После заключения Потсдамского соглашения центральная политическая власть в Германии принадлежала Союзническому контрольному совету. На практике, однако, четыре оккупационные зоны рано обрели собственную жизнь. Во-первых, было достигнуто соглашение, политическая жизнь должна была возобновиться на уровне муниципалитетов и земель, а демократические партии и профсоюзы должны были быть разрешены. Вопрос о том, будет ли создана немецкая центральная администрация и, прежде всего, немецкое правительство всей страны, оставался открытым. В теории это предполагалось – на практике, однако, возникла тенденция к партикуляризму.

Более чем по какой-либо другой теме, идеи восточной и трех западных оккупационных держав отличались друг от друга в понимании демократии. В конце концов, создание плюралистической многопартийной системы считалось обязательным как здесь, так и там. СВАГ особенно торопилась и, в отличие от западных держав, действовала строго сверху вниз. Уже 10 июня 1945 года – еще до Потсдамской конференции! – в советской оккупационной было разрешено создание немецких партий и профсоюзов; помимо коммунистов, были разрешены СДПГ, а также буржуазные партии. КПГ, которая явно пользовалась особой поддержкой СВАГ, первоначально представила очень умеренную программу, в которой даже не упоминалось слово «социализм». Речь шла не о «навязывании Германии советской системы», а о поддержке «парламентско-демократической республики», а также «развитии свободной торговли и частной предпринимательской инициативы на основе частной собственности». «С уничтожением гитлеризма необходимо одновременно завершить дело демократизации Германии, дело буржуазно-демократического преобразования, начатого в 1848 году»39.

Большинство членов партии мыслили гораздо более радикально, и многие также полагали, что после соответствующего исторического опыта настало время отменить «разделение рабочего движения» на социал-демократов и коммунистов и прийти к единой организации. В СДПГ тоже были сторонники «единства рабочего класса», но в то же время были и сильные сомнения по поводу объединения усилий с коммунистами.

Руководство КПГ изначально придерживалось другой стратегии. «Все должно выглядеть демократично, но мы должны держать все в своих руках», – так сформулировал направление своей политики Вальтер Ульбрихт, руководитель кадровой группы, направленной в Германию из московской эмиграции в конце войны. Завоевание власти происходило по той же схеме, что и в других странах, попавших под советское влияние: через формирование избирательных блоков, в которых распределение мест обычно определялось заранее на основе паритета, как в Болгарии в ноябре 1945 года или в Румынии годом позже. В СОЗ «единый фронт антифашистских демократических партий» был сформирован уже в июле 1945 года. Он состоял из равного числа представителей четырех наиболее важных партий (СДПГ, ХДС, Либерально-демократической партии Германии, КПГ) и первоначально должен был служить только в качестве координационного органа, но затем был утвержден в этой структуре на всех уровнях. Возможно, в глазах советских политиков это уже рассматривалось как выражение продвижения «парламентско-демократической республики» со свободными выборами и разрешенными буржуазными партиями. Установление этой партийной системы, как и создание центральных органов управления, должно было служить доказательством общегерманской политики СССР. Однако на самом деле ни результаты выборов, ни количество членов партии здесь не имели значения. Представители других партий вскоре не смогли ничего сделать против представителей КПГ. Таким образом, «единый фронт» стал основой для последовательного завоевания власти КПГ40.

Также в июле 1945 года СВАГ – намного раньше, чем западные державы в своих зонах, – создала центральные немецкие административные органы в качестве вспомогательных органов, разделенных на отраслевые отделы. Большинство руководителей этих образований и их заместителей были коммунистами, которые таким образом уже через несколько месяцев после окончания войны захватили важнейшие властные функции в советской зоне, хотя на первых местных выборах они оказались далеко позади собственных ожиданий (и позади СДПГ). В отличие от них, вновь созданные земли и их назначенные СВАГ председатели советов министров играли подчиненную роль, и даже на муниципальном уровне влияние «единого фронта» и определяющая роль КПГ были заметны с самого начала.

В западных зонах события развивались медленнее и были более противоречивыми. Политическая жизнь немцев, как неоднократно высказывался глава администрации американской зоны оккупации Люсиус Дюбиньон Клей, должна была развиваться снизу вверх. Первые выборы в трех западных зонах состоялись на муниципальном уровне в начале 1946 года. Именно здесь должны были возникнуть новые партии и найтись подходящие политические деятели. Выборы в ландтаги большинства земель не проводились до весны 1947 года. До этого была проведена реструктуризация земель, причем в том смысле, который уже предлагался в веймарские годы, но тогда так и не был воплощен в жизнь41.

Поразительно, насколько гладко прошло восстановление основных форм парламентской демократии в западных зонах. Но так же быстро советским властям удалось навязать концепцию коммунистического ядра власти в парламентской системе в своей зоне. Это уже указывает на то, как мало возможностей для маневра было у немцев в то время и как мало влияния было у новых немецких политиков, которые были почти исключительно выходцами из кадров веймарской демократии. Формирование новых форм правления и административных структур было в первую очередь делом оккупационных держав, и только по мере обострения конфликта между Востоком и Западом значение немецких представителей по сравнению с военными администрациями возрастало.

Лицензируя политические партии, западные военные администрации глубоко вмешивались во внутриполитическую жизнь Германии. То, что они исключали партии, близкие к нацистам, и правых радикалов, было понятно всем. Тот факт, что они пока не разрешали партию беженцев, говорит о том, что они опасались растущего притока беженцев. Но в целом они следовали ранним тенденциям среди самих немцев в допуске партий – как в плане реституции, так и в плане основания новых партий. Более того, с национальными вариациями, в большинстве западноевропейских стран возникла схожая базовая структура: коммунистическая партия, социалистическая партия, христианское движение, буржуазно-либеральная партия и, за исключением Германии, национальная партия. Напротив, монархические и аграрные движения потеряли свою значимость, как и конфессионально обособленные партии42.

Хотя от имени немцев теперь выступали в основном прежние веймарские политики, партийный ландшафт в первые послевоенные месяцы претерпел значительные изменения, особенно в отношении буржуазных группировок, в меньшей степени – двух рабочих партий. СДПГ возродилась на удивление быстро. По старым членским спискам члены партии были быстро собраны вновь, а лидеры партии, бывшие в эмиграции, вернулись. Уже летом 1945 года местные партийные объединения вновь были почти повсеместно. Первоначально существовало три политических центра СДПГ – кроме руководства в изгнании, которое вернулось в Германию из Лондона в январе 1946 года, и исполнительного органа берлинской СДПГ, называемого Центральным комитетом, в Ганновере вокруг бывшего депутата рейхстага Курта Шумахера, освобожденного из почти десятилетнего заключения в концлагере, образовался новый центр, к которому вскоре присоединились деятели из лондонской эмиграции. Первая партийная программа СДПГ была гораздо более левой, чем тактически сдержанная линия КПГ. «Демократия в государстве и обществе, социализм в экономике и обществе» – таков был руководящий лозунг, и, учитывая успехи партии на первых государственных выборах, эти цели также вскоре казались осуществимыми43.