В сентябре 2016 года произошло событие, ожидание которого у христиан Европы затянулось почти на тысячу лет — с 1054 года. На Кубе, в аэропорту Гаваны, состоялась встреча предстоятелей двух христианских церквей — католической и православной. Повестка дня этой исторической встречи, вопреки ожиданиям мировой общественности, не включала обсуждения концептуальных проблем, способных сдвинуть вековое отчуждение двух христианских цивилизаций с мертвой точки. Не были затронуты болезненные темы, над которыми размышляли веками, которые пытались разрешить поколения теологов и церковных иерархов. Впрочем, глава Русской православной церкви патриарх Кирилл и папа римский Франциск I встретились отнюдь не для того, чтобы преодолеть межцерковные противоречия. Их цель состояла в попытке привлечь внимание всего мира к проблеме спасения христиан Востока от геноцида, чинимого радикальным исламом в Ираке, Сирии и других странах.

Сегодня, в XXI веке, религиозные споры уже не так сильно занимают даже тех людей, кто считают себя верующими христианами. Мало кто из них в состоянии объяснить, что на протяжении веков разделяло католиков и православных, чем вызваны их расхождения в подходах к христианскому вероучению. Однако последствия этих расхождений по-прежнему находят выражение в противоречиях между Западом и Востоком, в упорном нежелании «цивилизованных народов» Европы принимать православную Россию в свою семью. Преодоление этих разногласий — насущная задача нашего времени, когда человечество, сталкивающееся с множеством разноплановых проблем, как никогда нуждается в единстве.

1613 год стал не только рубежом в воссоздании российской монархии, в возрождении государственности, но и вехой в закреплении привилегий родовитой знати. В этом году началось ежегодное составление «Разрядных книг», ставших своего рода номенклатурными предписаниями, по которым потомственной элите отдавался приоритет при замещении «служилых мест». Смена династии мотивировала тех, кто имел свои взгляды на заслуги предков, на их уходящую в глубь времен близость к великокняжескому роду, на причастность к ключевым событиям прошлого.

Стремление пересмотреть существующую «табель о рангах», повысить статус своего семейства с особой остротой выразило такое явление, как местничество. Суть его заключалась в распределении высоких должностей в правящей верхушке между потомками знатных родов. На деле местничество оборачивалось соперничеством, погоней за «местом» вне зависимости от способности выполнять важные государственные функции. Высота положения и сопряженные с этим преимущества далеко не всегда благоприятствовали интересам дела. Толпившиеся у престола родовитые бояре, не обладая должным опытом и знаниями, ставили порой под угрозу не только свою личную судьбу, но и судьбу вверенных им людей, а нередко и наносили непоправимый ущерб интересам государства.

Среди множества причин и факторов, обусловливающих неуспех военных предприятий правления Михаила Федоровича, главная состояла именно в слабости государственного организма, в отсутствии надежности во взаимодействии его взаимозависимых звеньев. Наиболее уязвимым местом оставалось отсутствие обученной, оснащенной регулярной армии. Было и многое другое, что также тормозило позитивное развитие, обрекая Русь на стагнацию, на дальнейшее отставание от соседей по Европе. В насущных сферах общественного бытия давали о себе знать расхлябанность, потеря управляемости, утрата устойчивых хозяйственных связей с воеводствами, небрежное отношение людей во власти к своему служебному долгу. Ослабление управленческих связей сказывалось на результатах хозяйственной деятельности, вело к падению налоговой дисциплины. Финансовые ресурсы, казна испытывали нарастающий недобор средств, что еще более ослабляло устои центральной власти.

С уходом из жизни первого Романова, Михаила Федоровича, ушли и люди, которые олицетворяли его время. С воцарением Алексея Михайловича создалась ситуация, в ходе которой обрели актуальность все те же болезненные вопросы: как жить дальше, как строить Россию, кто это будет делать? Нужны были люди не только верные царю, но и наделенные знаниями, способностями, талантами. Домашнее образование в семьях бояр, дворян, купцов не могло восполнять потребности государственного управления. «Образованные» умели с грехом пополам читать и писать, но людей, способных наладить дело, таких, кто эти свои способности умел грамотно и складно «излагать в бумаги», остро не хватало. На разные лады в суждениях современников-иностранцев отмечалось одно: «У московского государя нет умных и понимающих что-нибудь советников».

В начале царствования, как уже говорилось, реальную власть сосредоточил в своих руках «дядька» царя Борис Иванович Морозов. Оставаясь, по мнению иностранных наблюдателей, «вместилищем необразованности и суеверий», он возглавил руководство важнейшими на тот момент государственными учреждениями: приказами Большой казны (финансы), Новой четверти (налоги), Иноземным (военное дело), Стрелецким (внутренняя безопасность), Аптекарским (охрана здоровья царя). В делах управления Морозов действовал во многом по наитию: с одной стороны, он руководствовался собственным опытом и жизненной практикой, с другой — сведениями, полученными от заезжих иностранцев, за что нередко подвергался упрекам. «Дядька», доселе стоявший в стороне от реальной управленческой деятельности, сосредоточил в своих руках неограниченную власть. С подачи Морозова происходили важнейшие кадровые назначения, и здесь его подход не содержал в себе ничего нового — должности получали те, кто прежде оказывал Морозову внимание, поддержку, услуги. Забвение ожидало тех именитых людей, кто ранее располагал при дворе властными полномочиями, но не сумел вписаться в новую команду.

Круг приближенных к престолу «сильных людей» первым покинул боярин Федор Иванович Шереметев — тот самый, который в 1613 году убедил князя В. В. Голицына не препятствовать выдвижению на царствование шестнадцатилетнего Михаила Романова. Этот вельможа во время царствования первого Романова во многом был вершителем государственных дел. Именно он в 1640-х годах заприметил псковского дворянина Афанасия Ордина-Нащокина и проверил его способности в деле, проложив ему тем самым дорогу к государеву служению. В 1642 году Шереметев поручил Нащокину сложное дипломатическое задание, направив в Молдавию и Валахию с целью изучения военно-политической обстановки. После отдаления Шереметева от вершин власти та же участь постигла и Ордина-Нащокина, на целое десятилетие застрявшего у себя в провинции.

Ключевые ведомства, невзирая на былой опыт и заслуги возглавлявших их лиц, переходили под управление людей Морозова. Тому, в какой мере его выдвиженцы знают дело, главенствующего значения не придавалось. Смена команды, как водится, носила спонтанный, субъективный характер. На словах Морозов действовал, выполняя волю царя, а на деле — диктовал эту волю. Никого, кроме жены, детей и священнослужителей, он к Алексею Михайловичу старался не подпускать. К тому же сам стал родственником молодого царя, женившись на сестре царицы Марии Милославской. Далеко не всем представителям правящих сословий происходившее было по душе. В оппозиции Морозову оказались близкий родственник царя, его дядя Н. И. Романов, видные представители княжеских родов А. Н. Трубецкой, Я. К. Черкасский, М. М. Темкин-Ростовский, Ф. Ф. Куракин. Эти, как и другие наделенные заслугами и опытом люди были отстранены от реального участия в делах управления.

Тем временем русская государственность, едва успевшая подняться с колен после Смуты, столкнулась с новыми серьезными проблемами — в том числе с последствиями необдуманных военных предприятий предшествующего царствования. Военные затраты, расходы на содержание власти тяжким бременем ложились на нищающее население. Огромных затрат сил и ресурсов требовал масштабный национальный проект строительства «засечных черт» — защитных сооружений общей протяженностью в тысячи верст, выстраиваемых на пути набегов татарской конницы. Между тем острейшие вызовы и угрозы исходили не только из-за границ государства, но и из внутреннего неустройства страны: произвола вотчинных и поместных землевладельцев, игнорировавших центральную власть, разлада в отношениях между сословиями, хозяйственной разрухи, повального несоблюдения законов.