Роль римского императора требовала очень многого. Он должен был властвовать, править и руководить политической и военной сферами. Одной из ключевых его задач было руководство гордыми и опытными сенаторами и полководцами, римская элита сохраняла многие черты республиканской аристократии. Неуверенный в себе или заносчивый молодой император, который задирал нос или пытался бороться с потенциальными заговорщиками, наживал себе много врагов. В значительной степени легитимность императора зависела от его талантов. Убийство было единственным способом устранения некомпетентного или деспотичного монарха, и римская политическая культура была кровава. Три первые династии принципата – Юлии-Клавдии, Флавии и Антонины – пресеклись после насильственной смерти молодых императоров (Нерона, Домициана и Коммода), которые настроили против себя важнейших представителей элиты, не считаясь с их интересами.
Отцом Коммода был Марк Аврелий, который родился в 121 году, взошел на трон в 161 году и умер в 180-м. Из всех римских императоров он имеет самую высокую репутацию. Отчасти она объясняется его достижениями, отчасти – тем, как им восхищаются в дошедших до нас источниках его времени, но также и тем, что он написал книгу “Размышления”, позволяющую заглянуть в мысли и душу правителя. Этот документ – личная исповедь, которая никогда не редактировалась и не готовилась к публикации. На языке католиков можно сказать, что, читая размышления Марка Аврелия, практически ставишь себя на место священника, слушающего исповедь императора.
Марк Аврелий написал эту книгу под конец жизни и вложил в нее слова усталого и стареющего человека, который часто страдает от боли и размышляет о смерти. В таком состоянии пессимизм приходит ко многим. Но в словах императора видны и все разочарования, которые настигали его на протяжении жизни в политике. “Творя добро, слыть дурным – царственно”[9], – рассуждает он. Далекая от философии, но убедительная в эмоциональном отношении причина не бояться смерти, добавляет он, заключается в том, что смерть дарит избавление от знакомой ему жизни в политике, где он был окружен не единомышленниками, а людьми, одержимыми богатством, статусом, славой и властью. Даже некоторые его советники и министры – люди, “ради которых [он] столько боролся, молился, мучился”, – обрадовались бы его смерти. Он представлял, как им думается: “Наконец отдохну от этого воспитателя… я-то чувствовал, что втайне он нас осуждает”. Марк Аврелий всегда был консерватором и гордился римскими законами и традициями. На пике могущества и стабильности такой позиции придерживались почти все римские аристократы. Исключениями были реакционеры, которые жаждали возвращения воображаемого золотого века в культуре и политике. Ни один император не выстоял бы, если бы решил бросить вызов принципам и институтам, которые формировали фундамент общества, для которого было характерно значительное неравенство, отчасти основанное на рабовладении, но мысль об этом, вероятно, даже не приходила Марку Аврелию в голову. Безгранично честный и беспристрастный верховный судья, он был искренне привержен идее справедливости, как она понималась в его время, в его обществе, в его классе. В своих “Размышлениях” он отметил, что всемогущий, казалось бы, монарх по сути практически бессилен: “И на Платоново государство не надейся, довольствуйся, если самую малость продвинется. И когда хоть такое получится – за малое не почитай”.
В детстве будущий император был серьезен, усерден и дисциплинирован. Он предпочитал спать на походной койке, накрывшись плащом. Этим он отличался от благородной молодежи своего времени. В I веке н. э. богатство римской аристократии непомерно возросло – она стала куда состоятельнее, чем современная ей китайская имперская элита и европейская аристократия XVI века. Марк Аврелий тяготел к суровой дисциплине, характерной в прошлом для республиканской элиты, хотя и рос в окружении золотой молодежи, привыкшей к роскоши и наслаждениям. Кроме того, он был очевидно умен, и именно поэтому бездетный император Адриан увидел в нем будущего монарха, когда Марк Аврелий был еще подростком12.
Поскольку для управления государством Марк был слишком юн, Адриан выбрал достойного, но немолодого аристократа Антония Пия, который должен был на время занять трон после его смерти (в 138 году). Жена Антонина приходилась Марку теткой, но теперь он усыновил его и женил на своей дочери. На тот момент Антонину был 51 год – по римским меркам он приближался к старости, и никто не ожидал, что он проживет еще 23 года. Большинству наследников пришлось бы не по нраву такое затянувшееся ожидание восшествия на престол, и некоторые, пожалуй, даже вступили бы в заговор, чтобы устранить приемного отца. Марк, однако, был всецело предан человеку, к которому он питал глубокую симпатию как к отцу, наставнику и образцовому правителю. Упоминая об Антонине в “Размышлениях”, он не только описывает его, но и излагает свои соображения о качествах, необходимых правителю. Антонин был добр и терпелив, и Марк замечал в нем “благое напряжение в том, что предпринимается разумно”, а также считал его “старательным наблюдателем нравов и людских дел”. Антонин не слушал сплетен, принимал критику, даже когда она была несправедлива, и был гораздо выше зависти, мелочности и злости. Неутомимый, бережливый и предельно ответственный, он изучал вопросы в мельчайших деталях, но быстро разбирался в их сути. В совете он поощрял дебаты, но проявлял “неколебимое пребывание в том, что было обдумано и решено”. Антонин не любил пышности и церемоний и вел себя как президент аристократической республики, а не как абсолютный монарх. Марк брал с него пример и писал, что и сам выступает за “единодержавие, которое всего более почитает свободу подданных”.
Хотя Марк и хвалил приемного отца, тот недостаточно хорошо подготовил своего наследника к будущей роли. Марк никогда не выезжал за пределы Рима до восшествия на престол в 161 году и не имел ни военной подготовки, ни опыта службы. Три десятилетия до смены правителя прошли совершенно мирно, но новый император сразу столкнулся с серьезными вторжениями и на Дунайском, и на Персидском фронте. Персы и германские племена перешли в наступление из-за внутренних факторов, но также, возможно, почувствовали, что римская армия несколько ослабела за несколько десятилетий мира, и решили испытать империю на прочность. Вскоре после этого империю охватила эпидемия чумы. Рим столкнулся с самой опасной угрозой за весь II век, но пока она не имела глубоко укорененных структурных элементов, которые стали причиной затяжного кризиса в III веке. Марк не любил военно-походную жизнь, но из чувства долга взял на себя командование европейским фронтом. Значительную часть своего правления он командовал армиями и со временем зарекомендовал себя как компетентный и успешный военачальник, который заслужил верность и уважение своих солдат.
Поскольку Марк не мог находиться одновременно в Европе и Азии, на Персидский фронт он отправил опытного и талантливого полководца Авидия Кассия. Авидий был не только римским аристократом, но и потомком греческой династии Селевкидов, которая правила Персией на протяжении нескольких поколений после смерти Александра Македонского. Он блестяще справился со своей задачей, получил за это щедрые дары и удостоился огромных почестей. После поражения персов он остался верховным главнокомандующим на восточном фронте. В 175 году, когда Марк Аврелий постарел и встал вопрос о престолонаследии, Авидий поднял мятеж и провозгласил себя императором. Многие влиятельные полководцы на востоке поддержали мятеж, хотя в некоторых случаях их решение объяснялось слухами о смерти Марка Аврелия. Учитывая, что Марк Аврелий был одним из самых легитимных и великодушных римских императоров, мятеж Авидия служит ярким свидетельством того, что римская монархия не могла контролировать своих генералов и доверять им. После поражения Авидия к мятежникам отнеслись снисходительно, но Марк Аврелий поспешил назначить наследником Коммода – единственного выжившего сына из 15 детей, которые родились у него в браке с императрицей Фаустиной. Когда в 177 году Коммод стал соправителем Марка Аврелия, ему было всего 15 лет. Через три года он взошел на престол после смерти отца. Впоследствии высказывалось мнение, что единственной серьезной ошибкой Марка Аврелия стал неудачный выбор наследника, но правда в том, что выбирать ему не приходилось. По римскому обычаю власть переходила от отца к сыну. Кроме того, отлучив Коммода от престола, Марк Аврелий, вероятно, подписал бы ему смертный приговор, поскольку живым он представлял огромную угрозу для любого последующего правителя.
