Ага, значит, это и есть тот ведун, который пытался искать схрон? Судя по недоброму взгляду — он. Ревнует.

Но забавно, что Великий Князь следил за мной. Не доверяет? Нет, это вполне логично. Тут действительно Тадж Махал рубежного мира. К тому же, сам Святослав не знал, что находится в схроне. Если бы я прихватил даже с десяток артефактов, едва ли бы он просек. От осознания этой мысли внутри родилось нехорошее чувство. Так, Мотя, отставить. Это первый шаг к тому, чтобы стать Голлумом.

Да и хрен с ними, со всеми этими артефактами. Пусть достаются Великому Князю. Захочет — может засолить их или начистить и в ряд выложить. Потом будет ходить, любоваться. Я лишь возьму Осколок и адью.

— Наш договор в силе, Ваше Величество? — чуть дрожащим голосом спросил я.

Нет, правда была на моей стороне. Но кем бы оказался правитель одного из огромнейших кусков магической России, если бы все время держал слово.

— Конечно, Матвей. Я помню о данном обещании. Вы были вольны взять все, на что упадет ваш взгляд.

У меня камень с души упал. Правда, с некоторым запозданием, глядя, как за камнем улетает веревка, я вдруг понял, что привязан к этому валуну. Очень мне не понравился глагол прошедшего времени в словах Святослава. Что это за «были».

— Потому я несколько удивлен вашим выбором, — продолжил Великий Князь. — Но поспешность, с которой вы отобрали артефакт и отдали его на хранение приспешнице, говорит лишь о том, что именно эту вещь вы и хотели.

Мне оставалось только беззвучно открывать рот, глядя на не меньше моего растерявшуюся Алену и проклятый зонт, который она держала в руке. Зонт. ЗОНТ, мать его!

— Ваше Величество… — начал я.

— Меня не интересует, что вы будете делать с этой реликвией, — отмахнулся он. — Но вы исполнили свою часть сделки, а я исполнил свою. Сделка закрыта. Вы зарекомендовали себя человеком, с которым можно вести дела. Но сейчас, Матвей, вам лучше подняться наверх. Мне надо осмотреть мои новые сокровища.

Несколько минут назад я обрел надежду. Несколько минут назад я знал, как спасти Лихо. И теперь этот карточный домик рухнул, потому что Алена решила вытащить нижнюю карту. Точнее, сбить ее старым ненужным зонтом.

— Пойдем, — не сказал, буквально выскреб зубами этот звук я, обращаясь к приспешнице.

И впервые за все время увидел в ее взгляде неподдельный ужас.

Не думал, что такое может случиться, однако Алена вдруг резко стала вела себя как образцовая жена из «Домостроя». Молчала, смущенно смотрела в пол, держа злополучный зонт, и вообще делала вид, что ее здесь нет. Видимо, где-то глубоко в душе у нее все же существовало такое дурацкое явление как совесть.

Приспешница понимала, что жестко накосячила. Вот кто ее просил лапать все, что попадется под руку? И я думаю, что никто.

С другой стороны, конечно, вешать всех собак на Алену было неправильно. Внезапно выяснилось, что и Великий Князь та еще козлина. Сдавалось мне, что он специально ухватился за возможность нагреть меня. То есть был не заинтересован, чтобы его верный подданный обзавелся полезным артефактом. В общем, повел себя, как самый обычный… самодержец. Как к политической фигуре у меня к нему не было вопросов, как к человеку — полно.

Забавнее всего, что всех можно понять. Только итог оставался одним и тем же. Я пыжился и страдал из-за старого поломанного зонта, который можно выбросить. В пылу злобы я так даже чуть не поступил. И хорошо, что встретил Леопольда, ожидавшего нас снаружи, возле могильных плит Пришлых.

Что интересно, обычно равнодушный ко всему Лео выглядел… недовольным. Это, видно, день сегодня такой. Только Великий Князь рад.

— Так… Зонт непогоды, — присвистнул он.

— Ага, моя плата за выполненное поручение.

— Выбор странный, но неплохой, — прокомментировал рубежник. — Довольно редкий артефакт, пусть и с ограниченным радиусом действия.

— А ты откуда знаешь? — удивился я.

— Он есть в перечне старых и утраченных артефактов, — ответил Лео.

— Алена, ну-ка, дай его сюда.

Приспешница беспрекословно повиновалась. Что самое главное — молча. У меня даже возникла шальная мысль, что оно того стоило. Конечно, это было совсем не так. Именно Алена лишила меня самого верного шанса спасти Юнию.

Но все же зонт я забрал. Это с моей точки зрения он бесполезный. Однако репутация Пришлых свидетельствовала о том, что абы какую фигню они в схрон тащить бы не стали. Значит, для каких-то целей эта штуковина полезна.

С трудом открыл зонт и выругался. Нет, все же рухлядь. Одна спица сломана, другая искривлена и торчит наружу. Ткань порвана сразу в двух местах. Поэтому по прямому назначению его использовать едва ли получится.

Что однозначно привлекло мое внимание — внушительная шестеренка, нанизанная на стержень возле нижнего пружинного фиксатора. И что еще забавнее, на самом стержне была отсечка, совпадающая с отметками подписанными снизу. Сейчас шестеренка замерла на значении «Vind». Далее шли «Hagel», «Moln», «Slush» и прочее. Всего на шестеренке я насчитал двенадцать режимов. Интересно, очень интересно.

— Это не английский, — выступила в качестве Капитана Очевидность Алена.

Ну вот, ненадолго ее хватило. Всего лишь через пять минут после главного факапа в моей жизни приспешница подала голос.

— Шведский, — ответил Леопольд. — «Hagel» — град, «Regn» — дождь.

— А ты откуда знаешь? — с ленинским прищуром спросила Алена.

— Так у меня шведские корни, — с достоинством ответил тот. Будто бы даже похвастался.

Собственно, действительно, по одному имени уже можно было все понять. Только шведы могут назвать ребенка Леопольд. Ну или те, кто не любят собственное чадо.

— И что? — не унималась приспешница. — У меня вон татарские корни. Так я русских вроде не угнетаю и дань с них не собираю.

Видимо, у Алены пошел своего рода откат. За все то время, пока она молчала. Бедная-несчастная. Теперь будет болтать без умолку.

— Еще как угнетаешь, — ответил я ей. — Просто, как и золотоордынцы этого не понимаешь. Все, замяли, — отрезал я, заметив, что Алена собралась спорить. — Поехали уже. Тут больше делать нечего.

— Куда? — спросил Лео.

— В Подворье. Хочу показать эту вещицу Степану Филипповичу.

Мы выбрались с кладбища, и я заметил то, чего прежде не замечал. А именно рубежников, уже занимающихся оцеплением этого места. Снова. Не из воздуха же они взялись. Значит, находились где-то неподалеку. И я их прозевал. Судя по всему, Леопольд тоже. Он не выглядел, как человек, которого посвятили в план мероприятия.

Неужели люди Святослава будут выносить все артефакты ручками? Не проще ли было взять на Слово нескольким кощеям, а потом выгрузить уже куда надо? Или Великий Князь никому не доверяет? Я подумал еще об этом секунды три, а затем мысленно плюнул на все. Это уже не мои проблемы.

Можно, конечно, пообижаться на Святослава. Он поступил действительно не по-пацански. Только это будет контрпродуктивно. Тут все просто — он государь, я поданный. Обидеться можно, разобраться нет. Да и обиды ни к чему не приведут. Надо просто пережить этот момент и сделать правильные выводы.

А вот зонт меня заинтересовал. Шестеренка слегка торчала из-под собранного купола, поэтому я крутил ее, каждый раз довольствуясь сухим щелчком. А еще чувствовал, как внутри артефакта замер старый хист. Промысел напоминал мне воды старого, застоявшегося болота. Да, это не уберплюшка, с помощью которой можно завалить крона. Однако и подобная штуковина может пригодиться, если ее правильно применить.

К артефактору я не зашел, а буквально вбежал. На мое счастье, народу у Степана Филипповича не было. Сам он сидел за стойкой и показывал что-то своему подмастерью. Правда, как только я ворвался в его лавку, сразу же замолчал.

— Степан Филиппович, здрасьте.

— Не здрасьте, а здравствуйте. В приветственных словах заложен серьезный смысл, молодой человек. И важно понимать это.