– Я скоро еду в Бангкок. Вы не составите мне компанию?
Он: «Ты что, чокнулся? – сказала бы мне Ноэми, если бы услышала меня сейчас. – Ты же ее совсем не знаешь!» И она была бы права… Что это на меня нашло?
– А вы, случайно, не хотели бы в Монреаль?
Она: О черт! Кто меня тянул за язык! Я когда-нибудь отделаюсь от Нану? Да, конечно, я бы съездила в Таиланд. Там делают превосходные шелка, вышивки, серебряные украшения. Но нет, нечего об этом думать, вечно я загораюсь какими-то идеями. Разве что с Летисией, но это невозможно.
– Надо подумать.
Он: Господи, зачем я это сказал! Я же планировал свое путешествие более полутора лет. Уже подготовил все, что необходимо положить в рабочий портфель, забронировал в Бангкоке домик на каналах. Выучил немного тайский язык, и вот пожалуйста, ляпнул: «Надо подумать!»
Она: О-о! Слишком вежлив, чтобы быть честным. Он напоминает мне Пьера: начнешь с ним что-нибудь обсуждать, сначала во всем согласен, а надо принять решение – все наоборот.
– Вы были в Монреале?
– А вы никогда не бывали в Бангкоке?
Он: Я еще не слышал, как она смеется. Ей словно пятнадцать лет. И глаза так хитро блестят. Что ждет она от мужчины? Если она живет одна, это, возможно, не случайно.
– Ваша старшая дочь тоже живет за границей?
Он: Почему я спрашиваю ее совсем не о том, что хочу узнать?
Она: Не думала, что это свидание так затянется. Женевьева будет ждать меня.
– Нет-нет, Кароль работает в Ангулеме, слава Богу! Вы позволите, я позвоню по телефону своей подруге? Я быстро.
Он: Сколько ей может быть лет? Пятьдесят два, пятьдесят три? Скорее меньше, чем больше. Чертовы брючки! И еще эти очки, как говорится, последний писк моды. Они ей портят лицо. О, остановись! Ты все время критикуешь то, что в ней современно, но если она начнет разговаривать как дама в костюме а-ля Шанель, ты уже не будешь с пеной у рта отстаивать путешествие в Азию. Даже хуже, будешь молчать о нем, боясь, что она увяжется за тобой. Ты какой-то чудак. Хочешь все сразу. Вспомни, это уже сыграло с тобой злую шутку.
Вспомни, вспомни, болван этакий! Чрезмерный опыт мешает жить. Я бы с удовольствием сделал маленькую глупость, прямо здесь, сейчас, для потехи стянул бы с нее эти гнусные брючки. О, да я сошел с ума! Но в конце концов, можно же помечтать… Нет, она наверняка не пожелает такого старого Хрыча, как я. Ей должны нравиться парни в джинсах, в таких, какие я терпеть не могу, широких, чтобы не давили на тестикулы, к тому же они растягиваются и через три дня начинают сползать на бедра. Знала бы она, что я ношу подтяжки! Каким должен быть мужчина, чтобы понравиться таким, как она? Как Мишель Пикколи (не понимаю, как ему удалось сделать карьеру с таким отталкивающим именем), или весь в черном, как Монтан, или как вечный красавец Сэми Фрей, или всегда юный вроде Джина Келли? И уж наверняка не в вязаном жилете и брюках из полиэстера, каков стиль Альбера Пеншо. Вид зануды! И еще возраст. Это вас предает, дорогой. В душе ты молод, готов воспламениться, верить, что это пришло, готов положить свои самые тайные желания на алтарь мимолетного увлечения. А посмотреть на тебя – старик, высохший, морщинистый старик. Я чувствую себя безобразным уже так давно, что даже не хочу делать усилий стать лучше. Я любуюсь женщинами, которые еще употребляют косметику, подкрашивают волосы, часами выбирают просторный пуловер, в котором будут смотреться во время их ужасного бега трусцой. У них больше мужества, чем у мужчин, больше энергии, больше желания сделать счастливой жизнь других. Пожалуй, надо попросить дочь немного приодеть меня. И потом, надо снова ходить в школу танцев, уже сколько времени твержу себе это. Когда-то я совсем неплохо вальсировал. Если бы Даниель тоже любила танцевать! Даже странно, что мы с ней поженились. А что до музыки, то она не любила ничего из того, что любил я: фестиваль в Сарла, уик-энды в Дордоне, прогулки в Шаранте… А она считала, что отпуск надо проводить на берегу моря, «там такой воздух!», в октябре собирать шампиньоны, ходить в кино, «это практичней и не так утомительно!», обедать со всеми соседями и всей семьей от Рождества до Нового года. Я на все соглашался ради нашей дочери, а доченька не постеснялась развестись через полгода после рождения Ноэми. Какой дурак! Нет, я еще не готов начать все сначала!
– Я сожалею, но моя подруга Женевьева непоправимо болтлива. Всегда побаиваюсь звонить ей, потому что это уж точно на час. Ненавижу телефон.
Он: Отличная черта, если только это правда!
Она: Если бы Анн слышала меня. У нее все фразы сводятся к «хорошо!», чтобы побудить меня закончить разговор! А вот с Женевьевой было нелегко: она такая любопытная! Вот я и сделала вид, будто связь прервалась. Конечно, нехорошо, особенно когда сама позвонила подруге. Наверное, она огорчена.
– Сегодня я иду в театр. Если хотите, могу попытаться добыть еще билетик.
Она: Так, девочка, он бросается в атаку. Хоть бы было время подумать. А признайся, это тебе приятно!
– На что вы идете?
Она: Хитрец! Поведет меня на какую-нибудь халтуру. Но театр, люстры, красивое платье, в антракте в фойе бокал…
– Это спектакль в приспособленном зале в Ла Куронне. По одному из романов Мюзиля.
Она: Не знаю такого. Черт возьми, наверное, какой-нибудь левацкий спектакль с самодельными сандвичами для тех, кто не успел пообедать. Прощай, жемчужное платье.
– Я бы с удовольствием…
– Я сейчас же позвоню туда.
Она: Брижитт, девочка моя, ты совершаешь ошибку. Вы совсем друг другу не подходите. С этим типом ты заскучаешь, и не только сегодня вечером! Предоставь ему «проникаться» в Таиланде и отправляйся нянчить внуков в Монреаль. Слишком поздно для того, чтобы идти на компромиссы. У каждого своя жизнь, свои привычки. Ты представляешь себя в кухне, готовящей к определенному часу на троих, вместо того чтобы перекусывать вместе с Летисией с подноса, смотря старый фильм? И как твоя дочь будет презирать твой жалкий уют, как ты будешь уезжать на автобусе в театры предместий или шесть месяцев жрать мидии в Анвере, чтобы «проникнуться»? Ты представляешь, как будешь прятаться, чтобы раздеться, скрытничать, плохо спать, потому что он кашляет, лежать в темноте во время бессонницы? Сохрани свою свободу! Это такой подарок судьбы.
