- Это очень похоже на англичан и французов – вести переговоры, держа при этом камень за пазухой, - усмехнулся Сталин. – Продолжайте, товарищ Белов.

- В конце концов, мы плюнули на попытки договориться с Англией и Францией и двадцать третьего августа тридцать девятого заключили с Германией договор о ненападении, известный в мое время как Пакт Молотова-Риббентропа. Помимо обязательств не нападать друг на друга и сохранять нейтралитет в случае военных действий одной из стран с третьей стороной, договор содержал еще и секретный протокол, в котором СССР и Германия разграничивали сферы своих интересов в восточной Европе.

Итак, двадцать третьего августа мы подписываем с Германией договор о ненападении, а первого сентября немецкие войска вторгаются в Польшу и без особых усилий захватывают ее. Семнадцатого сентября правительство Польши бежит из страны в Румынию, а шестого октября сдаются последние сопротивляющиеся части.

Часть захваченных польских земель тем или иным образом включается в состав Германии, на остальной же части создается генерал-губернаторство оккупированных польских областей. Советский Союз же после бегства польского правительства объявил, что «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать», и включил в свой состав территории Западной Украины и Западной Белоруссии.

Что интересно, Мюнхенское соглашение, вынудившее Чехословакию отдать Германии часть своей территории, в наши дни считают вполне приличным договором, а Пакт Молотова - Риббентропа клеймят чуть ли не как преступление против человечества. В две тысячи девятом году Европейский парламент даже провозгласил дату подписания этого договора днем памяти жертв коммунизма и нацизма, - рассказал Максим, в последний момент сообразив заменить слово «сталинизм» на «коммунизм».

- Жертв коммунизма и нацизма? – неподдельно удивился Сталин. - Это же диаметрально противоположные понятия! Неужели в вашей Европе этого не понимают?

- В Европе и в Америке моего времени господствует либерально-демократическая идеология, а все режимы, не вписывающиеся в их представления о либеральной демократии, объявляются преступными, - пояснил Максим. – Проистекает все это из теории Демократического мира Канта, согласно которой демократические страны не могут воевать друг с другом. Очень удобная теория, она позволяет демократическим странам вести войны с целью распространения демократии.

- Я знаком с этой теорией, - кивнул Сталин. – И, кажется, я начинаю понимать, что творится в вашем времени. Скажите, товарищ Белов, а что лично вы думаете про этот договор?

- На мой взгляд, если благодаря пакту Молотова-Риббентропа мы смогли не только отсрочить войну почти на два года, но и отодвинуть на запад границу с Германией - значит, мы все сделали правильно! – ответил Максим.

- Мне нравится ваш взгляд на вещи, - удовлетворенно кивнул Сталин. – Что же было дальше?

- Третьего сентября, то есть, почти сразу после вторжения немецких войск в Польшу, Англия и Франция объявляют войну Германии, - продолжил свой рассказ Максим. - Однако, никаких наступательных действий, способных помочь их союзнице Польше они не предпринимают. А потом предпринимать что-либо становится уже поздно.

В апреле сорокового года Германия вторгается в Данию и Норвегию, в мае – в Бельгию, Нидерланды и Францию. К июлю сорокового все эти государства капитулировали. В итоге, Дания, Норвегия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург были оккупированы, как и большая часть Франции. На оставшейся же части Франции устанавливается авторитарный режим маршала Петена.

- Поразительно! - покачал головой Сталин. – Как же так вышло, что почти вся Европа всего за несколько месяцев пала под натиском Германии?

- По разным причинам, - ответил Максим. - Поляки, например, до самого тридцать девятого года даже не рассматривали возможность войны против Германии, а готовились воевать исключительно против СССР. Потом они, конечно, начали разрабатывать планы на случай подобной войны, вот только ключевая роль в этих планах отводилась помощи Англии и Франции.

- А те, как обычно, не помогли, - понимающе усмехнулся Сталин.

- Ну да, войну объявили, а воевать не стали, - хмыкнул Максим. – С Францией же получилась другая история. Победа в Первой Мировой войне вызвала у французов, как вы однажды выразились, «головокружение от успехов». Уверенные в своем превосходстве, они развивали свою военную науку заметно медленнее немцев. Про Данию, Норвегию и Голландию особо ничего говорить не буду, эти страны в военном отношении мало что из себя представляют.

- А чем в это время занимался Советский Союз? – спросил Сталин. – Я не верю, что мы, видя то, что вы описали, не допускали возможности нападения на нас Германии.

- Мы были твердо уверены, что, несмотря на договор о ненападении, война с Германией неизбежна, - сообщил Максим. - Тем более, что, напав на Польшу, Германия нарушила аналогичный договор, подписанный еще в тридцать четвертом году. Помимо перевооружения Красной Армии, продолжавшегося еще с тридцать шестого года, мы занимались еще и тем, что старались отодвинуть наши границы как можно дальше на запад.

К примеру, желая отодвинуть границу как можно дальше от Ленинграда, мы попытались договориться с Финляндией об аренде части финской территории сроком на тридцать лет и обмене части территории рядом с Ленинградом на вдвое большую территорию в Карелии. К сожалению, переговоры зашли в тупик, а двадцать шестого ноября тридцать девятого года произошел артобстрел территории СССР. Никто точно не знает, финны ли обстреляли село Майнила, или это мы устроили провокацию, однако тридцатого ноября советские войска перешли в наступление.

- Вы, правда, думаете, что это могла быть наша провокация? - поинтересовался Сталин.

- Честно говоря, я не знаю, что и думать, - покачал головой Максим. - С одной стороны, это не наш метод, а с другой, обстрел советской территории был совершенно не нужен финнам и крайне выгоден для нас, как отличный повод для начала войны. Хрущев, вообще, писал, что присутствовал на обеде в вашей квартире, когда обсуждалась подготовка к данной провокации. Правда, верить Хрущеву - это себя не уважать…

В любом случае, после обстрела Майнилы началась советско-финская война, закончившаяся подписанием двенадцатого марта сорокового года мирного договора в Москве. С одной стороны, своих целей мы достигли, присоединив к Ленинградской области часть Карельского перешейка и отодвинув границу от Ленинграда на сто пятьдесят километров. С другой же, эта война выявила многие слабости Красной армии, которые, к сожалению, не были вовремя исправлены.

Помимо неоправданно больших боевых потерь, были потери и политические. В декабре тридцать девятого года СССР был исключен из Лиги Наций, а территориальные потери Финляндии привели к ее сближению с Германией. Слабость же Красной Армии привела к презрительному отношению к Советскому Союзу со стороны западных держав. Гитлер, к примеру, по итогам войны назвал СССР колоссом на глиняных ногах…

Сталин на эти слова раздраженно поморщился.

- В июне сорокового года вы, товарищ Сталин, требуете от Румынии вернуть СССР Бессарабию и передать в качестве компенсации за ее оккупацию Северную Буковину, - продолжил Максим. - Румыния соглашается с этими требованиями и передает нам эти территории, часть из которых была присоединена к Украине, а на оставшейся части была образована Молдавская ССР. Тем же летом мы присоединяем к СССР прибалтийские республики.

Гитлер же, после капитуляции Франции, собрался было напасть на Англию, но его генштаб потребовал сперва обеспечить господство в воздухе, ссылаясь на мощь британского флота и отсутствие опыта десантных операций. Начинаются бомбардировки Великобритании с целью подорвать её военно-экономический потенциал, деморализовать население, подготовить вторжение и, в конечном счёте, принудить её к капитуляции. К счастью, несмотря на значительный урон, нанесенный Британии, победить ее немцам так и не удалось.