Джоанна тяжело дышала, а ее тело окаменело в его руках. Гэвин нежно поглаживал ее спину. Он видел, как по лицу Джоанны стекают слезы. Через какое-то время ее плечи расслабились, а дыхание стало более ровным.

– Ты думаешь, это происходило на следующий день?

Она пожала плечами.

– Я потеряла чувство времени. Помню только, что стемнело, и вокруг не было ни души. – Глубоко вздыхая, она отвернулась.

– Ну а как же остальная часть замка, Джоанна? Где находились остальные слуги, которых не было в этом крыле? Разве ты не могла позвать хотя бы одного из них на помощь?

Внезапно придя в ярость, она замотала головой.

– Я никогда не пошла бы к ним. Как я могла? Они были такой же частью этих убийств, как и сама Мать!

Гэвин повернулся и, взяв ее за подбородок, приподнял его так, что их глаза встретились. Пока они неотрывно смотрели друг другу в глаза, комнату в очередной раз озарила вспышка молнии.

– Что ты хочешь этим сказать?

Немедленно последовавший за этим мощный раскат грома разделил его вопрос на два.

– Что ты подразумеваешь, когда говоришь, что они были частью этого злодеяния?

– То, что есть на самом деле, – ответила Джоанна, и в ее глазах появился яростный блеск. – Все женщины этого дома входят в паству Матери. Я видела их в склепе. Ты ведь не думаешь, что я с ними незнакома? Они все были там. Кухарка Гибби, Молли и ее помощницы по хозяйству. Даже эта немая, Маргарет. Они все соучастницы. Все до единой… несли пламя смерти!

– Тем не менее ты лично не видела, как они поджигали южное крыло, не так ли?

– В этом не было нужды, – гневно ответила Джоанна. – Разве того, что я видела, недостаточно?

– Нет, я думаю, что этого достаточно, – честно ответил Гэвин. – Но это не означает, что мы должны прекратить поиски доказательств их вины.

– Но они виновны.

– Так утверждаешь ты, – возразил он. – Но ты не можешь быть более уверенной в вине Матери, чем твоя бабушка. И ты пока не можешь сделать ничего, чтобы определить меру вины этих женщин.

– У тебя может быть свое представление об истине. – Джоанна пристально посмотрела в его глаза. – Но оно всего лишь твое!