Для начала пришлось заняться историей.

В местной Википедии я нашёл несколько статей на тему войн с Водоразделом и Прихожей. Их было три. Самая долгая и разрушительная случилась как раз во время Разворота. Именно из того времени и мой танк. Призом в войне должны были стать угольные шахты. Бои велись практически по всему Развалу, бойцы из Водораздела и Прихожей доходили до Западных ворот и Резервной станции. Они подчинили себе несколько постов, но захватить Загон не смогли. Власть взяла Контора, собрала в кулак разрозненные группировки Территорий и отбросила прихожан за город.

Через несколько лет уже Загон пошёл в атаку. Удар был неожиданный, а сама война получила у доморощенных историков название Семичасовой. Борьба шла за Полынник, как и сейчас, полководец, разумеется, Мёрзлый. Собрав ополчение и укрепив его штурмовиками, он ночью подошёл к водонапорному комплексу и перебил охрану прихожан. Других отрядов противника на тот момент в Полыннике не было. Продолжая развивать успех, Мёрзлый на блиндированной площадке выдвинулся к Прихожей. Там поднялась паника, и после нескольких выстрелов из гранатомёта прихожане согласились подписать мир, по которому отказывались от притязаний на Полынник и окрестные территории. Как тут не согласиться, если враг у ворот? Плюс к тому загонщики получили разрешение выставить сеть внешних постов на границе с Прихожей, за которую прихожанам заступать запрещалось. Сделано это было с одной целью: ограничить возможности прихожан вести охоту на тварей. Мёрзлый так прям и заявил: «Пусть сами себя сушат!». Учитывая, что единственной валютой в торговых сделках с Землёй и с Загоном за поставляемый уголь являлись наногранды, это ставило Прихожую на грань банкротства. Чего, собственно, Контора и добивалась.

И просчиталась. На Земле нашлись спонсоры, и в Прихожую рекой потекли наёмники и оружие.

А дальше началась политика, и третью войну вела уже не Прихожая, а рейдеры. Хорошо подготовленный бойцы шаг за шагом начали отжимать посты на приграничной линии с Загоном. Цель была всё та же — ресурсы. Только на этот раз прихожане делали это медленно и чужими руками, клятвенно заверяя Контору, что являются нашими друзьями. Лучшими! А то, что рейдеры сносили посты и устанавливали свои, так то бандиты, что с них, безбожных, взять? И боеприпасами мы их снабжаем исключительно ради защиты от тварей. Ну в самом деле, не палками же им отбиваться… Верить в такое — себя не уважать, но Контора терпела и продолжала поставлять в Прихожую уголь.

Если и теплилась во мне крупица недоверия к Мёрзлому с его туманным планом всеобщего блага для всех загонщиков, то теперь она полностью погасла. Глава безопасности прав: терпеть беспредел Тавроди, потихоньку сдающего Загон прихожанам в угоду своим научным опытам, нельзя.

Главная опасность в предстоящих боевых действиях для моего панцера крылась в узости городских улиц и в верхних этажах зданий. Танк — это пробивная сила, действовать в условиях городского боя относительно безопасно он может исключительно с дальних позиций. Обнаружил огневую точку противника — выстрел. Мало одного — добавил. А впереди должна двигаться пехота и зачищать здания от всевозможных любителей кидаться гранатами. Чего-то более существенного у рейдеров не было, Гук заверил меня в этом, но маразмом они не страдали и отсутствием изобретательности не грешили. Первый удар конечно же будет сокрушительным, однако не смертельным, а потому кто-нибудь шибко умный непременно догадается связать пяток гранат и бросить их сверху. Башне может ничего и не будет, но моторный отсек покорёжит, и на этом славный боевой путь Pz.Kpfw.III закончится. А не хотелось бы.

Удовлетворившись просмотром городской планировки с высоты птичьего полёта, я набросал примерный план действий. На площадке кроме меня и Алисы были Гук, Автол и Мелкий, местный руководитель полётов. Мальчишка наглый и шустрый. Сначала я думал, он из наших, из загонщиков, но оказалось — редбуль. За ремень была заложена пилотка с красной звёздочкой. Такая же пилотка была и у Малки.

— Зайдём с чёрного входа, — я провёл пальцем по карте. — Тут по окраине метров за двести ложбинка. Выходим из неё и на всех порах мчим к монолиту. Только надо пошуметь предварительно, чтобы враг раньше времени не услышал, как мы на позицию выходим. Движок у панцера не из тихих.

— Это не сложно, — кивнул Гук. — Устроим концерт, все прихожане послушать сбегутся.

— Хорошо. На броню посадим десант, человек десять. Людей надо подобрать серьёзных, чтоб смогли монолит зачистить.

— Есть такие. Группа Дворника. Ты их видел.

— Подходяще. А вот дальше могут начаться проблемы. За площадью улочки не широкие, многие перекрыты завалами, и не по одному разу. Деревья, кирпич, всякая хрень. Баррикады, короче. Пробиться сквозь них можно, но опасность исходит от близлежащих домов. Одного мудака со связкой гранат будет достаточно, чтобы панцер встал на вечный прикол.

— Понял тебя, — снова кивнул Гук. — Пустим вперёд пехоту. Состав с подкреплением подошёл, так что проблем в этом не вижу. Твоя задача — подавление огневых точек. Выстрелов сколько?

— Около восьмидесяти. Хватит, чтобы всех прихожан приголубить.

— Добро. Сейчас время… — Гук посмотрел на планшет. — Половина третьего. В шестнадцать ноль-ноль концерт. Десять минут тебе хватит?

— Вполне.

— Тогда атака в шестнадцать двадцать. Всё, по местам. Мелкий, обеспечь мне противовоздушную оборону. Чтоб ни одна тварь о танке заранее не узнала. Только не как в прошлый раз.

— Товарищ комендант, когда я вас подводил? А то, что случилось тогда, это не моя вина…

Гук с Мелким взялись обсуждать внутренние вопросы, а ко мне подошёл Автол.

— Красиво расписал. Прям генштаб. Танкист что ли?

— Я? Не. Стопроцентный тыловик: бензин, мазут, масло. Дед у меня наводчиком на тридцать четвёрке Берлин брал, рассказывал кое-что. Я запомнил.

Автол понимающе кивнул:

— У меня тоже дед… Да, повоевали они. Теперь вот и нам…

Он не договорил, направился к лестнице.

— А Берлин — это где? — спросила Алиса.

Я глянул на неё с удивлением: как где? Такие вещи знать надо. Берлин, фашизм, Великая Отечественная, Сталинград, флаг Победы, Мелитон Кантария… Потом вспомнил: она же аборигенка, коренная жительница, и образование в плане истории и географии за рамки местного мира вряд ли выходит.

— Как тебе объяснить… Много лет назад в том мире, из которого я появился, была большая война. По странному стечению обстоятельств на нас напали тамошние прихожане. Отморозки конченные. Мы им навешали люлей и взяли их главное поселение, типа Развала, — Берлин. Прадед мой был среди тех, кто его штурмовал. В вашей школе этого не проходят?

— А зачем нам ваша история? — пожала плечиками Алиса. — Нам своих разборок с прихожанами хватает.

— Ну как бы мы один народ, хоть и живём в разных мирах. Я вот вашу историю знаю. Пусть не в подробностях, но экзамен сдам. А ты за мою историю ответить сможешь?

— Я читала старые книги, просто так, из академического интереса. В Петлюровке на развале можно кое-что интересное найти. Достоевский, Сервантес, Чехов, Пушкин. Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог. Его пример другим наука, но боже мой, какая скука сидеть с больным и день, и ночь, не отходя ни шагу прочь, — продекламировала Алиса. Удивительно, но за столь короткий срок мне уже дважды декламировали Пушкина. Вот она сила гения, ничем не перешибить. — Но больше всех мне нравится Ремарк. По вашим меркам, он тоже из прихожан. Но мне кажется, он нормальный прихожанин, адекватный. Читал его?

Болтая, мы спустились вниз, прошли через переход и выбрались к пролому.

— Читал. У нас в России его хорошо знают. Перепечатывают, фильмы снимают.

— А у нас в Загоне его знают плохо, в школе не преподают. И вообще, гуманитарные науки почти не преподают. Учебников мало, тетрадей нет, пишут мелом на дощечках. Контора экономит на учебных пособиях. Отец обещал, что, когда мы скинем конторщиков, поставит меня на отдел культуры и пропаганды. Я многое поменяю.