересно, был ли таким мой отец? Надо было всё же спрашивать, когда было время. Забавно, что лишь попав в этот мир, я задаюсь такими вопросами.

Стоило мне только подойди, как наша группа сразу же двинулась вперед. Меж деревьев, обступая тлеющие тела, мы всё время были наготове. Судьба злодейка любит издеваться над людьми. Но шаг за шагом. Труп за трупом. Ничего. Ничего, кроме мертвецов. Но мы подметили кое-что: чем дальше мы уходили в берёзовую чащу, тем целее были трупы. Изредка попадались те, кто почти не был подвержен этому адскому огню. Но было и еще одно, что судя по всему заметил лишь я - след из крови на стволах берёз. Я пошёл по нему с твёрдой мыслю, что сзади меня прикрывают Лысый и мечники.

След шёл куда-то право. Крови на стволах становилось всё меньше и меньше. По дороге встречались на скорости сломанные ветки. Он сильно истекал кровью, но всё же смог бежать. Неужели это страх придал ему так много сил? Что же он видел? Вдалеке заметил кусты, они были продавлены ,словно кто-то упал на них. На концах веток были капли крови. Выставив меч вперед, я аккуратно подошёл к кустам. Раздвинув их, я наконец обнаружил его. Это был Нагрудник. Точнее говоря его тело.

Он сидел под деревом. Его ноги были выставлены вперед. Голова свисала вниз. Левая рука была на ляжке, а чуть выше её была колотая рана в живот. Что-то пробило его нагрудник. Нет. Скорее разъело или расплавило. По краям раны были засохшие капли металла с кровью. Правая рука находилась возле меча, он до конца сжимал её, пока не осталось сил.

Я подошёл поближе, что-бы осмотреть его. Присев рядом, я услышал тихое, совсем слабое дыхание. Оно было прерывистым, но если прислушаться, то отчетливым. Взяв его за подбородок, я приподнял его голову. Его лицо было почти полностью расслабленным, словно он спал. Только дёргающиеся в попытки раскрыть веки ресницы говорили о том, что он находился в неком подобии сознания. Попытки его разбудить или привести в чувство ничего не дали. Скорее наоборот, дыхание начало утихать. Попытки раскрыть ему глаза тоже не принесли результата. В конечном итоге, его дыхание окончательно пропало. Я несколько раз перепроверил это. Он умер.

Сложно было сказать, что я ощущал в тот момент. Какая-то помесь жалости, которую одновременно с этим перекрывало облегчение. Впрочем оба чувства исчезли, когда я обнаружил рядом с ним небольшую кожаную сумку. Одно говорило мне посмотреть в неё. Другое, отталкивало. Если я буду грабить труп, то чем же принципиально буду отличаться от тех работников? С другой стороны, а правда ли надо отличаться от них?

Я в чужом для себя мире. Здесь нет указов и морали. Если там есть деньги или карта. Да даже обычная еда. Оно всё равно уже не придется по нужде мертвецу. Но смотря на его тело. Даже если он мог быть для нас врагом. Все его люди погибли от ужасной смерти, а он, получив смертельную рану, скончался в лесу, где его вряд ли кто-то найдет и захоронит. Теперь он лишь корм для местной дичи, как и все остальные его товарищи.

Не знаю, что побудило его встать на этот путь. Не знаю, почему остальные пошли. Не знаю, что за человек сейчас умер. Но даже так. Будь он хоть стократно ублюдком, я дам ему хотя-бы сказочную кончину.

С этими мыслями, я оттянул тело Нагрудника на землю. Возложив в обе его руки меч, я оставил его на земле. Теперь он выглядел как рыцарь. И хоть я знал, что это был бессмысленный акт добродушия, мне стало легче взять его сумку. Да, дикие звери разорвут его вскоре, однако это всё, что я мог сделать для него сейчас.

Не без надуманного опасения, я всё же открыл сумку. В ней был лишь кошель и кинжал. Кинжал я засунул в свою сумку, а кошель открыл сразу. Три золотых и пять серебренных. Можно сказать, что я резко вновь разбогател. Однако осознание этого едва ли приносило мне радость. Она перебивалась чувством совести, которое я упорно пытался подавить. Впрочем времени на раздумья у меня не было. Позади послышались крики - Лошя! Лёщя! Лоша! - разносилось по чаще разными голосами. Такое коверканье моего имени немного подавило негативный мысли. Но что правда то правда - пора идти.

Я вышел на голос. Меня звал Лысый и мечники. Их перепуганные моим отсутствием лица быстро сменились на радость от моего появления. Кажется, я их здорово напугал исчезнув. Однако как быстро Лысый улыбнулся, так быстро и нахмурился. Он отвесил мне хороший подзатыльник, когда подошёл, после чего что-то пробормотал. Но я не злился, а посмеялся вместе с мечниками. Вместе мы пошли обратно, а когда пришли, то уже не видели ни трупов на дороге, ни ограждения. Пока нас не было, путь уже освободили.