Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Михаил Семёнович коротко усмехнулся.

— В моём положении генерал-губернатора неуместно встречаться с официальным представителем иной державы. Надеюсь, вы это понимаете?

Александер кивнул.

— Теперь в положении командующего это ещё более неуместно. Однако встреча необходима.

— Кому? — Морщины на лбу Воронцова сошлись к переносице.

— Нашей стороне, — не стал спорить Джеймс, — но если вы благоволите выслушать меня, то заметите, что и вам она небезынтересна.

Настырный парень! Михаил Семёнович знал о его присутствии во флоте и всеми силами старался не принять у себя. Но когда ты кому-то очень нужен, придут и найдут.

— Ваши родные живут в Англии, — продолжал Джеймс, — и их благополучие напрямую зависит…

Вот этого не следовало говорить. Из-под опущенных бровей графа сверкнул гневный взгляд.

— Я думал, Англия — конституционная страна, где права подданных ограждены законом, — его длинные губы тронула усмешка. — Благоволите перечислить мне, что именно может грозить моему батюшке, бывшему послу, проживающему на покое в Лондоне, и моей сестре графине Пемброк с её отпрысками? Я хотел бы составить список и переслать его вашему кабинету с требованием объяснений.

Джеймс молчал. Он совершил ложный шаг. Попытался оказать давление на человека, который хорошо знал британскую систему и чья семья невероятно высоко стоит не только здесь, в России, но и там, в Англии.

— Вы меня неверно поняли, — попытался оправдаться гость. — Мне и в голову бы не пришло угрожать вашим достойным родственникам, граф.

Михаил Семёнович откинулся на спинку стула, скрестил руки и хрустнул суставами пальцев.

— Мне остаётся только умолять вас забыть мои неловкие и оскорбительные слова, — продолжал Джеймс. — Я неудачно выразил мысль. Я всего лишь офицер и исполняю приказы…

— Вряд ли вам приказали шантажировать меня, — сухо кивнул Воронцов. — Но ведь что-то же вам приказали? Переходите к сути. Я слушаю.

Капитан собрался с мыслями.

— Вы сами видите, как разворачиваются события. Вашу армию преследуют неудачи…

Граф поднял брови.

— Какие?

— Ну, не преследуют удачи, — Александер дёрнул тонким усом. — Вы топчетесь перед Варной. У вас взяли корабль.

Михаил Семёнович пожал плечами.

— Тогда что беспокоит ваш кабинет?

— Если Варна падёт и русские войска двинутся к Стамбулу, равновесие Европы покачнётся.

Граф начал тихо смеяться.

— Открыть вам тайну? Здесь, точно так же, как и в Англии, никого не интересует равновесие Европы, — Воронцов помедлил. — Но есть существенная разница. Остров окружён водой. Он ни с кем не граничит непосредственно, и ему дела нет до бед континента. Мы же имеем с турками обширную границу и вовсе не хотим, чтобы прямо по ней прошло обрушение нашего немирного, очень хлопотного соседа. Например, у меня в наместничестве окажутся толпы беженцев, которые, хуже саранчи, съедят всё на своём пути, — Воронцов помолчал, раздумывая, следует ли говорить гадость. — Нам едва удалось восстановить «равновесие» с персами. Хотя, как мы оба знаем, его раскачали отнюдь не в Тегеране.

Александер чувствовал, что беседа трагически не удалась, но был обязан договорить всё, что ему поручили.

— Ваши английские друзья просят вас не форсировать сдачу Варны.

Граф поморщился.

— У меня много друзей. От чьего имени вы говорите?

— Премьер-министр герцог Веллингтон…

— Мы переписываемся напрямую. Он сам военный человек и не стал бы склонять меня к нарушению присяги.

Джеймс кусал губы.

— Вы будто не слышите меня, — с упрёком сказал он. — Перечитайте внимательно его последнее письмо и сопоставьте с письмом вашей сестры. В России вскрывают почту, тем более иностранную. Разве могут корреспонденты говорить прямо? Ваш зять граф Пемброк член палаты лордов. Он мог бы при определённых условиях занять пост секретаря по иностранным делам.

— Я досчитаю до десяти и только потом позову часовых, — сказал Воронцов.

Джентльмен во всём! Пошёл к походной кровати и даже не обернулся.

Когда лёгкое движение воздуха с улицы подтвердило Михаилу Семёновичу, что гость вышел, он взял походный сундучок, отыскал последние письма из Лондона и стал их внимательно перечитывать. Теперь, после в высшей степени неприятного разговора, граф заметил многое, на что раньше не обратил внимания и о чём следовало поразмыслить.

* * *

Такое чувство, что государь удавился бы, если б не бриг «Меркурий». Вечное место в строю русского флота — он спас не только честь черноморцев, но и жизнь заметно приунывшего Никса.

Грейг опять всё проворонил и опять вынужден был пробавляться донесениями да видом сильно кренящегося на правый бок 44-пушечника, который с дырявыми от ядер парусами и половиной команды гордо хромал мимо строя кораблей-красавцев. Костылей не хватало!

Оказывается, пока Алексей Самойлович жёг неприятельские суда на стапелях, турецкий флот всё-таки вышел в море. Не хотел, но вышел. 18 боевых кораблей. Не сражаться, боже упаси! Султан приказал отконвоировать новые фрегаты с верфей…

Однако стоило флагману войти в гавань, как глазам разгневанного Капудан-паши представились обгорелые остовы судов на рейде и разворочанная ядрами верфь. Население портового города бегало с вёдрами вокруг своих домов. Горящие стапеля никого не интересовали.

В тот миг Омер-паша много доброго сказал о гяурах. От гнева перед глазами встала белая полоса и слепила — шканцев не видно.

Наудачу, прямо в море, недалеко от… бултыхался в противном течении русский бриг. Занесло бедолагу. Шёл к Трабзону, а вышел к Босфору. Течения надо знать, раз зовёте море своим!

Капудан-паша выслал два корабля: 110-пушечный и 76-пушечный, чтобы взять в клещи и потащить аж до Стамбула. На сей раз пощады обещать не мог. Возвращения домой тоже. За сожжение… хоть и не «Меркурием» учинённое, повесят команду прямо на рыночной площади — порадовать правоверных.

Даже в переговоры не вступал. Сами сдаваться станут, не возьмёт. Только головами.

Но бриг почему-то сдаваться не думал. Открылись оружейные люки, гяуры бегали по палубе с зажжёнными фитилями, нимало не смущаясь надвигавшихся громад.

Смерть — их сестра!

Со 110-пушечника ударил выстрел. Но что за несчастье — мимо «Меркурия», угодив в свой же 76-пушечник, уже заплывший за спину вражеского корабля.

Нет победителя, кроме Аллаха! Ванты и грот-мачта были снесены. А бриг-малютка открыл с обоих бортов трескотню. И что не выстрел, то кучно. Или по снастям, или у ватерлинии — качает же!

Кто и как учит неверных стрелять на наклонных досках палубы, Капудан-паша не знал. Но стреляют они бегло, а перезаряжают быстро.

И хотя урон, нанесённый двум горам, взявшим «Меркурий» в смертельные объятия, был значителен, у него самого паруса в рванину, а палуба полна трупов. Его расстреливали три часа, а он всё держался на плаву, всё ругался и отплёвывался железом, как кусачая весенняя муха.

Даже зло Капудан-паши чуть опало. Храбрость, пусть и чужая, достойна восхищения. О, Аллах, почему ты не даёшь таким людям рождаться на нашей стороне? Зачем они русским?

Всё время, пока шла перестрелка, на бочке с порохом у грот-мачты лежал заряженный пистолет. Когда неприятельские суда приблизились и у «Меркурия» не осталось шансов уйти, капитан Казарский позвал офицеров. Об истории с «Рафаилом» они не знали. А узнай, что она меняла?

— Господа, в уставе нет пункта о сдаче корабля. Мы обязаны…

— Подпустим поближе и рванём, — подал голос самый младший… — Разве у турок есть ещё один 110-пушечник?

Все закивали. Убить сразу два таких корабля — редкая удача. Да ещё в виду остального флота.

Приготовились умереть с честью. И многие умерли. Больше половины команды. Уже трудно стало исполнять манёвры. Уже приближалось время подпустить неприятеля, а если можно, спутаться снастями. В этот момент канонир на носу схватил удачу — пробил в 76-пушечном… Неприятель был полностью обездвижен. А течение, которое до того безуспешно нащупывали, само как-то начало выволакивать «Меркурий» из клещей.

38
{"b":"920143","o":1}