— Тот, кто дарит бижутерию, даже дорогую, вот на такое, — кивнула она в сторону окна, — Деньги не выкидывает, — имея ввиду, по всей видимости, доставленный курьером букет…

Она, Коташова, тоже считала, что цветы — не самый рациональный подарок. Опять же — ладно, когда отношения только начинались. Желание произвести впечатление, возможно — внимание и желание лишний раз напомнить о своем существовании. Но вот теперь…

Установив цветы в вазу, Рита долго задумчиво созерцала букет. Чему-то усмехнувшись, качнула головой.

— Сумасшедший, — обронила она вслух, дотянувшись до телефона. Отыскав нужный номер, на какие-то мгновения задумавшись, нажала вызов. Мог не ответить. По времени…

Санкт-Петербург. По времени был объявлен перерыв. Сделав глоток теплой воды, чтобы промочить горло, Константинов глянул на экран «запевшего» телефона. Невольно улыбнулся.

— Леш, для чего? — услышал он в трубке, как и предполагалось, такой знакомый и желанный голос. А вопрос, глянув для верности собственного предположения на наручные часы, был ожидаем. Правда, до последнего ждал звонка от самого курьера, как то было в предновогодние недели.

— Что — для чего? — полюбопытствовал Константинов, присаживаясь на стул.

Ему бы сейчас текст повторить не мешало. Постановка совершенно новая, премьера не за горами. Но что значит, отказаться от общения с женщиной, которая стала смыслом жизни. Пусть даже какие пять — десять минут, но, хотя бы, просто почувствовать её присутствие. Один её голос улучшал настроение.

— Эти цветы… — нарушая ход его размышлений, пояснила Рита.

— Не понравились? — он вновь улыбнулся, хотя тон остался достаточно серьезным и даже мелькнула тень настороженности. — Прости, мне показалось, что против лилий ты ничего не имеешь.

Он преподносил их дважды: в Зеленоградске, во время совместного ужина в одном из кафе парка, где гуляли. И потом, в день её первого пребывания в Москве. И оба раза, ошибиться не мог, эти поистине королевские цветы, произвели на неё впечатление. Хотя, нет, королевскими она, кажется, считала розы.

— Очень понравились, — возразила Рита, в этот момент переставляя букет на более устойчивую поверхность.

— Тогда в чем дело? — не понял он, всё же дотягиваясь до распечатанного сценария. Осмысленно «прогнать» тот вряд ли получится. Но, хотя бы пробежать глазами. Правда, на сколько будет толк.

— Леш, ну, кажется, я уже завоевана…

А вот и откровение. Константинов подавил тяжелый вздох. Не смотря на видимую победу, проблемы остались. И как объяснить этой маленькой женщине, что дело не в завоевании, а в элементарном внимании, в желании просто улучшить ей настроение.

— А, мамонт убит, женщина подчинилась питекантропу, — резюмировал он, припоминая один из их разговоров опять же, в дни её пребывания в Москве осенью минувшего года. — Рита, я не питекантроп. И то, что мы с тобой станцевали в постель, совершенно ничего не меняет, — и тон в данном случае говорил за себя. — Хотя, если проснулась меркантильность, могу цветы заменить на более материальное и долговечное.

А вот сейчас… Коташова, поглубже вдохнув, на доли секунды задержала дыхание. Мелькнувшая в тоне Константинова жесткость не могла не насторожить. Меркантильной никогда не была. Напротив, всеми силами стремилась в данном вопросе к независимости. И сейчас сложно перестроиться.

— Нет уж, остановимся на цветах, — обронила она вслух.

Не представляла себе Коташова константиновские презенты, доставляемые курьером на работу. Относительно цветов-то шептались. А уж если что существенное пойдет… Здесь один Алексеев выводы не только сделает, но и озвучит. Ей же лишнего внимания на данный счет очень хотелось избежать.

— А я уже настроился, — и в тоне его послышалась легкость, не совсем пока привычная. По крайней мере — для неё. Даже теперь, когда их отношения вошли в совершенно другое русло. Да, слишком долго он. — Разорение мне с тобой точно не грозит, — прерывая её размышления, продолжал тем временем Константинов, поинтересовавшись, — Ну, хотя бы к восьмому марта потратиться на тебя мне можно будет? — тут же добавив, — Кроме цветов, конечно.

4

Санкт-Петербург. Просто спрашивал, так сказать — в целях поддержания разговора? Или уже имелись какие-то планы? Рита с трудом удержалась от соблазна незамедлительно выдать запрет на любое действо с его стороны относительно воплощения в жизнь прозвучавшего вопроса. 8 марта никто не отменял. Вот только вряд ли данный человек преподнесет ей в этот день тюльпанчик с какой-нибудь безделушкой. Тогда это точно будет не Константинов!

— Боюсь, что мне в голову ничего не придет, — призналась она, таким образом сделав попытку уберечь себя от очередного шедевра звездного кавалера. Новогодние презенты с трудом получилось принять. Так там и отношений-то, как таковых, не было.

— Я сам сделаю выбор, — заверил Константинов, добавив, — Просто разреши.

Его последняя фраза вызвала у неё улыбку. Вряд ли от неё, действительно, ждали разрешения. Тогда уж это точно будет не Константинов!

— А запрет что-то изменит? — не удержалась она от вопроса.

Он рассмеялся. Искренне. Не исключено, что нечто подобного и ждал, заверив:

— Нет, конечно.

— Ну, в таком случае — удиви.

— Очень постараюсь, тем более, раз таможня дала добро, — появившаяся помеха заставила Константинова глянуть на экран телефона. — Рита, прости, адвокат на линии, — и не ответить он не мог, что и Коташова прекрасно понимала. Заверив, — Я перезвоню, как освобожусь, — прекратил разговор.

Самый запад России. Отложив телефон, Коташова ненадолго задумалась. Ей предстояло принять ещё одну часть жизни Константинова. Ту, которая связана с его младшим сыном. Вроде бы — ничего сложного. Самый обычный ребенок. А на душе, от одной только мысли о предстоящей встрече с ним, становилось некомфортно. Появлялся непонятный страх.

Вернувшись в рабочий кабинет, в удивлении глянула на Алексеева. Перед новым годом старательно обходил службу делопроизводства стороной.

Не на долго же его хватило, — подумалось не без раздражения.

— Воркование голубков закончилось? — поинтересовался тот, не пряча своей язвительности. Ну, не давала ему покоя личная жизнь Коташовой! — Ты бы работу с личным не путала, — добавил он, к чему-то заглядывая под стойку, отгораживающую сотрудников от Риткиного рабочего стола.

— А моя личная жизнь тебе как-то мешает? — не поняла Рита, возвращаясь к тому, чем занималась до сообщения о появлении курьера.

К коллегам старалась относиться ровно. Однако с Алексеевым очередной раз назревала серьезная проблема. Чего добивался — понять не могла. Тем более, что однажды ясно дала понять: никаких отношений вообще, ни мимолетных, ни уж тем более — серьезных — нет и быть не может. Теперь же данный вопрос и обсуждению не подлежал. Только данная личность, кажется, смириться с очевидным не желала.

— А по пол часа тебя ждать — это нормально? — выдал он.

Да, благодарность за цветы слегка затянулась, здесь Коташова спорить не собиралась. Только, конечно, смотря с какой целью Алексеев вообще появился на пороге делопроизводственной службы, вопросы с документацией вполне могли решить и девочки-инспектора.

— Вадик, что такого тебе надо от моего отдела, что требуется исключительно мое присутствие? Тоже пропали документы? — поинтересовалась она, изучая оставленную на столе докладную одного из отделов о ходе закрытия документационного года. — Или хочешь порадовать выполнением поставленной задачи досрочно?

Впрочем, учитывая рвение Вадика к работе, о последнем оставалось исключительно мечтать. По всей видимости, именно с его отделом и придется вести борьбу, как только пройдут все сроки.

— Слушай, вот что ты ко всем пристаешь со своими бумажками? — совершенно неожиданно выдал Алексеев, а тон оказался заметно раздраженным. — Ну, нет этой макулатуры и нет. Будь ты нормальной бабой, а не стервой.