— Встретиться — да. Некоторые вопросы можно решить только с глазу на глаз, планшету не доверишь. Но шоу не вспугнуло их, наоборот. Все знали, когда оно начнётся, под него встречу и назначали. Люди заняты, смотрят любимую передачу, расслабились. Я думаю, шоу изначально и было задумано ради проведения подобных встреч. Просто не рассчитывали, что кто-то на них выйдет. Банальная случайность. Не ждали тебя. А ты ещё и сбежать умудрился. Кто-то другой не смог бы.

— Так встреча не состоялась?

— Скорее всего, нет. Придётся им новую назначать.

— Мы обыскали то здание, — поведала Алиса. — В подвале оборудована комната. Железная дверь, а за ней конференц-зал. Стол, кресла, чистота, уют. Если б ты на них не вышел, мы бы до сих пор были в неведенье, что подобные встречи происходят. Осталось выяснить, кто приходит на них от Загона.

— Толкунов, — твердо заявил я.

Мёрзлый прищурил глаз.

— Откуда такая уверенность?

За меня ответила Алиса:

— Дон прав. Толкунов всегда перед третьим этапом в Депо приезжает. Разгуливает, ставки делает. О чём он мог говорить с прихожанами?

— Взять его за хобот и спросить.

— Шустрый какой. — Мёрзлый встал. — Толкунов — правая рука Тавроди, его просто так за хобот не возьмёшь. Я даже следить за ним не имею права.

— Тогда поставим прослушку, дождёмся нового шоу. Им есть о чём поговорить.

— Ну они же не дураки, Дон. Тем более Спек. Они сменят место встречи.

— Место встречи изменить нельзя, — беззаботно заявил я.

— Это в фильме нельзя. А в реальности можно всё. — Мёрзлый вынул ромашку из моего букета, повертел в пальцах и положил на тумбочку. — С этим я разберусь. А к тебе ещё вопрос.

— Всё, что в моих силах…

— Кто напал на зайцев возле барака?

Я пожал плечами.

— Вот уж не знаю. Звездун сказал, они чем-то встревожены, даже решил, что на них ревун напал. Но я никого не видел. Слышал выстрелы, но недолго.

— И?

— Что «и»?

— Договаривай, Дон. Я же чувствую, ты утаиваешь что-то.

— Не утаиваю, просто… Я тоже чувствую, Мёрзлый. Был там кто-то. Точно был. Кто, не спрашивай, не видел, не знаю. Кто-то очень опасный. Первый раз я его в катакомбах почувствовал. Это однозначно тварь, но какая? Ревун ревёт, а этот сопит. Он за мной погнался, мог догнать, но почему-то отпустил. Сытый, наверное, был. А потом уже у барака. Но я его опять не видел. Только будто ужас в душу закрался. И проблема в том, что я один его чувствовал, Звездун бровью не повёл. А зайцы что об этом говорят?

— Ничего не говорят. Там месиво из крови и мяса. Четырнадцать хорошо вооружённых человек — в фарш. Кто-то носился от одного к другому и рвал. Нашли несколько следов на земле. Странные следы, словно вмятины от костыля.

— Тварь на костыле? Бред.

— Вот и Дряхлый говорит бред. А следы есть. Обыскали всё вокруг Депо, возле станции, прошли по твоему маршруту — ничего.

— В катакомбы спускались?

— В катакомбы давно никто не спускается. А кто спускается — не поднимается.

— Я поднялся.

— И теперь эта тварь появилась. Может она за тобой приходила, да на зайцев наткнулась? Будем надеяться, что ей этого хватило и она под землю вернётся.

Мне бы тоже хотелось думать, что вернётся. Судя по ощущениям и тому, что рассказал Мёрзлый, я с ней не справлюсь ни смотря ни на какие способности.

Ещё два дня я провалялся в палате в тишине, покое и на полном довольствии. По меркам Загона кормёжка была отменная, но с обязательным присутствием листьев крапивницы. Это не напрягало, я успел привыкнуть к их горьковатому вкусу и сочной мякоти, и даже начинал чувствовать потребность в них. Утром и вечером заходила медсотрудница, осматривала раны. На пятый день утром заявился Дряхлый. Показывая всем своим видом недовольство, провёл обследование, заставил разинуть рот. Что он хотел найти там? Покусывая губы, долго смотрел на меня, размышляя о чём-то своём сокровенном, и, наконец, пробормотал под нос:

— Его бы в лабораторию.

Кровь схлынула от головы в ноги.

— В лабораторию? Для опытов что ли?

— А чего ты боишься? — Дряхлый сделал небрежный жест. — На тебе вон как раны заживают, четыре дня вместо недели. И другие заживут, а для моих исследований — польза.

То бишь, он предлагает использовать меня в качестве лабораторной мыши: резать, бить током, вкалывать всякую дрянь — и смотреть, как заживают раны?

Мне мгновенно захотелось послать его в непристойное место, но вовремя вспомнил, что он положенец, а я шлак. Понятно, что Мёрзлый в обиду меня не даст; да я и сам не дам, наногранды в крови пока оставались. Но всё равно не стоит вести себя грубо с таким человеком. Дряхлый как никак доктор медицинских наук, и не одну тварь на опытах съел. А предложение его не более чем медицинский интерес. Можно с ним не соглашаться, но хамить точно нельзя.

После его ухода пришла Алиса. Бросила на кровать комплект клетчатой одежды и велела одеваться. Потом повела меня вглубь штрека к решётке, над которой висела малоприметная табличка: «Арсенал». Камера срисовала наша лица, щёлкнул магнитный замок. За металлической дверью находились стеллажи. Вдоль по коридору проходили рельсы. Если я не ошибаюсь, что вряд ли, на другом конце находилось отделение арсенала, обслуживающее жилые блоки. Догадку подтвердила Мария Петровна. Она сидела за аналогом арсенального стола, только не было разделяющей нас решётки.

— Дон, где глушитель? — озадачила она меня вопросом. — Не пора ли вернуть его? Вещь на балансе, я за неё отвечаю.

— Э-э-э… — потянул я. Глушитель канул в лету вместе с автоматом, и теперь валяется где-то в катакомбах. Я за ним обратно не полезу, хоть режьте.

— Мария Петровна, спишите, как пришедшее в негодность во время проведения боевой операции, — пришла на помощь Алиса.

— Девочка моя, но на каком основании? Мне нужен хотя бы рапорт.

— Мария Петровна, пишите любые рапорта, я всё завизирую. А теперь давайте решим мой вопрос, — и кивнула на меня. — Экипируйте бойца.

Вот для чего я здесь. Интересно.

Я окинул взглядом стеллажи. Они уходили вдаль прохода вслед за рельсами, теряясь в полутьме, но и того, что было видно, хватало, чтобы восхищённо сглотнуть: вот это да! Оружие, снаряжение, БК, всевозможная приблуда. Если меня запустят порыться в эту святая святых, любой Рембо на выходе содрогнётся от ужаса.

Но не пустили. Алиса сразу очертила границы дозволенного.

— Одежда не нужна, не будем выходить из клетчатого образа, приправленного миссионерским плащом и заячьей банданой. Так ты выглядишь брутальней. Ограничимся необходимым минимумом, без наворотов и мажорных нот.

В течение получаса на пару с Марией Петровной они обрядили меня в некое подобие ополченца с большой дороги. От бронежилета отказались однозначно, посчитав его излишеством, хотя после четырёх пуль в тело, я этот аксессуар излишеством не считаю. Сверни пуля влево-вправо на пару сантиметров — и Женя Донкин лучший в аду. Но не я в арсенале главный. На меня примерили разгрузочный жилет, почти один в один как у покойного Старшины, плюсом к нему добавили тактический пояс. Комбинация оказалась вполне удачная. Не жмёт, не тянет. На груди кобура для пистолета, два кармашка для запасных магазинов. На ремне сзади и по бокам пластиковые фастмаги числом шесть, объёмный сброс и подсумок, в который можно запихнуть пару гранат или разовый сухпай, гранаты при таком выборе предпочтительней.

Оружие выбирали дольше. Я попытался высказать свои предпочтения, но Алиса и этот вопрос взяла в свои ручки. В качестве вторичного оружия выбор пал на новую модель пистолета под патрон девять двадцать один Удав. Название мне понравилось, хоть я и не был знаком с ним до сегодняшнего дня. Хорошая такая штука на восемнадцать патронов в коробчатом магазине. При необходимости к нему можно было прикрепить лазерный целеуказатель или тактический фонарь. В ладони он лежал как влитой, потренироваться только в тире на предмет выхватывания и быстрой стрельбы, и мы с ним сроднимся.