Достав коробку «Нашей марки», Максим грустно посмотрел на лежащую в ней последнюю папиросу.

- Вот, интересно, испанский табак хуже или лучше нашего? - закурив, задумчиво пробормотал Белов.

19 ноября 1936 года. 15:30.

Хетафе.

Переброска советской добровольческой бригады в осажденный Мадрид по затраченным на нее усилиям оказалась трудовым подвигом, сопоставимым с подвигами шахтеров-стахановцев.

За те девять суток, что бригада находилась в море, генеральный секретарь Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала Георгий Димитров связался с крупнейшими трудовыми союзами Испании и попросил их о помощи. К его большому удивлению, на его призыв тотчас же откликнулась Национальная Конфедерация Труда, в силу своей анархо-синдикалистской направленности имевшая сложные отношения с Коминтерном. А вот Всеобщий Союз Трудящихся, тесно сотрудничавший с Испанской социалистической рабочей партией и возглавляемый лично премьер-министром Испании Франсиско Ларго Кабальеро, от помощи советским войскам почему-то отстранился.

Как бы то ни было, но, узнав дату прибытия советских кораблей, руководство Национальной Конфедерации Труда через входящие в нее профсоюзы организовало отправку в Картахену дополнительных бригад докеров, а также поезда для доставки бригады к Мадриду. И утром шестнадцатого ноября, едва теплоходы встали у причальной стенки, в порту закипела работа.

Первым делом из трюмов теплохода «Крым» были выгружены танки, которые спешно загонялись на платформы и по железной дороге отправлялись в городок Пинто, что находился в двадцати километрах от Мадрида. Затем в вагонах, как близнецы-братья похожих на родные российские теплушки, в Пинто отправился первый стрелковый батальон.

Семнадцатого ноября прибыли представители генерала Хосе Миахи, возглавлявшего Хунту Обороны Мадрида, а на следующий день, когда в Пинто был переброшен кавалерийский дивизион, Григорий Михайлович Штерн совместно с майором Родригесом и другими испанскими товарищами, приступил к разработке плана прорыва в Мадрид.

Не вполне доверяя испанцам, Штерн счел необходимым провести собственную разведку. В семь часов вечера, когда уже заметно стемнело, взвод конной разведки выдвинулся в сторону города Хетафе, где располагалась ставка Хосе Варелы, одного из двух генералов, командовавших осадой Мадрида. Ближе к полуночи разведчики вернулись и, после уточнения данных о противнике, план прорыва приобрел окончательный вид.

Девятнадцатого ноября ровно в шесть часов утра националисты начали артиллерийский обстрел Мадрида, ставший для советских войск сигналом к началу прорыва. Первыми выдвинулись танки, на часть из которых Штерн распорядился посадить десант, состоявший из двух автоматчиков и одного пулеметчика с помощником на каждом танке. Следом выдвинулся кавалерийский дивизион.

Националисты, готовившиеся после артобстрела предпринять очередную попытку захвата предместья Карабанчель и прорыва к мостам через реку Мансанарес, располагались в северо-западной части Хетафе и оказались совершенно не готовы к удару с юга. Смяв спешно выдвинутые заслоны националистов, советские танки вошли в Хетафе, а ворвавшаяся в город красная конница довершила разгром. Удар оказался настолько стремительным, что генерал Варела не успел покинуть город и вместе со всем своим штабом оказался в плену.

Не давая противнику времени опомниться, Штерн вызвал в Хетафе остальные подразделения бригады. Затем, оставив помощника начальника штаба по оперативной работе разбираться с канцелярией генерала Варелы и придав ему в помощь комендантский взвод, Григорий Михайлович двинул свои танки на Карабанчель, во избежание каких-либо эксцессов приказав на головную машину каждой ротной колонны установить красный флаг.

19 ноября 1936 года. 18:57.

Мадрид, предместье Карабанчель.

Командир отряда оборонявших Мадрид добровольцев Хорхе Молина, сидевший за баррикадой, устало вытер пот рукавом. День начался как обычно, с артподготовки, но затем что-то пошло не так. О состоянии дел на фронте было ничего неизвестно, и неизвестность эта выматывала куда уже вражеского наступления.

Вот уже несколько дней националисты пытались занять Карабанчель и прорваться к реке Мансанарес. Допустить этого было никак нельзя. Стоит националистам взять под контроль мосты и закрепиться на том берегу - и все будет кончено. Франкисты смогут прорваться в центр, а Мадрид повторит судьбу Гранады!

Хорхе оказался в числе тех немногих счастливчиков, кому удалось отступить из павшей Гранады и избежать таким образом жестокой расправы, устроенной националистами над пленными ополченцами. А вот его лучший друг Фидель Санчес, с которым Хорхе рос на одной улице и с которым они пытались хоть как-то организовать добровольцев, получил пулю в сердце да так и остался лежать на Гранадской мостовой. Даже похоронить его по-человечески не было возможности!

Во время отступления Хорхе был ранен и, только придя в себя, узнал, что новый премьер-министр Хосе Хираль приказал раздать оружие сторонникам Народного фронта, благодаря чему республиканцам удалось отбить у мятежников практически весь юг страны.

«Эх, поступи этот приказ хоть на пару дней раньше, и все сложилось бы совсем иначе! - думал в те дни Хорхе. - И Гранада бы не оказалась в руках мятежников, и Фидель остался бы жив!»

Раненое плечо заживало долго. Хосе Хираля за это время успел сменить Франсиско Ларго Кабальеро, ставший заодно и военным министром. Вполне здоровым Хорхе почувствовал себя лишь к концу октября и, по призыву товарища Пассионарии, отправился в столицу, прибыв туда незадолго до образования Хунты обороны Мадрида. Несмотря на утверждения злых языков, что Хунту создали исключительно для того, чтобы возложить на нее ответственность за позорную сдачу столицы, возглавлявший ее генерал Миаха демонстрировал спокойствие и уверенность в собственных силах.

Благодаря пришедшим на помощь кадровым офицерам Миаха в считанные часы создал генеральный штаб и немедленно приступил к мобилизации населения на оборону города. Вместе с другими коммунистами и членами молодежных социалистических организаций занимался агитацией и Хорхе Молина. Всю ночь он ходил по домам и вербовал горожан в ополчение, а ранним утром седьмого ноября узнал, что его назначили командиром одного из отрядов ополченцев.

В первый момент Хорхе сильно удивился такому назначению. Ему, бывшему сержанту республиканской армии, можно было доверить отделение из десятка бойцов, но никак не отряд численностью около сотни человек, там более - ополченцев, а не солдат. А после удивляться стало поздно - утром седьмого ноября националисты пошли в атаку.

Отряду Хорхе выпало держать оборону в предместье Карабанчель, не давая националистам прорваться к мостам через реку Мансанарес. И только чудом ополченцам удалось удержать фронт. Оружия не хватало, многим приходилось сражаться винтовками, взятыми с тел только что убитых товарищей, патронов тоже не хватало. Пушки были, но снаряды к ним можно было пересчитать по пальцам одной руки, поэтому их берегли для итальянских танкеток, переданных националистам Муссолини.

Подкрепление в виде двух интербригад, прошедших парадным строем по улицам Мадрида подняло боевой дух защитников, а воодушевление, с которым бойцы этих интербригад бросились на защиту города, повергло командование националистов в недоумение. Генералы Мола и Варела поняли, что прямым штурмом Мадрид им не взять.

На какой-то момент боевые действия затихли, сменившись массированными бомбардировками города. Казалось, что националисты вознамерились сравнять так упорно оборонявшийся город с землей и, если бы не вставшие на защиту неба над Мадридом русские летчики, им вполне бы это удалось.

Утром семнадцатого числа националисты снова начали наступление, действуя на этот раз с такой решительностью и натиском, словно сам Сатана гнал их на штурм. Полковник Ромеро, командовавший обороной Карабанчеля, на одном из вечерних совещаний предположил, что такая решительность противника связана с русской интернациональной бригадой, якобы высаживающейся сейчас в порту Картахены. Услышав такую новость, Хорхе воодушевился, а вот ополченцы из его отряда отнеслись к ней более скептически.