— Называл, — очевидного отрицать Константинов не собирался. — Ты, помнится, грозилась подобрать определение для меня.

Сейчас вдруг вспомнился их разговор в последнюю встречу летом. Буквально за день-два, до его возвращения в Санкт-Петербург. Здесь же, в маленьком городке. Он тогда намеренно отправился с сыном и Ладой в обзорную экскурсию на восток области, чтобы еще раз встретиться с маленькой женщиной, никак не желавшей принять факт их общения. О чем говорили, гуляя вдоль реки, сейчас дословно и не вспомнит. Собственных мыслей в то время в голове было с переизбытком, жизнь предлагала перемены, к которым не чувствовал себя полностью готовым после всех передряг. Но точно помнил о собственной очередной попытке понять её истинное отношение к общению с ним. Причину сомнения к проявленной с его стороны настойчивости к очередной встрече.

— Если я колючий ежик, то вы… — начала тогда Рита, затем неожиданно смолкнув.

Именно в ту их встречу увидел её несколько другой, менее сдержанной. Впервые между ними не ощущалось привычного, буквально осязаемого, напряжения. Не исключено, что родной городок добавлял уверенности в себе…

'— Интересно — кто? — полюбопытствовал он в тот момент, поддерживая разговор.

— Подумать надо, — отступила она, надкусывая вафельный стаканчик мороженого'.

Мороженое не очень любила, о чем Константинов, правда, не знал до сих пор. Но отказаться не смогла. Да и то, действительно, было вкусным.

«— Подумайте, Рита, — с тенью полуулыбки отступил тогда Константинов, искренне или нет, признавшись, — Интересно будет услышать».

— Подобрала, — заверила Рита, прерывая его воспоминания. — Отшельник, волк-одиночка, — подняв на него взгляд, предложив, — Кто из этих героев нравится больше — выбирай сам.

— Отшельник — точно нет, — с уверенностью прозвучал его ответ. — Слишком мрачно. Не готов я отказаться от прелестей жизни. Что касается волка-одиночки, один момент — я нашел свою волчицу. И, очень надеюсь, что на этот раз — до конца жизни будем вместе.

Она чувствовала его искренность. И, в то же время — напряжение! Если раньше дистанция старательно выдерживалась с её стороны, то сейчас… Да всё понимала. Или, во всяком случае, старалась понять. Только когда с тобой намеренно отказываются идти на контакт, довериться, возникают сложности.

— Леша, ты снова становишься чужим, — решительно отстранившись от собеседника, постаралась выдержать взгляд. — Снова закрываешься. Ты понимаешь, что так у нас с тобой точно ничего не получится? — голос звучал с пугающей для Константинова уверенностью. — Я так не смогу с тобой жить. Если, конечно, действительно, что-то планируешь.

Был ли шанс до него достучаться? Сейчас, наверно, учитывая всё случившееся, крайне сложно. И Рита, выдержав паузу, собиралась…

— Стой, — успел поймать за руку, остановив побег. — Прости, я привык…

Понимая, что необходимо объяснить собственное состояние, оказался в некоторой растерянности, вдруг осознав, что, в целом, Рита права. Он, действительно, становится прежним, пытаясь в одиночку разобраться с так некстати возникшими сложностями.

— Мы все привыкли решать собственные проблемы самостоятельно, ни на кого не надеясь. Но, помнишь, что ты мне сам говоришь всегда? — поинтересовалась Рита, выдерживая взгляд. — Отношения — это поддержка, доверие. А сам не даешь к себе подступиться.

— Я, действительно, привык решать свои проблемы сам, — подтвердил Константинов. — Всегда сам. С самой юности. Как-то так сложилось. Родители занимались своей жизнью. Сходились, расходились. Съезжались, разъезжались. Занимались дочерью, которая сбежала из семьи при первой же возможности. Родителям всегда было не до меня. Рита мне, правда, сложно перестроиться. Наши отношения и мои проблемы… Ну, никак они тебя не касаются. Не по-мужски это, если хочешь.

Что он ей пытался сказать? Не просто о проблеме, а, по её мнению, о трагедии, тянущейся из детства. Или из юности. О боли, которую боялся озвучить. Да, настоящие мужчины, как там говорят, не плачут. Они решают проблемы, стиснув зубы, сквозь боль. Только иногда боль переходит границы и происходит срыв.

— Проще одному крутить ситуацию в голове? — поинтересовалась она, выдерживая ровный тон.

— Не хочу загружать тебя, — признался Константинов, усаживая Риту себе на колени.

— А мне казалось, близкие люди помогают друг другу, поддерживают друг друга в непростые времена, — не удержалась от замечания, продолжая говорить его же словами. — Если, конечно, в моем лице ты видишь хотя бы друга, а не просто объект для сброса напряжения.

— Все время думаю, что мог случившегося не допустить, начни действовать раньше и с меньшей оглядкой, — прервал её монолог Константинов. — И мальчишка в опасности не оказался бы, — а вот данный факт для него был самым большим недосмотром сегодняшнего дня. До последнего надеялся на благоразумие жены.

— Леш, история не знает сослагательного наклонения, — Коташова постаралась избежать слишком назидательного тона, совершенно сейчас ненужного, да и, в какой-то степени, не безопасного. — Давай так, я буду просто рядом, если не против, — предложила она, тут же попросив, — Только, пожалуйста, не уходи в себя. Не надо. Ситуацию этим не разрулишь, а срыв получить вполне можешь. Я не хочу постоянно думать о том, что у тебя там происходит в Питере, в Москве, в Крыму, не знаю, где у тебя еще какие съемки.

Да, улетал сегодня, в половина третьего дня. Ждал Питер. А ей — неспокойно. Никогда и ни за кого еще так не переживала. Да и не только за него беспокоилась. Вообще собственное состояние не нравилось. Причем — на протяжении последних нескольких дней. А чем ближе становился час расставания, тем на душе муторнее.

— Давай позавтракаем, — предложил Константинов, мельком глянув на часы.

Начало седьмого. Как бы — рановато. С другой же стороны, учитывая, что всего через пару, ну, может — тройку, часов предстоят сборы… Да и её настрой, наверняка, чувствовал. Требовалось, действительно, взять себя в руки, как следует встряхнуться и возвращаться к нормальному состоянию. Давно, если не казать — никогда не позволял себе до такой степени расслабляться.

2

Самый запад России. Завтрак. Старалась не думать, что на ближайшие месяцы — это их последний совместный завтрак. Сколько продлится разлука? Еще совсем недавно и предположить не могла, что будет вот так тяжело переносить отъезд человека, который был всего лишь любовником. Как оказалось, Алантьева в ночи провожать куда спокойнее.

— Рита! — в реальный мир из какого-то непонятного забытья вернул испуганный окрик Константинова. В его руках оказался чайник с кипятком, который едва не выронила.

— Извини, задумалась, — попыталась хоть как-то, объяснить произошедшее. Вернее — едва не произошедшее. Если бы не своевременная и мгновенная реакция Алексея, вышла бы завтра на работу! С ожогами какой там степени и, в лучшем случае, не на больничной койке.

— Напугала ты меня, — признался он, обнимая и крепко прижимая её к груди. А в голосе, действительно, слышалось искреннее беспокойство, даже — испуг. — Сказать не хочешь, что ввело в прострацию? Рит, ты десять минут назад была совершено другой, — продолжал он, с беспокойством заглядывая в её глаза, совершенно неожиданно затуманившиеся слезами. — Что вдруг случилось?

— У меня предчувствие нехорошее, — проговорила она едва слышно, при этом старательно пытаясь избежать его пристального взгляда. — Оно не сейчас появилось. Оно с самого начала, с первого момента твоего здесь появления преследует. Ты улетаешь. Понимаю, так должно быть. Первый раз у меня такое. Предчувствие, что больше никогда не увидимся. Что ты сядешь в самолет и всё. Там другая жизнь, а здесь — отдых. Сама не понимаю…

— Так, стоп, прекращаем это, — мягко попросил Константинов, осторожно вытирая слезинки, застывшие в уголках её глаз. — Я не на Марс отправляюсь, за несколько световых лет перелета, а всего лишь в Питер. Звонить — писать не возбраняется. Кстати, всегда об этом говорил, — счел необходимым напомнить. — И всегда жду в гости. Только дай знать, найдем с тобой, кто пару дней погуляет с Глашкой.