Пока взгляды Османов были обращены внутрь страны и назад во времени, военная и фискальная мощь основных европейских держав росла. Именно в XVIII веке Европа получила несомненное военное преимущество над Османской империей. В сфере вооружения главными новшествами были штыки и легкая полевая артиллерия, которые существенно увеличили потенциальную огневую мощь и мобильность европейских армий. Еще большее значение имела эволюция тактики и военной подготовки для использования этого оружия с максимальной отдачей. Победу на европейских полях сражений в XVIII веке приносили большая огневая мощь и тактика сокрушительных ударов, которые могли наносить лишь плотно сомкнутые построения. Пехоту, которая стала ключевым воинским подразделением, нужно было обучать передвигаться по полю боя в плотном строю, слаженно перестраиваясь в колонны, шеренги и каре. В пылу сражения такое было по плечу лишь хорошо подготовленным и дисциплинированным войскам. Еще сложнее было координировать пехоту, артиллерию и кавалерию. Огромное значение имели также планирование и логистика, которые позволяли питать десятки тысяч человек и лошадей, чтобы они могли преодолевать большие расстояния и соединяться в месте, выбранном для битвы. На каждом уровне, от простейшей тактической подготовки и проведения учений до стратегического планирования и командования, военное дело требовало участия профессионалов. Лишь государства с эффективными фискальными аппаратами могли содержать крупные и затратные профессиональные армии, необходимые для европейской войны в XVIII веке³⁰.

Основой османского войска традиционно были янычары. По самым скромным оценкам, к 1700 году их численность с момента смерти Сулеймана I возросла в пять раз, но в большинстве своем янычары теперь были никудышными воинами. К концу столетия на янычарском довольствии состояло около 400 тысяч человек (которые получали ежемесячное жалование и ежедневные пайки), но лишь 40 тысяч из них были пригодны к войне, да и те были плохо подготовлены и вымуштрованы. Янычарское войско отныне объединяло в себе систему социальной защиты, инвестиционный фонд и схему уклонения от уплаты налогов, служа при этом интересам гражданского населения Стамбула. Мало того, что значительная часть военного бюджета расходовалась зря, так янычары еще и регулярно разминали свои мускулы на улицах Стамбула, предотвращая попытки как восстановить боевую эффективность их войска, так и создать новые военные формирования, которые со временем составили бы конкуренцию янычарам и бросили бы вызов их монополии на силу во внутренней политике Османского государства³¹.

Вторым основным элементом османской армии традиционно была кавалерия, состоящая из тимариотов, которым платили за службу земельными наделами. Из-за инфляции в конце XVI и начале XVII века дохода с этих наделов часто не хватало, чтобы кавалерист мог прокормить свою семью и снарядить себя в поход. В долгосрочной перспективе более важное значение имели изменения в военном деле, в силу которых эти кавалеристы стали бесполезными в противоборстве Османов с европейскими армиями. С такой проблемой столкнулись не только Османы. Например, в Европе ценность потеряли рыцари и их оруженосцы, которые составляли основу средневековых армий. Потомки рыцарей-феодалов, то есть землевладельческой аристократии и мелкопоместного дворянства, в Европе XVIII века часто служили офицерами в королевских армиях и тем самым вносили важнейший вклад в боевую эффективность государства. Они также играли важнейшую роль в региональном и местном управлении, поскольку председательствовали в манориальных судах, служили магистратами и входили в выборные органы местного самоуправления. Этот альянс между землевладельческой элитой и монархией был стержнем европейского государства раннего Нового времени. Тимариоты в период примерно с 1420 по 1580 год были опорой османской провинциальной администрации, но так и не стали ни кадровыми офицерами, ни местными землевладельцами и чиновниками. Это колоссально ослабило османскую армию и контроль Стамбула над провинциальным обществом³².

В XVII и XVIII веках власть постепенно ускользала из рук султана и центрального властного аппарата в руки местных элит. Отчасти это было следствием намеренной политики децентрализации. Большая часть фискальной системы была приватизирована путем создания системы откупов (маликане), которые с 1695 года сдавались в пожизненную аренду – сначала весьма прибыльно. Вскоре эти откупа попали к местным элитам (аянам). В дополнение к той власти, которую эти элиты уже имели благодаря землевладению, богатству и клиентским и союзническим сетям, они получили огромную дополнительную власть, когда обрели право назначать и взимать налоги. Разумеется, со временем все больше налогов стало оседать в их руках, не доходя до Стамбула. К XVIII веку центральная власть также полагалась на местные элиты при наборе солдат для службы в военное время и поддержания порядка в регионах. Следовательно, отныне аяны по сути командовали личными армиями, слабо замаскированными под войска, формально состоящие на службе у султана. Эти армии были плохо подготовлены и вымуштрованы, а потому от них было мало пользы в войне с австрийцами и русскими, и все же они существенно укрепляли власть аянов на местах.

Учитывая размеры государств и характер коммуникаций, существовавших до наступления Нового времени, управление всеми империями фактически осуществлялось в децентрализованном режиме. Каждая из империй сталкивалась с серьезной проблемой, которая состояла в том, что местные элиты, естественно, предпочитали забирать ресурсы и доходы себе, а не переправлять их далекому от них императору и центральному правительству. Убеждать, уговаривать и склонять элиты отдавать часть доходов центральным властям, как правило, было одной из самых сложных и важных задач императора. Правители, терявшие контроль над военной и фискальной системами империи, обычно не задерживались на троне. Это было вдвойне верно, если империя, как, например, Османская, занимала уязвимое геополитическое положение и имела сильных соседей. К XVIII веку османский режим перестал справляться со своей главной и наиболее принципиальной задачей. К несчастью для Османов, в тот же период державы, соседствовавшие с ними на севере, развивали свои фискальные и военные механизмы и усиливали центральный контроль над провинциальными элитами и ресурсами. Но османские правители и элиты не заметили и не поняли происходящих перемен³³.

Результатом этого стало поражение в войне с Россией в 1768–1774 годах. Османские элиты были глубоко шокированы и удивлены таким исходом. На протяжении нескольких десятилетий до наступления 1768 года в стране царили экономическое благополучие и политическая стабильность. Империя целых тридцать лет не вступала ни в какие войны. Кроме того, последняя война, по крайней мере на австрийском фронте, завершилась победой Османов и возвращением по мирному договору 1739 года основных территорий, отошедших к Габсбургам в 1718 году. Война с русскими союзниками Габсбургов оказалась не столь успешной, но завершилась без катастроф. Перед лицом российской угрозы Османы полагались не столько на свои армии, сколько на линию из мощных крепостей, стоящих на побережье Черного моря и в низовьях Дуная. Многие их гарнизоны не растеряли своего воинского мастерства и боевого потенциала. Чтобы добраться до этих крепостей, русским войскам нужно было пересечь огромную и малонаселенную территорию современной Южной и Юго-Западной Украины. В этих краях питание и снабжение армии, не говоря уже о перемещении громоздкой осадной артиллерии, было сопряжено с немалыми трудностями. В 1711 году недооценка этих сложностей едва не привела Петра I к катастрофе, когда он потерпел поражение от османов.

Османы, однако, не понимали, что в результате российской колонизации украинской степи к 1768 году опорные пункты противника оказались гораздо ближе к османским землям. Российские военачальники усвоили уроки прошлых походов и научились снабжать и перемещать свои армии по южной оконечности степи. К 1750 году российская армия уже могла тягаться с любой европейской военной машиной. В войне 1756–1762 годов она получила ценные уроки в сражениях с Пруссией, которой в то время правил Фридрих Великий. В 1762–1768 годах Екатерина II реформировала военное законодательство и систему военной подготовки с учетом этого опыта. Новое поколение военачальников, закаленных в Семилетней войне, оказалось одним из сильнейших в российской истории. Самыми знаменитыми из них были Петр Румянцев и Александр Суворов. Они не только были великими полководцами, но также изучали войну, дискутировали и писали о ней. В частности, они искали способы адаптировать европейскую армию Нового времени к войне с неевропейским противником (то есть с османами) на фронтах, которые существенно отличались от привычных полей сражений в Германии и Западной Европе. Османская военная доктрина, напротив, практически не эволюционировала с 1550 года. В 1768 году армией по традиции командовал великий визирь, которым в тот момент был человек, не имевший никакого военного опыта³⁴.