— Вы сможете его зарядить?

— Если вы найдете подходящий драгоценный камень для этого.

Он поглядел на меня и усмехнулся.

— Видимо, вы не понимаете ничего в артефакторике, молодой человек, так? Есть камни, которые лучше всего работают с защитными артефактами, например, александрит, жадеит, другие с атакующими — сапфир, рубин. Чем больше и дороже камень, тем артефакт выходит лучше.

— И что надо для того, чтобы зарядить этот жезл?

— Можете принести что угодно зеленого или желтого цветов. Если честно, даже тот же рубин подойдет, но будет очень жалко тратить его на такую безделицу.

— Спасибо большое, Степан Филиппович.

На этом мы с артефактором распрощались, каждый занятый своими мыслями. Хотя если Степан Филиппович отправился спать, мне по-прежнему надо было рвать подметки, чтобы все успеть.

Поэтому я шагнул сразу к скучающему ратнику-ведуну. Выбрал самого молодого на вид.

— Здрасьте, скажите, пожалуйста, а где тут ближайший чур?

— Вон тот дом, — немного поразглядывал тот меня, но все же указал он.

Мог бы и сам догадаться. Где больше всего стражи, включая кощеев, там и обитель чуров. Да еще и печати в воздухе висят. И не печати вовсе, а блямбы размером с внушительные колокола. Думаю, если кто попытается здесь прорваться, получит по самое не балуйся.

Конечно, хорошо бы было еще и поторговать, но тут несколько минусов — время суток и ограниченность этого времени. Придется опять переносить все на потом.

Чур отыскался на первом этаже в подсобном помещении. Рядом лавки, какие-то сомнительные организации, а он смиренно сидит в крошечной конуре, как бедный родственник. Лобастый, пожилой, с умными большими глазами.

Я, как того требовал обычай, представился, после чего узнал и имя проводника — Бохаслав. Наверное, поболтал бы еще, но было очень уж не до того. Я забрал со Слова меч, нож, переданные Ингой травы и оказался на Изнанке. Совершенно бесплатно, что меня радовало больше всего.

Удивительно, но пыльный воздух Скугги или Нави, кому как больше нравится, освежал. Да и попросту казался «вкусным». Будто я прибыл на какую-то свою малую родину.

Шаг, второй, третий и вот я уже скольжу со скоростью китайского современного поезда.

— Значит, решил меня в другую тюрьму, засс… сунуть? — после долгого молчания спросила Лихо.

— Нет. Просто мне будет спокойнее, если, к примеру, ночью ты не будешь шастать по дому и кошмарить нечисть.

— А ты меня что, в усс… служение берешь?

— Была такая мысль. Что скажешь?

— Условия надо обсудить. А то сс… очень скорый ты на решения. И меня совсем не слушаешь.

— Я постараюсь свести такие случаи к минимуму.

Хотел еще пообещать, побожиться, заверить в собственной благопристойности, однако запнулся. Уровень моего Скольжения за последнее время вырос неимоверно. Потому Фекой я заметил довольно скоро. И увиденное меня не обрадовало. Города, в том состоянии, в каком я его оставил, больше не существовало.

Первое ощущение было, что Фекой пережил долгую и мучительную осаду. Ну как пережил? Скорее проиграл. На эти мысли наталкивали хотя бы вывороченные ворота, которые рубежники не вернули на место, а положили вдоль стены.

Досталось и самой стене — кое-где она лишилась зубцов, а в паре мест пошла глубокими трещинами. Словно необычайно злой и сильный великан кинул в нее нечто внушительное — какой-нибудь строительный кран или кусок горы. Кто-то необычайно злой и сильный… У меня похолодело в груди, а во рту пересохло, потому что я знал правильный ответ на незаданный вопрос. Но больше всего удивила реакция Лихо.

Юния стала тихонько поскуливать, как побитая собака, увидевшая обидчика. А еще… она обратилась ко мне.

— Матвей, пожалуйста, не отдавай меня ему. Он… Он… Сс… не отдавай!

Я вытащил из рюкзака все прихваченное из моего мира и убрал на Слово. Не столько потому, что вещи и артефакты мне сильно мешали. Я хотел лишний раз убедиться, что дом Анфалара на месте. И с облегчением выдохнул, когда содержимое рюкзака «ушло» на заклинание.

Впрочем, чем ближе я подходил к замку, тем сильнее сжимала тоска мое сердце. Сражение было не сегодня. Это стало понятно сразу. Однако его отголоски я замечал повсюду, как бы ни старались местные устранить последствия. Видел в крошечных частях волос, прилипших к стене, темных пятнах на камнях, которые так и не смогли смыть, щепой от разрушенных домов, забившейся в отверстия между булыжниками мостовой. И во взглядах. Тех, кто еще недавно был готов боготворить меня.

Теперь фекойцы смотрели угрюмо, без всякого восторга. Я казался им случайным ковбоем на Диком Западе, который забрел в богом забытую деревушку. И по взглядам было понятно, что мне здесь не рады. От любви до ненависти один шаг, да? Самое паршивое заключалось в том, что все это было вполне заслуженно.

Стараясь не слушать уже бессвязные причитания Лихо, не обращать внимание на колючие взгляды окружающих, я вошел в город и направился в крепость. К счастью (хотя можно ли было употреблять это слово?), противник прошел недалеко. Он только выбил ворота, разворотил ближайшие несколько домов, а после ушел. Не отступил, а именно ушел, явно добившись каких-то своих целей.

Я зло скрипнул зубами. Ну конечно, противник. Кого я обманываю? Крон. Это был он, больше некому. Ни одно из его созданий не выбило бы центральные ворота крепости так легко, словно они были игрушечными, простой детской поделкой. И зачем он явился сюда, я тоже знал.

Крон прежде выслеживал с помощью своих подопечных Лихо, искал сдержанно и спокойно, но все же терпению сверхсущества в итоге пришел конец. Он явился сам за той, кто могла облегчить его страдания в этом надоевшем мире. Ну или придать смысл бесконечному существованию, дать способность вновь ощутить вкус жизни. Хотя, кто знает этих кронов?

Суть в том, что я, как самый дерьмовый наркоторговец, дал возможность почувствовать кайф и исчез. Что крон будет искать Лихо — было вполне логично. Как и то, что он обратит свое пристальное внимание на ближайшее поселение.

Если взгляды горожан выражали определенные чувства, то рубежники смотрели на меня с нескрываемым ужасом. И старались побыстрее отвернуться, делая вид, что меня здесь никогда не существовало. От этого, если признаться честно, было еще гаже.

Что меня обрадовало, если в таком состоянии вообще что-то и могло радовать, — замок правителя остался без всяких изменений. В смысле, никто его не разрушил и даже не пытался. Уже хорошо.

Я приблизился к страже, которая пусть и скрестила копья, но смотрела на меня, как испуганные дворовые щенки глядят на взрослого волкодава. Я постарался дать максимальную возможность сохранить им лицо.

— Доложите Форсварару, что я пришел.

Тот рубежник, что помоложе, будто только и ждал этих слов. Убежал так быстро, что лишь каблуки сапогов засверкали. А я облегченно выдохнул. Если бы кто-нибудь из них сказал, что Форсварар мертв, не знаю, что пришлось бы делать.

Скоро юноша вернулся и объявил, что правитель меня ждет и с огромным удовольствием примет. Внутреннее чутье мне подсказывало, что «с удовольствием» здесь лишь фигура речи. Но я вошел в донжон с видом человека, готового к любым новостям.

Казалось, за время моего отсутствия Форсварар еще больше постарел. Хотя нет, не так. Он всегда был старым. Скорее правитель именно одряхлел, превратился в настоящую рухлядь. Мне пришлось подойти к нему, потому что Форсварар даже не смог подняться на ноги. И только запоздало я понял — рубежник опять применил Осколок. Воспользовался им, чтобы отразить нападение крона. И судя по всему, зря.

— Он приходил, — сказал я, без всяких вопросительных интонаций.

— Приходил, сам, — ответил правитель низким, огрубевшим голосом.

Слушая его, возникали ассоциации с шершавым языком кошки или заскорузлыми пальцами трудяги. Голос заставлял вздрагивать и невольно вжимать голову в плечи. Потому что так говорил не здоровый человек. Лишь его бледная тень.