Я резко поднялся и, мысленно махнув на всё рукой, направился на выход мимо хозяев квартиры. Гвоздь окликнул меня, но все уже всё поняли, а я ничего сейчас не стану объяснять. Хочу для начала убедиться, что с ней всё в порядке, а уж потом разобраться с мажором, который совершенно не понимал русского языка.

Через несколько минут я уже мчался по вечерней столице и даже не пытался вспоминать причину, по которой не должен был этого делать.

Какие-то внутренние запреты, установки. В эту самую секунду, когда я знал, что Цветочку кто-то причинил зло, я вообще забыл о собственных правилах.

Мне это было не в новинку. Я прекрасно помнил, как зарождается чёртова привязанность. Помнил, как колотится сердце в груди, когда в жизни появляется важная женщина.

И я бы хотел бежать от этого как от чумы. Но, даже зная, что спасения не будет, шёл как телёнок на заклание.

Я хотел ей помочь. Всей своей суть чувствовал, что должен это сделать вопреки всему, и как же сложно с этим было бороться. Башкой-то своей понимал, что не нужно мне оно, да и ей тоже, а сопротивляться нет ни сил, ни желания.

Вот чтобы так крыло — у меня впервые.

Созвонившись с Демоном, я уточнил адрес отделения и добрался где-то за час. У дежурного уточнил, кто ведёт пострадавших от нападения, и узнал, где находится кабинет нужного следователя, у которого уже ждала подруга Али.

Увидев меня, она стушевалась. Причины я не понял, да и не до этого было, если честно. Первым делом узнал, как Альбина, а потом уже принялся расспрашивать, что ей известно. Как оказалось, знала она немного. Аля позвонила только раз, чтобы уведомить о полиции, а после они не связывались. Цветочек давала показания против мажора, которые уже завтра выдернут из дела и сожгут. Знаю не понаслышке. Отец гадёныша не меньший урод, чем его избалованный сынок-мажорик.

Просидеть у кабинета пришлось ещё около получаса. Всё это время думал только о том, что она и без того уставшая после работы, вымотанная этим придурком, так ещё и показания вынуждена давать. Устала, наверное, жутко.

Когда она вышла из кабинета, у меня дыхание на миг перехватило, и, кажется, я на хрен лишился дара речи. Осмотрел Алю на предмет повреждений. Внешне ничего, затем взглянул на побитого мужика рядом с ней. Первой мыслью было отвесить подзатыльников жениху, а второй… Я просто вспомнил, что она сюда с шефом приехала.

Обошёл пострадавших и вошёл в кабинет следователя, плотно закрыв за собой дверь.

— Здравия желаю, — взглянул на погоны и нашивку на груди, — товарищ старший лейтенант Сахин.

Развернул ксиву и передал мужчине, который несколько побледнел при её виде.

— Послушайте, капитан, это не ваша юри…

— Нападавший проходит по одному из наших дел, — перебил я, убрав удостоверение обратно в карман. — Давайте не будем отнимать друг у друга время. Я не хочу заниматься официальными запросами. Вы наверняка не хотите проблем с отцом этого психа. Предлагаю сразу мировую. Мне нужен протокол допроса потерпевшей.

Сахин смотрел на меня, явно пытаясь понять, что происходит, но в итоге кивнул.

Я не стал смотреть, как он перебирает бумажки. Мне казалось, Аля уйдёт, не дождавшись меня, поэтому, сказав, что буду в коридоре, я вышел из кабинета и застал трёх беглецов на низком старте.

И это так взбесило, что я, кажется, всех присутствующих напугал своим холодным:

— Цветочек, а далеко ли ты собралась?

Если бы могла, она бы точно съёжилась. Было забавно видеть, как она вжимает голову в плечи.

Все трое повернулись ко мне. Аля попыталась отделаться, но мне на выручку пришёл шеф. И мне совершенно не понравилось, как он посмотрел на мой Цветочек. Отпустил, да. На выходные отпустил. А вот лично я отпустил бы пару грозных шуточек по поводу его расквашенного лица.

Благородный, значит? Ну-ну.

Девушка смотрела им в след какое-то время, а я всё никак не мог поверить, что встреча с мажором прошла без последствий. Наверняка напугал до обморока.

Аля обернулась, взглянула на меня и…

Не сдержался. Стремительно приблизился и притянул к себе, обняв за плечи.

— Ты умничка, Цветочек. Сделала всё правильно, — голос хрипел, но я позволил себе сказать, что думаю. — Но, мля, какая же глупость была идти с ним на свидание!

Она позволила прижимать её к себе несколько коротких секунд, а чуть позже отодвинулась и взглянула в глаза.

— Я…

Тронул костяшками пальцев её лицо, скользнул чуть ниже, испытывая странное чувство и не подпуская к себе мысли, которые роились где-то на задворках сознания.

— Испугалась? — спросил, зная наверняка, что она до последнего старалась быть храброй.

— Очень, — выдохнула Цветочек.

А я… я просто обнял эту хрупкую девушку, собираясь выразить поддержку и… Я не знаю. Мне безумно хотелось просто держать её в руках и быть уверенным, что подобного больше не повторится.

Следователь помешал наслаждаться такой близостью, передав копию протокола, и мы ушли.

Когда я забирал у дежурного вещи Альбины, совершенно не думал, что могу зависнуть, лишь увидев содержимое.

Красный подарочный пакет был серьёзно повреждён, и в момент, когда дежурный поставил его на стол, оттуда вывалились витамины для беременных и крем от растяжек. Уже беря в руки чужие вещи, я понимал, что они значат. Понимал, но, мать твою, никак не хотел принимать.

В голове всё смешалось. Жених этот, будь он не ладен, и ночь с ней без контрацептивов. Икота в ответ на прямые вопросы…

Точно.

Я повернул голову, когда она вышла из раздевалки уже одетая в пальто. Передал сумку с пакетом и, ничего не говоря, повёл к выходу. Разговаривать нужно наедине. В машине. Уложить всё в голове и спокойно спросить.

Когда пристегнул её и сел в машину, услышав вполне резонный вопрос, вспомнил, с чего вообще всё начиналось. Вспомнил, как когда-то небезразличная мне женщина так же сидела на пассажирском сиденье и тихо смеялась над моими шутками. А что в итоге? Сейчас, много лет спустя, она стала последним человеком на планете, кого мне хотелось бы видеть.

И мой ответ был искренним и честным.

Ведь старые шрамы давно уже не ноют. Время лечит всё, кроме ненависти.

Мы ехали молча. Она так вцепилась в пакет, что его хруст ещё долгое время стоял у меня в ушах. Боится, что я понял? Что тут можно не понять?

Да и в целом выглядела она растерянной, напуганной и очень напряжённой. Довелось же нарваться на такого придурка как Панфилов. В прошлый раз ножом в бок тыкал, а в этот?..

— Тебе не досталось от него? — спросил, выжав тормоз на светофоре.

Цветочек вдруг покраснела, а после резко побледнела, сделав глубокий, какой-то судорожный вдох.

— Тебе плохо? — я, кажется, даже занервничал, не понимая столь странной реакции.

Вспомнил разукрашенное лицо её начальника и уже хотел задать новый вопрос, но Аля ответила, что устала, оголодала и хочет спать.

Я понимал, потому не стал досаждать больше. Только продолжил путь до её дома, а она отвернулась к окну да так и просидела всю дорогу, пока я пытался хоть как-то отвлечь своё внимание от сжимающих бумажный пакет пальцев.

О том, что она уснула, понял, только когда заглушил мотор. Дыхание мерное, ровное, тихое.

Интересно, как скоро она просыпается, если утром гладить её по волосам или водить пальцами по обнаженному плечу?

Я покачал головой, пытаясь вытряхнуть дурацкие мысли, глубоко вдохнул и посмотрел на тёмные провалы окон её квартиры. Затем снова на пакет.

И я сидел так минут двадцать. С совершенно пустой головой, будто кто-то вскрыл мне черепную коробку, вынул оттуда мозг и принялся играть им в футбол, пока я вроде как должен собрать всё в кучу и переварить. А переваривать нечем. Там ФИФА во всё сознание.

А когда её дыхание внезапно изменилось, я повернулся к девушке и понял, что не могу и не хочу её отпускать. Пусть бы и спала в машине до самого утра. Странно говорить такое, но мне нравилось, что она рядом. Дышать свободнее, что ли?