Вновь созданная либеральная партия объединила в себе направления либерализма, разошедшиеся еще в раннем Германском рейхе, которые затем превратились в Немецкую демократическую партию, Немецкую народную партию и, в определенной степени, Немецкую национальную народную партию. От «Союза» новая партия изначально отличалась прежде всего отказом от религиозной ориентации. Она была совершенно отлична от СДПГ. Новая СвДП также изначально была очень неоднородной, и она оставалась такой, потому что ей не хватало объединяющей связи идеологии и среды. Национал-либералы, особенно на севере и западе, и левые либералы, особенно на юге и юго-западе, противостояли друг другу. Поначалу обе тенденции объединяла скорее резко федералистская позиция, в то время как идеи СвДП в области регуляторной политики проявились лишь постепенно, если иметь в виду ее оппозицию профсоюзам и усилению социальной политики. Кроме того, национал-либеральные по своей ориентации земельные организации СвДП, рано превратились в прибежище для бывших национал-социалистов. Оппозиция СвДП к судам над военными преступниками и денацификации, сначала еще сдержанная, затем стала характерным, даже определяющим фактором политической практики партии с 1948 года и до 1960‑х годов48.

На первых выборах в ландтаги земель в западных зонах эта политическая четырехсторонняя группировка была четко подтверждена явкой около семидесяти процентов. На раннем этапе сформировалась базовая политическая структура с двумя большими и двумя малыми партиями, которая оказалась достаточно стабильной. Если суммировать эти первые результаты выборов в землях в западных зонах, то союз ХДС/ХСС с 37,6 процента чуть опередил СДПГ, набравшую 35 процентов, в то время как либералы и коммунисты получили примерно по 9 процентов. Если сравнить эти результаты, например, с результатами 1932 года, то разница будет огромной. Но если сравнить их с результатами последних выборов перед Великой депрессией, то степень преемственности будет более поразительной: в 1928 году Немецкая национальная народная партия, центристские партии и малые центральные партии вместе получили 38,6 процента – в 1947 году христианские демократы получили 37,5. СДПГ была на уровне 29,8 процента, теперь она получила 35 процентов. Немецкая народная партия и Немецкая демократическая партия вместе получили 13,6 процента голосов, СвДП – девять. А КПГ, которая на этот раз получила тоже 9 процентов, в 1928 году собрала 10,6 процента.

Такая преемственность показывает, что после катастрофы нацизма и войны многие немцы заняли свои прежние позиции. Но можно было предположить, что первые послевоенные выборы были скорее промежуточным явлением и не отражали каких-либо консолидированных политических тенденций. Да как такое могло быть? Будущие перспективы были слишком неопределенными, и было также слишком неясно, что такие выборы означают для будущего – и для какого будущего.

В политической программе союзников сохранение территориальной целостности Германии на протяжении долгого времени не было самоцелью, как и разделение страны. Напротив, каждая из четырех держав преследовала собственные интересы; сначала в Потсдамском союзе, затем все больше и больше отдельно на Востоке и Западе. С самого начала французы разработали свой собственный план, в центре которого были обеспечение безопасности и репараций и который во многом противоречил целям британцев и американцев. После разделения на четыре оккупационные зоны, которые в то же время должны были служить источником для репараций для соответствующей оккупационной державы, были приняты определенные предварительные решения, так как отныне ни одна из четырех зон не хотела отдавать то, что уже было в ее руках. Поэтому усиление противостояния между Востоком и Западом и принятие решений о разделении Германии на государства происходили параллельно. В период с мая 1945 года по июнь 1948 года можно выделить четыре фазы, хотя были и процессы, которые шли вразрез друг с другом и следовали разной логике и ритму.

На первом этапе между Потсдамским соглашением летом 1945 года и Парижской конференцией по репарациям, которая завершилась в июле 1946 года, доминировала единая воля четырех держав-победителей. Хотя, как уже говорилось, между западными державами и Советским Союзом возникло постепенно растущее недоверие, воля к совместному управлению Германией возобладала, что не в последнюю очередь было продемонстрировано на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками.

Парижская конференция ознаменовала начало второго этапа. Здесь противоречия между державами обострились, но продолжали носить преимущественно экономический характер. Американское предложение объединить четыре зоны в одну экономическую единицу, чтобы иметь возможность начать восстановление немецкой экономики, было отвергнуто в Париже Францией и Советским Союзом – оба государства были больше заинтересованы в получении репараций из своих зон (и получении доступа к Рурскому бассейну), чем в восстановлении немецкой экономической мощи.

Поэтому согласованное впоследствии объединение британской и американской зон в Бизонию изначально было оправдано лишь с прагматической точки зрения. Неустойчивое экономическое положение ухудшилось зимой 1946/47 года: холод, голод и отсутствие поставок характеризовали ситуацию в Германии, как и почти везде в разрушенной Европе – не только потому, что промышленные предприятия и инфраструктура были разрушены, но и в результате политической нестабильности. Это касалось Франции, стран Бенилюкса и Италии, а также зон на востоке Центральной Европы и в Юго-Восточной Европе, которые были спорными между Востоком и Западом. Более того, и это оказалось решающим фактором, связи между европейскими экономиками были разорваны, экспорт и импорт не могли восстановиться, а фактическое исчезновение немецкой промышленной экономики означало, что двигатель европейской экономической мощи отсутствует.

Слияние британской и американской зон в Германии 1 января 1947 года имело далеко идущие политические последствия, поскольку оно очертило контуры будущего раздела Германии. Однако с экономической точки зрения это был лишь небольшой, но важный шаг. Национально изолированное восстановление европейских экономик не могло привести к какому-либо значимому результату даже в долгосрочной перспективе; и оно не могло произойти без перезапуска немецкой экономики. Такова была квинтэссенция анализа ситуации в Европе, проведенного администрацией США на рубеже 1946–1947 годов. Необходима была координация европейской реконструкции, включающей Германию, и, на этой основе, щедрое первоначальное финансирование, которое помогло бы преодолеть основные проблемы с ликвидностью.

Третий этап, длившийся с марта по июнь 1947 года, характеризовался усилением напряженности в отношениях между великими державами, которая, с точки зрения США, была вызвана постоянно растущими экспансионистскими амбициями Советского Союза в Европе. В странах, оккупированных Красной армией49, Советский Союз навязывал свою систему управления, не принимая во внимание результаты выборов. В Югославии партизаны Тито создали коммунистическую республику по образцу Советского Союза; в Иране коммунистические группы провозгласили автономные республики на севере страны. Во Франции коммунисты стали самой сильной партией на парламентских выборах, и в Турции правительство США также видело экспансивное продвижение Советского Союза. Сценарий коммунистического правления в Европе, казалось, обретал все более четкие очертания.

Драматической кульминацией этого развития стал вывод в марте 1947 года британских войск из Греции во время гражданской войны, в которой коммунистическое партизанское движение с успехом боролось против поддерживаемой британцами армии правительства консерваторов. Когда Великобритания, в основном по финансовым причинам, прекратила помощь Греции и Турции, настал момент для США кардинально изменить свою внешнеполитическую доктрину. После выступления президента Трумэна перед Конгрессом 12 марта 1947 года сотрудничество союзников по Второй мировой войне обернулось объявленным противостоянием противников в холодной войне. Здесь, по словам Трумэна, противостояли друг другу две формы жизни: «Одна форма жизни основана на воле большинства и характеризуется свободными институтами, представительным правительством, свободными выборами, гарантиями личной свободы от политического угнетения. Другая форма жизни основана на воле меньшинства, которую оно силой навязывает большинству. Она основана на терроре и репрессиях, цензуре прессы и радио, фальсификации выборов и лишении личных свобод». С этим обоснованием он объявил, что в будущем США будут экономически и политически поддерживать любую страну, сопротивляющуюся «порабощению вооруженными меньшинствами или с помощью давления извне»50.