Тот сосредоточенно думал секунд двадцать.

— Обеспечить вашу безопасность проще в составе делегации. От меня — ни на шаг! Ничего не есть, а то подсунут отраву, чтоб не разболтали о попытке вербовки, или наркотики, чтоб скомпрометировали себя неадекватным поведением, это новый крючок для шантажа и вербовки.

— Пошлю Васильева купить какие-нибудь чипсы или шоколадки в случайном супермаркете и в заводской обёртке, потерплю. А уж на борту Ил-62 распорядитесь дать мне двойную порцию!

— Обещаю. Вы — молодец, товарищ Матюшевич. Я отражу ваше решение в рапорте.

— А я доложу, как вы квалифицированно помогли мне в критической ситуации.

Гэбист расплылся от удовольствия. Прошлые его проблемы закатились на второй план. За такое, да ещё поданное под правильным соусом, майорская звезда упадёт на погон без промаха.

Гуд бай, Америка. Надолго. А также Канада, ФРГ, Франция и Великобритания, где намечены интереснейшие турниры.

Но зачем они мне, по большому счёту? Валюты набрали — хватит на побег при любом раскладе. Осенью грузины рассчитались за проданный урожай мандаринов, вышло восемнадцать тысяч деревянных, очень неплохо. За победу в Лас-Вегасе обещан золотой дождь из чеков для «Берёзки».

Пусть супермозг гадает, почему я не заявлен на Кубок мира. Виноваты происки «кровавой гэбни», то есть меня самого.

В Шривпорте капитан не отпускал меня ни на шаг, ночевал в одном со мной номере как преданный голубой любовник, сопел у дверей туалета, когда я оправлялся, придирчиво обнюхивал зубную пасту, шампунь и мыло, лично вскрывал пакетики, купленные папой Кимом, абсолютно не врубающимся в смысл происходящего. Секундант въехал: на нас навалились какие-то неприятности, я разруливаю ситуацию и коль не прошу иной помощи, лучше не встревать.

Прямо перед началом боя в весе пера ко мне на трибуну примчался взмыленный глава делегации: у Жоры Соколова, моего дублёра, жуткий понос, не слезает с очка. Если повторится позор Лас-Вегаса…

Понятно. Отлучат от кормушки. В Неваде избиение Тайсона хоть как-то позволило натянуть на рожу победную мину при плохой игре, но невыход советского спортсмена в главной категории в Шривпорте совсем подмочит реноме.

— Я понимаю, вы не размялись, не восстановились после того боя…

Голос толстяка дрожал, галстук съехал набок. О, это признак серьёзного стресса. Галстук не по центру у высокого московского чиновника — это как приспущенные колготки у дамы. Уже и плевать на внешний вид, и ощущение, что тебя скоро поимеют.

— Так и быть, но есть условие. Кроме обещанных наград, в случае победы — «Волга» от Госкомспорта. Не карточка с очередью, а сама машина.

— Клянусь! Чеками из «Берёзки», сами выберете любую в экспортном исполнении! Валерий Евгеньевич, родненький, выручайте!

Обещание слышал капитан-телохранитель и ещё полдюжины человек из наших. Хоть не получил никакую официальную бумагу с печатями и подписями, что-то непременно урву.

— Ищите Кима. Или поставьте секундантом кого-то из наших, чтоб воду подавал между раундами.

Галстучный, похоже, был готов обнять меня и расцеловать почище, чем Леонид Ильич дорогого Ясира Арафата. Пока чиновник катился по проходу перезаявлять боксёра в супертяже, начался первый бой.

Надо сказать, наш дублирующий состав, выспавшийся на американских матрацах, горел желанием выдать мощный реванш за Лас-Вегас. Парни дрались как в последний раз в жизни! За нами Россия, Москва и Арбат в самом прямом смысле слова.

Все американские боксёры были афро, на показательные договорились о десяти весовых категориях, и происходящее напоминало считалку из романа Агаты Кристи:

Десять негритят отправились обедать,

Один поперхнулся, их осталось девять.

Девять негритят, поев, клевали носом,

Один не смог проснуться, их осталось восемь.

На седьмом негритёнке я отправился в раздевалку и вышел на ринг, когда наши вели всухую девять-ноль. Стасик вообще вырубил своего на десятой секунде. А мой соперник что-то задерживался. Не тратя времени, я провёл короткий бой с тенью, отвешивая апперкоты, хуки и свинги. Наконец, диктор объявил, что в команде СССР замена, вместо ранее заявленного Георгия Соколова Советский Союз представляет олимпийский чемпион Москвы Валерий Матюшевич, победивший нокаутом Майка Тайсона в Лас-Вегасе. В синем углу ринга…

Ну, и где назначенный мне на заклание оne little nigger boy?

Повисла пауза. Я уж устал ждать. Наконец: в связи с полученной травмой боксёр команды США вынужден отказаться от боя. За неявкой соперника победа в супертяжёлом весе присуждается Валерию Матюшевичу, Советский Союз.

Последний негритёнок поглядел устало,

Он пошёл повесился, и никого не стало.

Я помахал зрителям, позволил рефери поднять мне руку и спрыгнул с ринга в преотличнейшем расположении духа. Во-первых, представил себе алчные азиатские глаза Кима, где-то шлявшегося и не поставившего на этот бой ничего, поэтому не получит ни цента. Во-вторых, это самая лёгкая «Волга», выигранная мной за спортивную карьеру.

9

Лубянка

Триумф советской сборной в Шривпорте с торжественной встречей в Шереметьево, про Неваду советская пресса решила никому больше не напоминать, перетёк в допросный марафон. Нас разместили в бывшей Олимпийской деревне, и понеслось… Машины с мигалками возили к площади Дзержинского, бывшей Лубянке, где мои коллеги с холодной головой, горячим сердцем и практически чистыми руками желали знать буквально о каждой секунде полёта злосчастного Ил-62, пребывании в Великобритании и США, а также обратном пути в Москву. Я был у господина в роли любимой жены Гюльчатай, потому что более других отметился в истории с угоном, а затем ещё заявил о попытке вербовки. Соответственно получил больше внимания, чем остальной гарем.

Признаюсь, так долго и подробно меня никто не опрашивал. Тем более что памятное здание на площади Дзержинского не раз приходилось посещать в прошлых командировках, не только аккуратные кабинеты наверху, но и пыточные подвалы, оставившие не самые приятные воспоминания.

— Когда вы поднимались на борт авиалайнера, смотрели на трапе направо или налево?

— В спину впереди идущему.

— Кто это был?

— Наверно, кто-то из нашей делегации. Точнее не скажу.

Хоть, на самом деле, прекрасно помню, я пропустил вперёд папу Кима. Но следователю не нужно знать, что у меня исключительная память, и без того подозрительно много талантов. Добавилась репутация аса-пилота.

— Кто из стюардесс вы встретили на входе?

— Пара каких-то… Ей Богу, не рассматривал. Товарищ капитан, вот фото моей невесты. Впечатляет? На других не отвлекаюсь. Тех девочек в синем безумно жаль. Особенно жалко, что я не перебил уродов до того, как они прикончили экипаж. Были бы живы…

— Понимаю.

Мелькали и щекотливые моменты. Я слово в слово повторил описание происходящего в хвосте, утверждая, что угонщик задрал одежду американке и сам расстегнул штаны, но не успел насладиться. Не из-за заботы о чувствах той латиноски, а чтоб не было разночтений, если в руки КГБ попадут протоколы британской полиции. А вот с эпизодом у пилотской кабины вышла засада.

— Террорист выстрелил в вас. Вы были ранены?

— Нет, повезло. Выстрелил сам, практически одновременно с американкой.

— Пуля не могла застрять у вас в одежде?

— В майке и трико? Вы шутите?

— Нет, всё более чем серьёзно. Ни британцы, ни мы по возвращении лайнера не нашли эту пулю. Пересчитаны все пули и гильзы. Одной нет — выпущенной в вас.

— Считайте меня факиром, проглотившем пулю на лету.

— Давайте без ваших шуточек, Валерий Евгеньевич.

— Если без шуток, понятия не имею. В кабине оставалось ещё не менее двух живых угонщиков, контролировавших самолёт. Простите, на другое вниманием не разменивался.

— Хорошо… — он что-то пометил в протоколе и начал расспрашивать про штурм пилотской кабины.