Вопреки пессимистическим ожиданиям Ордин-Нащокин выполнил царское поручение с честью и вовремя. Известие из Андрусова о заключении перемирия с поляками заметно освежило духовную атмосферу в столице, придав царю некоторый заряд оптимизма. Оно пришло в Москву как раз в пору, когда на церковном соборе приступили к рассмотрению наиболее болезненных вопросов. К тому времени и церковное, и светское сообщество усилиями царя и его окружения было в достаточной мере консолидировано. Заседания Поместного собора начались 1 декабря 1666 года в Столовой палате Кремля. Присутствовали 29 видных церковных архиереев, 12 из которых — иностранцы.

Драматическое действо, обставленное по всем канонам того времени, описано в подробностях в разных летописных источниках. Моральный дух самодержца находился на пределе. Объявляя свои претензии к обвиняемому, он не всегда мог совладать с собой и порой говорил сквозь слезы. Некоторые заседания проходили без его участия. Нехватка душевных сил у самодержца восполнялась грозными речами участников собора, каждый из которых старался показать себя. Весь первый день заседания Никон провел стоя на протяжении десяти часов. В тех эпизодах, когда ему предоставлялось слово, он парировал обвинения. Доводы оппонентов опровергал, иронизировал, отпуская саркастические замечания. Убедить мыслящих людей в виновности Никона так и не удалось, но выступлений в его защиту и поддержку не было.

Великая суббота — особо почитаемый в христианстве день, последний перед Пасхой. Согласно Священному Писанию, накануне вечером ученикам и последователям удалось снять умершего Иисуса Христа с креста, на котором он был распят. Завернутое в кусок холста — плащаницу — тело они временно поместили в пещеру неподалеку от места казни, завалив вход большим камнем. На другой день, собравшись перезахоронить останки проповедника, они обнаружили, что пещера пуста. На дне ее лежала плащаница. Встретившие их здесь ангелы поведали: Иисус воскрес и вознесен Богом-отцом на небеса. Предпасхальный молебен начиная с пятницы длится в течение всего дня. Апогеем службы становится шествие с плащаницей при стечении верующих, духовенства, властей.

В Великую субботу 1667 года, когда в Москве происходил Поместный собор Русской церкви, в ходе службы в Богоявленском соборе Кремля произошло примечательное событие. В момент, когда молитвенная процессия с плащаницей должна была приступить к шествию вокруг амвона, возникло замешательство: одна часть духовенства, следуя старой традиции, начала движение по солнцу («посолонь»), а другая за гостями — в обратную сторону. Руководящую и направляющую роль в этом эпизоде взял на себя царь Алексей. Окриками и жестами он дал сигнал процессии следовать против солнца, за восточными иерархами. Верующему народу, церковникам стало ясно — надеждам на отмену богослужебных нововведений, виновником которых считали Никона, не суждено сбыться. Происшедшее во время предпасхального молебна Великой субботы как ничто другое подтвердило: царь не намерен отступать от курса на реформу церкви, и ожидаемая отставка ее главного идеолога никак не могла этому помешать.

Трудно предположить, как бы складывалась дальнейшая судьба Руси, если бы дуэт царя и патриарха не распался. Однако отечественной истории оказалось вполне достаточно того, что лидерство в осуществлении религиозной перестройки перехватил Алексей Михайлович. Несмотря на то что решения о церковной реформе вступили в силу, а исправление богослужебных книг и церемоний уже стало фактом, проявления протеста то тут, то там давали о себе знать. «Бесчинья и раздор» продолжались. Россиян, не пожелавших креститься тремя перстами, кланяться иконам в пояс, а не как повелось, в ноги, совершать молитвенные хождения вокруг амвона по солнцу, ожидал все тот же наработанный метод — «правеж», иначе говоря, террор, преследование граждан за их религиозные убеждения. Русские цари и императоры, вдохновляемые церковными иерархами, с поразительным упорством из века в век продолжали эту борьбу. Взаимная нетерпимость, готовность поступиться во имя узко понимаемой идеи и благом государства, и человеческими жизнями отразились во всех последующих явлениях русской истории вплоть до кровавых революций XX века.

С уходом с политической арены Никона была открыта дорога к утверждению на Руси подлинного самодержавия, воплощаемого в личности монарха. Другое дело, что религиозный процесс, в отличие от того, как это происходило на Западе, пошел вспять, не по пути разделения светской и церковной властей, а по пути утверждения системы государственного вероисповедания, основанного исключительно на православной вере. Избавление от диктата патриарха убедило Алексея Михайловича в его возможности и даже обязанности не только руководить Русской церковью, но и управлять в качестве наследника византийских императоров церковными и даже светскими делами христианского Востока. В своих встречах с тамошними иерархами, щедро одаривая их, он обещал в скором времени избавить их от «поганых агарян» и занять древний трон в православном Константинополе. Идея эта импонировала и церковным, и светским кругам Московии, как лучезарная мечта, питая воображение одержимого религиозностью доверчивого народа. Ее с энтузиазмом встретили и на христианском Востоке, где распространилась молва о грядущей освободительной миссии русского царя.

Идея эта питала стратегические планы царской власти, направленные туда, где пролегал древний торговый путь из варяг в греки, в сторону незамерзающего Черного моря, к средиземноморским проливам. Сменявшие друг друга на престоле представители дома Романовых снаряжали Военные походы в направлении Балкан, Турции, Кавказа. Неуклонное ослабление османской Турции делало желанную цель близкой и, казалось бы, достижимой. Однако европейские державы не собирались поддерживать экспансионистские планы России. Наиболее убедительно это проявилось в период Крымской и Русско-турецкой войн, когда Россия столкнулась с консолидированным военно-дипломатическим давлением государств Запада. Что касается церковных дел, то христианские лидеры на Востоке и тогда, и впоследствии не хотели и думать о переносе в Москву «вселенской» патриаршей кафедры, что стало бы признанием духовного лидерства Руси в православном мире. Церковные иерархи, всячески поддерживаемые политическими кругами Запада, и поныне придерживаются идеи, что центр православия, его «Второй Рим» по-прежнему находится в бывшем Константинополе, ныне Стамбуле — при том что численность христиан там едва достигает двух тысяч человек.

Новейшее время отмечено тенденциями особого значения. Падение прежде незыблемого авторитета церкви, экспансия других религий и мистических учений с некоторых пор стали вызывать тревогу в рядах священнослужителей и простых верующих. На этой почве возникло экуменическое движение, ратующее за сближение христианских церквей, за преодоление разделявших их противоречий. В 1978 году дело дошло до проведения в Ватикане встречи папы римского Иоанна Павла I и митрополита Ленинградского Никодима. Находясь в папских покоях, за считаные часы до встречи Никодим внезапно скончался. Событие это потрясло весь христианский мир. Выдвигались разные версии произошедшего, вплоть до конспирологических. Подлинная причина смерти митрополита до сих пор так и не установлена. Стоит напомнить, что через 22 дня внезапно умер от инфаркта и сам папа. Наметившийся диалог церквей был сорван, а экуменическое движение, лишившись своих лидеров, пошло на убыль. Идея единения христианских церквей, как показало время, пришлась не по душе церковникам и с той, и с другой стороны.

Тем не менее преодоление многовекового религиозного отчуждения народов и государств остается насущной задачей. Религиозные войны, преступления во имя веры на протяжении всей истории человечества во многом вдохновлялись церковниками, чье отношение к толкованию догматов, к вероучительной практике разделяло людей, придавая противостоянию ожесточенный, непримиримый характер. Среди тех церковных иерархов новейшего времени, кто выступал за согласие и взаимопонимание между христианскими конфессиями, был предстоятель Римской католической церкви Иоанн Павел II. Своим провидческим взглядом он сумел охватить как вызовы, перед которыми оказалось христианство, так и потрясения, ожидающие человечество в XXI веке. Уже его начало было отмечено небывалой «турбулентностью», когда мир, международное согласие, прежние тенденции к стабильности оказались под вопросом. На политическую авансцену выдвинулся так называемый «исламский фактор» с его производными — терроризмом и радикализмом. Мировые лидеры, разделенные унаследованными от прошлого предубеждениями, оказались неспособными к согласованным мерам противодействия этому злу. Христианство на Ближнем Востоке, где оно когда-то зародилось, оказалось под угрозой уничтожения.