Он двигался быстро и энергично, в то время как ее бедра крепко сжимали его туловище.

– О Айрис! – выкрикнул он сквозь стиснутые зубы, когда да огненные стрелы пронзили его тело, и он излил в женщину свое семя.

Через мгновение тонкие руки Маргарет обвили его худое чело, в то время как он, обессиленный, продолжал лежать на ней. Слезы, катящиеся по щекам мужчины, намочили платье немой, и ее пальцы успокаивающе заскользили поверх его мятой рубашки. Когда рыдания наконец затихли, он поднял голову и посмотрел на каменное выражение лица исхудалой, почти изможденной женщины.

– Почему ты терпишь это, Маргарет? Зачем ты позволяешь мне делать с тобой такие вещи?

Ее ответом могло быть только молчание – то, о чем она думала, нельзя было прочесть даже в ее взгляде. Но пальцы продолжали нежно гладить его лицо.

– Я знаю, что это ужасно – использовать женщину подобным образом. Вожделение – это страшная болезнь. – Он скатился с нее и лег на спину, закрыв глаза руками. Его голос был резким, как скрежет ножа по камню. – А хуже всего то, что когда я лежу с тобой, то вижу только лицо Айрис. Наш ребенок, лежащий у нее под сердцем, – это все, о чем я могу думать, когда.

Маргарет села и прикрыла платьем оголенные бедра. Дотянувшись до одеяла, отброшенного на край соломенного тюфяка, она аккуратно прикрыла обнаженного мужчину.

– Всегда заботишься обо мне, – глухо пробормотал он. – Всегда добра и безотказна.

Ее пальцы поглаживали его руку.

– Но я не заслуживаю тебя, Маргарет! – Мужчина отвел руку от лица и пристально заглянул в темно-карие глаза женщины. – А ты не слышишь и не понимаешь ни слова из того, что я говорю. Ты никогда не откроешь ужасные тайны, которые…

Она молча следила за ним глазами, и он отвернулся.

– Моя Айрис предала меня, Маргарет. Она не смогла помочь даже себе. Это все ее дурная цыганская кровь. – В уголке его глаза появилась свежая слеза. Немая коснулась ее кончиком большого пальца. Капля растеклась и засверкала на мозолистой коже. – Я ведь просил ее не ходить к хозяину, – продолжал он хриплым голосом, в котором появились грубые нотки раздражения. – Я дал ей слово, что найду выход, чтобы позаботиться о ней и нашем будущем ребенке. Но она была нетерпеливой, моя Айрис. В конце концов эта глупая женщина направила свои усилия на то, чтобы уничтожить меня.

Он резко сел и потянулся к кувшину с элем, стоявшему на полу. Сделав большой глоток, он с неприязнью посмотрел на пальцы Маргарет, нежно поглаживающие его руку, с яростным рычанием оттолкнул ее и опустил голову на колени. Затем надолго замолчал, а женщина так и продолжала неотрывно смотреть в его лицо.

Когда он вновь заговорил, в его голосе прозвучала боль человека, осужденного на казнь.

– Она посмела умереть в ту ночь, ты знаешь. – Он снова бросился на постель, закрыв лицо руками. – У нас не было будущего. Я ясно видел это тогда и вижу сейчас. Она пошла к хозяину, эта подлая ласковая сучка, а потом уже нельзя было вернуть все назад.

Он взглянул на Маргарет с выражением дикого, мучительного страдания в глазах.

– Она заслужила смерть, говорю я тебе! – закричал он. – И он тоже! Только я сам должен был это сделать! Все! Он тоже заслужил смерть!

Священник отвернулся от немой женщины и бессмысленным взглядом уставился в стену.

Спустя некоторое время Маргарет поцеловала мужчину в плечо и легла на матрац возле него.

Джоанна раскрыла губы и, ощутив глубокое прикосновение его языка, издала сладостный стон. Крепко обняв Гэвина за шею, она уютно устроилась на его коленях, куда он усадил ее секундой раньше. Растворяясь в упоительном поцелуе, Джоанна ощутила, как теплая пульсирующая мгла поглотила все ее мысли. Она уступила этому фантастическому ощущению, не испугавшись ненасытного желания, внезапно вспыхнувшего и распалившего все ее чувства. Сейчас ничто иное не имело значения. И, кроме нее и Гэвина, не существовало ничего…

Она отчаянно хотела ощущать его, прикасаться к его телу, испытать ту страсть, которая всегда была так недостижима в ее жизни. Но Джоанна не собиралась повторять ту же ошибку, которую допустила раньше. Она знала, что ее конец близок, но это было не тем обстоятельством, с которым Гэвин Керр мог легко смириться.

Запрокинув голову и позволив ему еще больше углубить поцелуй, Джоанна поклялась себе, что не позволит ему остановиться. Только не в этот раз.

Как будто прочитав ее мысли, он прекратил поцелуй, и девушка мысленно выругала себя за то, что испытывает судьбу. Ее пальцы нежно бродили по выпуклым мускулам его плеч и спины, пробирались сквозь мягкую черную гриву волос, в то время как он глубоко дышал ей в ухо, неистово прижимая хрупкое тело к своей могучей груди.

– Джоанна, – простонал он сквозь ее волосы, – огонь привел меня к тебе, и с того момента пламя сжигает мою душу. Я сгораю от желания прикасаться к тебе, любить тебя… обладать тобой. – Гэвин еще сильнее прижал ее к груди. – Это совсем не похоже на меня – терять контроль над желаниями. Ощущать свою… одержимость!

Она подняла голову и закрыла его рот губами, не давая договорить.

– Уверен ли ты, что желаешь меня, а не ту Джоанну Макиннес, которая смотрит с каминной полки?

– Да, – произнес он пылко. – Я хочу тебя. Ты прекрасный и таинственный призрак, пленивший мою душу.

В его глазах она увидела сверкающую яростную вспышку страсти, идущую из глубины его естества, и неудержимое желание уничтожило последние остатки ее нерешительности. К черту пристойность! В его глазах она была невредимой и прекрасной, и для нее пришло время отдать себя пламени, которое поведет их обоих в безумие страсти.

– Я не призрак, Гэвин Керр. – Джоанна соскользнула с коленей Гэвина и бесстыдно встала между его ног. Потрясенная собственной смелостью, она развязала полоску ткани, удерживающую сборки широкой одежды вокруг талии.

– Для тебя пришло время увидеть меня полностью.

Его глаза пылали как угли, неотрывно глядя на нее, и девушка заметила, как окаменела его челюсть, когда она начала медленно спускать широкий вырез платья сначала с одного, а затем с другого плеча.