Надежно укрывшись в объятиях Амона, я лежал без сна, а мои мысли метались в сотнях разных направлений.

О жизни на Филиппинах. О моей сестре и друзьях. Бабушка. Папа.

Последние несколько дней, пока мы плыли на его яхте «Корица», были лучшими днями в моей жизни. Мы поели. Мы смеялись. Мы смотрели фильмы. Играли игры. И мой любимый: у нас был секс. Много-много секса.

Луна освещала комнату светом и тенями, когда я повернулся и увидел спящее лицо Амона. Когда он спал, черты его лица были мягче, и я все еще видел мальчика.

Я провела пальцами по его волосам, бриллианты на моем обручальном кольце мерцали даже в полной темноте, и мое сердце сжалось.

Мой.

Это было похоже на сон, но также и на возвращение домой. Он был моим домом, как всегда была моя сестра. Феникс. Меня охватило беспокойство. Почему она не перезвонила? Неужели папа заставил ее выйти замуж за Данте вместо меня? У меня было так много вопросов и никакой возможности получить ответы.

Почему на мои звонки никто не отвечал? Мы так сильно облажались?

— Ты снова беспокоишься. Глубокий голос Амона вернул мое внимание к нему. «Каждый в радиусе ста миль слышит, как вы слишком много думаете».

— Хорошо, что вокруг нас только морская жизнь, — невозмутимо произнес я, уголки моих губ приподнялись. — Продолжай меня раздражать, и в конечном итоге тебе придется плавать с рыбой.

Он хрипло усмехнулся. «Вы понимаете, что ваш муж — один из самых влиятельных людей в мире?»

Я небрежно пожал плечами, чувствуя себя игриво, несмотря на крутящиеся мысли. «Ты мог обмануть меня, когда вчера стоял на коленях, обещая умереть за меня, если я позволю тебе попробовать меня еще раз».

Он улыбнулся, и эффект от этого был настолько разрушительным, что у меня перехватило дыхание. Неудивительно, что я отдал ему свое сердце.

Его костяшки пальцев коснулись моих щек, сон медленно угасал из его глаз.

«Туше, девочка с корицей». Его рука обвила мою шею, и он притянул меня ближе, поцеловав меня в губы. «Доброе утро, жена».

— Доброе утро, муж.

Его глаза впились в мои. «Может быть, это мое любимое слово».

«Тогда я обязательно воспользуюсь им, когда мне что-нибудь понадобится».

Он прикусил мою нижнюю губу, дергая ее своей. "Незачем. Попроси и ты получишь."

— Ах, опять обещание, — поддразнил я. — И вкус не нужен?

Он остановился, и в его глазах появился озорной блеск. «Я был бы очень признателен за вкус твоей киски».

Я закатила глаза, но мои щеки вспыхнули от его грязных слов. Почему-то я не думал, что эта тяга к нему когда-нибудь утихнет, даже когда мы будем старыми и немощными.

Он наклонил подбородок к окну. «Это слишком рано. Что не дает тебе заснуть?»

— Я нервничаю, — признался я. — И волновался.

"О?"

Я пожал плечами. "Все. Ничего. Я не знаю." Он погладил меня по щеке. — У меня нет паспорта, — тупо пробормотал я. «Это глупо, но я беспокоюсь обо всем. Почему нам никто не звонит, чтобы поздравить со свадьбой? Я боюсь пересечь границу. Моя семья. Ты."

Он нахмурился. "Мне?"

Я кивнул. «А что, если папа убьет тебя, когда увидит?» Я сел и посмотрел на него сверху вниз. К этому моменту они уже получили известие о нашем побеге. В конце концов, Амон даже не пытался сделать это секретом. Он разнес это по всем нашим социальным платформам и даже отправил массовое сообщение. Очень тонко . Зная мою семью, они, вероятно, выслеживали нас. А потом была Омерта. Блин, столько неизвестного. «Как мы собираемся сказать ему, что моя свадьба с Данте даже не рассматривалась, потому что я его сводный брат? И это заставит их задуматься, почему я женился на тебе ? Если только ты не готов открыть им, что ты не Леоне?

«Это много забот», — согласился он, садясь. «Давайте сделаем шаг за шагом, начав с сокращения времени на яхте». Я не думала, что смогу полюбить этого человека больше. «Тогда мы сможем работать над решением всего остального».

— У тебя есть план?

Он ухмыльнулся. "Я делаю. Мне не нравится, когда ты так волнуешься. Я всегда слишком сильно волновался. И что самое худшее, команда Амона содержала эту яхту в безупречной чистоте, из-за чего я лишился возможности заниматься уборкой. «Мы посадим мой вертолет, а затем мой самолет на Филиппины», — продолжил он. «Но пока давайте сохраним секреты наших биологических отцов».

Сама мысль о том, чтобы все подумали, что я только что бросил сестру на растерзание волкам, сжимала мое сердце. Я любил ее; Я должен был защитить ее.

«Я не в восторге от этого», — признался я. «Я уже многое скрыл от Феникса и не хочу хранить еще один секрет».

— Всего лишь ненадолго. Он обхватил мое лицо ладонями, а затем мягко продолжил: «Мне все еще придется прийти к соглашению с собственным отцом, и мне нужно разобраться в делах моего кузена. Это защитит наши семьи. Как только его выбьют, мы всем расскажем».

Мои губы поймали его в жгучем поцелуе. «Пока наши семьи в безопасности». Я углубил поцелуй со всей любовью, которую еще не осмеливался выразить словами.

Возможно, он разбил мне сердце, но он медленно его восстанавливал.

50

АМОН

Вт

Мы полетели на Кипр на вертолете, и я выстроился в очередь на свой частный самолет, чтобы встретить нас там. Оттуда мы полетели в небольшой частный аэропорт в Холо, Филиппины.

Стеснение в моей груди отказывалось ослабевать. Что-то было не так. Очень неправильно.

Дерьмо творилось в подземном мире. Слишком много женщин исчезало, все блондинки. Мой идиот-кузен Ицуки по пути связался с Софией Волковой и рассчитывал на то, что она укрепит его деловые отношения.

Пришло время положить ему конец.

Все было выстроено. Как только я узнаю его точное местонахождение, я найду его и убью.

Как и Рейна, я беспокоился о своем брате и участниках Омерты. Я не слышал ни Данте, ни кого-либо еще, кроме Хироши, с того дня, как похитил Рейну. Моя правая рука сообщила, что Омерта не восприняла эту новость легкомысленно. Я был отрезан от всех их дел до тех пор, пока не вернулся в Италию, где мне предстоит встретиться с ними всеми.

Ну и черт с этим. К черту их! Моя жена хотела бы сначала обрести покой. Она поговорила бы со своей семьей и друзьями. Тогда я бы с ними разобрался.

Конечно, как Хироши смог дозвониться до меня, так и моя мать, потому что она всегда была с ним. Она не скрывала своего разочарования. Она винила меня в страданиях Данте. Обвинил меня в том, что я опозорил нашу семью.

Я вспомнил разговор, который состоялся у меня с ней во время нашего полета где-то над Индией, когда Рейна беспокойно спала рядом со мной.

«Она никто». Голос моей матери звучал выше, чем я когда-либо слышал. «Внебрачная дочь».

Мне потребовалась секунда, чтобы вдохнуть воздух, прежде чем выдохнуть. Она только что подтвердила, что знала, что Рейна не дочь Ромеро. «Надо ли мне напоминать тебе, что для всего мира я внебрачный сын?»

«Есть большая разница. Ты не ублюдок, а она, — визжала она. Слава Богу, ее здесь не было, потому что на моем счету было бы убийство. «Ради нее ты бросаешь все».

«Может быть, для тебя она ничего не значит, но для меня она все». Если бы она не смогла ее принять, у нас бы больше не было отношений. Просто как тот. «В твоей жизни могут быть мы оба, или у тебя не будет ни одного из нас».

Вздох матери пронесся над линией. «Ты бы меня бросил? Для нее?"

«Вряд ли это так драматично». Внутри меня кипело раздражение, но я его сдерживал. "Это твой выбор. Прими ее или потеряешь нас обоих.

Тело Рейны дернулось, ее дыхание стало затрудненным, а с ее губ сорвался легкий всхлип, и я отбросил все мысли о матери.

— Шшш, — утешала я ее, расчесывая пальцами ее кудри. Ее глаза медленно открылись, но их синий цвет был пустым, как будто она все еще погрузилась в свои сны. Или кошмар. — Ты в безопасности, — пробормотал я.