— А сейчас обычный сильно пьющий армеец, в присутствии любимой девушки выжравший две бутылки водки. Ему, выходит, двадцать, а цвет лица ужасает серо-жёлтым оттенком, печень не справляется. И под глазами мешки, обратила внимание? Почки больные. Его невеста — в очень скором будущем вдова.
— Злой ты на язык. Гоша — добрый. Через год будет уже лейтенантом. Но его отец пил, дед пил. В военных семьях это не считается необычным.
— А твой папа?
— Нет, только по праздникам рюмку-две, насмотрелся, говорит, что водка делает с гарнизонными офицерами.
Но дочь намерен отдать за потомственного алкаша, поскольку «дал слово офицера». Интересный фрукт.
— Значит, альтернативой Гоши может стать только принц.
— Да, принц в глазах мамы. Папа неумолим.
— А сама что думаешь? Дело даже не во мне.
— Мама права, чем лучше мужчина, тем проще мне будет с ним. Но пока ещё не исполнилось восемнадцать и ни с кем не было серьёзных отношений, подумаю об этом завтра как Скарлетт О’Хара.
— Что не помешает тебе ходить на просмотры иностранных фильмов и на прочие злачные мероприятия. Я могу через «Динамо» достать билеты, например, на любой спектакль из приезжающих московских звёзд, на концерты в Дворец спорта.
— Ты меня балуешь… Я ведь, по сути, простая девочка из тайги, в Минске всего год живу. Меня слишком легко удивить. Расскажи о себе!
— Фамилию мою знаешь. Она мелькает едва ли не в каждом втором выпуске «Физкультурника Белоруссии» и не реже раз в месяц — в «Советском Спорте».
— Мы не выписываем.
В интернет-эпоху она бы просто ввела «Матюшевич» в поисковую строку браузера и получила бы стопятьсот ссылок, а также фотографий моей перекошенной агрессивной физиономии, снизу прикрытой перчатками до половины, а также бритого затылка с драконом.
— Занимаюсь спортом в обществе «Динамо», одновременно учусь в университете на юридическом факультете, стационар, но вольное посещение. Как все спортсмены международного уровня, куда-то трудоустроен, чтоб не помер с голода. Действительно, инструктор. Тренирую пограничников брестского и гродненского погранотрядов, но, честно говоря, не слишком усердно. В восемнадцать съехал от родителей, мои, хоть и не военные, тоже с императивными установками: это делай, то не делай, больше никакого спорта — только учёба в универе… И так далее. Даже когда с наградных купил папе новенькую шестёрку «жигулей», он не успокоился. Живу с собакой в Ждановичах. Впрочем, это ты знаешь, больше-то и добавить нечего.
— Иностранный язык, заработки такие, что моему папе-генералу не снились… Не договариваешь многого. Женщина у тебя есть?
Начавший гаснуть свет в зрительном зале позволил уклониться от прямого ответа. Шепнул лишь:
— После знакомства с тобой остальные померкли в моих глазах. Правда!
Первые кадры позволили прекратить клятвенные заверения. И, конечно, сам фильм произвёл впечатление. Коппола, его величие пальцем не заткнёшь. Даже посредственный перевод, синхронист сидел в зале с микрофоном, картины не испортил.
Зато её подмочил УАЗик, при виде его Вика прыснула и с неприкрытым сарказмом приподняла плащ, садясь на переднее сиденье уродца как в лимузин.
— Зато никто не удивится, когда притарахтим к твоему дому. Там же сплошь военные.
— Генералитет и полковники. На чёрных «волгах».
— Хочешь, тебе «волгу» куплю? Ладно, «жигуль» для разминки. Но потом. Сейчас у меня с собой только очень скромный знак внимания.
Притормозил за квартал до её дома, в самом начале Пулихова, под фонарём. Вытащил с заднего сиденья и достал оттуда пару фирменных кроссовок, молясь, чтоб угадал с размером.
— Что это? Я не могу принять.
— Дорогая, ты бы приняла от меня, простого студента, стаканчик мороженого? Для меня это не больше, чем порция пломбира. К тому же нам постоянно на выезды обновляют форму. Просто вместо своего сорок третьего размера взял твой. Тридцать восьмой, угадал?
Самый распространённый девичий — тридцать седьмой, но Вика высокого роста, лишь на четыре-пять сантиметров ниже меня, на каблуках выше…
— Угадал. У меня большая нога. Померяю.
Я сам аккуратно снял ей туфли, распустил шнурки кроссовок, помог обуться.
— Словно в них родилась!
— Преувеличиваешь. Но лучше, чем твои кеды. Выйдешь из машины, пройдёшься?
— В платье, плаще и на ногах кроссовки⁈ Что за вид!
В две тысячи двадцатых будет самым обычным, но до этого около полувека.
— Хорошо. Дома попробуешь. Если нет, отдай сестре.
— У неё тридцать девятый. Спасибо!
Она легонько мазнула губами по моей щеке. Понимаю, что инвестиция без малейшей гарантии окупаемости, но, ей Богу, готов был подарить ей и «мерседес»… Хорошо, что успел продать.
Ещё через неделю состоялось следующее свиданье. Отвёз фею к себе в Ждановичи, где закатил настоящий пир во всю мощь дедушкиных возможностей на хладкомбинате. На общую атмосферу встречи повлиял Рекс, встретивший её, предатель, куда радостнее, чем меня, хоть на том пикнике больше тёрся около Зои.
В качестве презента зашёл тёмно-бордовый костюм фирмы «Адидас», почему-то считающейся верхом крутости в СССР восьмидесятых, бренд, на самом деле, вполне достойный, но не уникальный. Вика вышла, переоделась, покрутилась перед зеркалом. Кроссовки не брала, ходила в чёрных туфлях на шпильке, делавших её ещё стройнее и выше, понравилась сама себе. Обернулась и подбоченилась.
А уж как мне понравилась!
Внутри оборвался какой-то контроль. Я подскочил вплотную и упал перед ней на колени, ничуть не смущаясь позы, считающейся униженной, целовал ей бёдра, пальцы, потом подхватил на руки и кружил, впился губами в шею, пёс, считая происходящее игрой, прыгал и толкал меня лапами…
Продолжилось всё в постели около разорённого прикроватного столика с едой и при недоумённом взгляде собаки, я поклялся себе, что в следующий раз выгоню его, чтоб не подглядывал, паразит. Уж постарался изо всех сил, чтоб Вике хотелось повторения, даже получив болезненные ощущения. И ведь не оценит, что я — лучший, не познав в сравнении!
— Я с ума сошла… Видимся всего третий раз в жизни…
— А мне кажется, что ждал тебя две тысячи лет.
Смогу ли ей открыть свою истинную сущность как испанке Марии в Мадриде, перед её смертью под франкистскими авиабомбами? Не знаю. Не надо повторяться. Пусть Вика остаётся в счастливом неведении и зрит перед собой обычного совкового принца, которого не позорно показать родителям.
Слова часто вообще бывают лишними. Мы лежали и целовались в широкой кровати в недостроенном доме, пусть уже с водопроводом, отоплением, канализацией, светом, ещё столько недоделок…
Случившееся согревало — даже довольно далеко от дома, на Балканах.
Набирая подарки в Загребе, вспомнил и про счастливый вечер, и про участкового, действительно выручившего с доведением дома до ума. Оставалось ещё много до финиша, но уже больше по мелочам.
Набрал Вике из аэропорта, когда, по расчётам, генерала не могло быть дома. Ответила сестра.
— Оля? Здравствуйте. Я — Валерий, быть может, Виктория рассказывала обо мне.
— Ещё как! Здравствуйте, Валера. Вика будет часа через два.
— А папа?
— Не хотите застать его? Прекрасно понимаю. Не волнуйтесь, он в командировке в Москве, дня три его точно не ждём, где-то до вторника. Только мама, но она не кусается.
— Значит, могу подъехать? Новый Год ещё не завтра, но кое-что купил на зиму. Думаю, зачем ждать. Вечером приеду.
— Ждём… Дед Мороз!
Ольгу до этого не видел. Но, похоже, младшая сестра тоже мне нравится.
Выгрузиться дома, перебрать вещи и заскочить в питомник за Рексом заняло около трёх часов. Когда прикатил на Пулихова, уже наступил вечер. Вика бросилась мне на шею, не смущаясь взглядов мамы и сестры из глубины квартиры, потом отчитала, что одел Рексу намордник, в их семье собак любят и не боятся, надо только лапы протереть.
Перепоручив ей эту обязанность, я затащил баул с подарками в дом. Хоть перевалил часть вещей Киму и массажисту, на таможне не избежал вопросов.
