– Как? Только что я и тебя разглядеть не мог.

– И что, мы его теперь просто бросим и убежим?

– Пока да, – уверенно, если не ожесточённо заявил Ганат. – Подождём, может буря уляжется. И даже не пытайся возражать. Мы пережили всё это не для того, чтобы всем разом сдохнуть Малус знает где.

– Думаешь, за нами ещё гонятся?

– А ты сам как считаешь? Они не просто так преследуют нас, чтобы оставить… Что с твоей рукой?!

– Не знаю, задели чем-то, может стрелой, может болтом.

– Задели? Да в ней дыра… Плохо дело. У тебя кровь не останавливается. Рана уже должна была песком забиться.

Они поскакали дальше, как вдруг заметили, что стали видеть и слышать друг друга чуть лучше. Пространство вокруг понемногу прояснялось, а шум бури угасал.

– Скоро совсем уляжется. Надеюсь, они хотя бы скачут не в том направлении, что и мы.

– Может разберёмся с ними уже наконец? Их всего человек тридцать.

– А ты что, внезапно научился отбивать стрелы? – Ганат махнул головой на рану. Харос на это отвечать не стал. – Вот-вот. Одно дело, если бы они были с мечами да топорами. Но эти…

– Да кто они такие? Это ведь не простые горожане или бандиты? – спустя ещё минуту бешеной скачки спросил Харос.

Лошади с оружием у преследователей были не из худших. И упорства им не занимать. Возможно, это какие-нибудь наёмники или головорезы. Простой народ, пусть и обезумевший не стал бы гоняться за монахами столько времени… В Возёрье было слишком тихо и спокойно, не стоило там останавливаться.

Ганат об этом подумал. но вслух, по его обыкновению, ничего не произнёс.

Проскакав так ещё какое-то время, Харос крикнул:

– Впереди!

Безумная и безостановочная пляска ветра и песка практически сошла на нет, по крайней мере в направлении движения монахов. И в той стороне, чуть левее, куда они направлялись, виднелся силуэт всадника. Он что-то вытащил из-за пояса и поднёс к губам. Высокий гул, прекрасно слышимый даже на таком приличном расстоянии разнёсся по пустыне.

– Чёрт, он подаёт сигнал! Уходим вправо!

Монахи, в буре пытавшиеся сохранить остатки сил своих кобыл, пришпорили их и понеслись быстрее. Подававший сигнал всадник, почти не сокращая дистанции, направился туда же.

Услышав крики и свисты, Ганат оглянулся и увидел, что от песчаного шторма остались лишь отголоски, и группа из почти пятнадцати всадников медленно, но верно догоняла их.

– Ещё несколько слева и справа от нас! Что делать будем? – отчаянно спросил Харос.

– Скачем дальше! Назад пути нет, а через этих прорвёмся, если лошади выдержат.

– Но Рёки…

– Заткнись, бестолочь! И без тебя знаю! – вырвалось у Ганата, который уже был на пределе. Он и сам понимал, что бросать друга нельзя, но выбора у них не было.

Сигнальный продолжал заниматься своим делом. И, похоже, уже не для того, чтобы подать знак, скорее просто действовал на нервы. Группы, что были слева и сзади продолжали неумолимо сближаться в то время, как всадники справа наоборот, старались держаться на расстоянии.

Проскакав ещё немного, один из правой группы достал арбалет и выстрелил в сторону монахов. Они увернулись, разбежавшись в разные стороны, чтобы затем снова сблизиться.

Слева, почти в цель, прилетел ещё один болт, который Ганат не заметил. Меткость стрелков, скачущих во весь опор, оставляла желать лучшего. После ещё нескольких выстрелов, арбалетчики угомонились, а Ганату в голову пришла мысль, которая, к его сожалению, так и осталась не озвученной.

Он услышал, как что-то сзади мягко врезалось в его кобылу, а в следующее мгновение она перестала его слушаться и стала пытаться выкинуть из седла. Так продолжалось некоторое время, пока наконец не послышался ещё один звук.

– Ганат! – Обернувшись крикнул с ужасом в глазах Харос, сбавляя темп.

Но первому ни крики товарища, ни прилагаемые усилия не помогали.

Лошадь, истекая кровью и ржавши от боли, упала боком на подогнутые ноги и, почти перевернувшись, повалилась на бледную каменную землю, укрытую песком, всем своим весом придавив всадника.

Продолжая кричать и ругаться, Харос окончательно остановил своего зверя, выпрыгнул из седла и поспешил к придавленному товарищу.

Рог умолк, а остальные всадники, улюлюкая и радуясь своему триумфу, спустя считанные мгновения, уже оказались рядом. Тем не менее, вплотную приближаться никто из них не собирался. Они прекрасно знали, с кем имеют дело.

– Ну ты и стрелок, Честер! – весело заметил один из них.

– А ты что думал, сопляк, твой начальник хер моржовый? – так же насмешливо ответил здоровый мужчина, чья смуглая рожа почти полностью заросла волосами.

Вся толпа заразилась хохотом, причина которого, видимо, была известна только им.

– Чего вам от нас надо? – злобно спросил Харос, стоявший рядом с придавленным лошадью Ганатом посреди нескольких десятков людей и принявший одной рукой боевую стойку.

– Нам?! – театрально удивился гориллоподобный Честер. – Да нам-то ничего. А вот заказчикам нашим чего-то да потребовалось. Вы ж монахи, которых вроде как расхерачили не так давно? М? Да успокойся ты, малой.

Харос стоял в напряжении не шелохнувшись, готовый ринуться на них при любой удачной возможности. Но наведённые на него арбалеты не давали ему совершить глупость.

Ганат, не издававший ни звука всё это время, закричал и замахнувшись, что было сил ударил по ещё живой лошади, у которой пенилась морда. Ничего не произошло. Кулак утонул в туше, подведя итог жизни бедного животного. Толпа занервничала и ухватилась за оружие.

– Тихо вы, тихо! Не видите что ли, зверь бьётся в агонии? – ехидно произнёс Честер. – Что, мягковата кобылка-то? Кулаки тонут?

Он сделал круговое движение запястьем и указал пальцем вниз. Из арбалета вылетел болт и продырявил ногу Харосу. Тот лишь упал на одно колено, не издав при этом ни звука.

– Остановитесь… Я сделал глупость. Прошу, не трогайте его, – через силу сказал Ганат.

– Так а мы и не трогали. Это ж так, по-дружески, – съязвил волосатый. – Знаете что, надоели вы мне уже, монашки. Тим, вяжите их и на коней. Только осторожно, сами знаете – отвлечётесь и в фарш превратитесь.

Группа, что была слева, стала оттаскивать мёртвую лошадь. Как только туша освободила тело Ганата, один из преследователей стукнул обухом небольшого топорика по затылку сидящего на одной ноге монаха. Тот потерял сознание.

– Харос! – хотел было вскочить Ганат, но несколько арбалетов, нацеленных на него, не позволили ему это сделать. – Что вы с нами собираетесь сделать?

– Посмотрим. Вы вроде как нужны живыми. Но мало ли, несчастный случай на производстве, – гримаса на лице Честера выглядела до боли безумной.

– Скажите хотя бы…

– Заткнись уже! – рявкнул волосатый, а затем, осматриваясь вокруг, задал вопрос то ли монаху, то ли самому себе. – А третий-то ваш где? Уже успел коньки откинуть? Ну и ладно. Печально, прискорбно, но не беда.

Послышался лишь глухой звук удара по голове, после которого и Ганат потерял сознание.

***

Во второй раз Ганат очнулся от того, что его уже опухшую голову окунули в бадью с ледяной водой. Первое пробуждение в этой деревянной хибаре после того, как его вырубили в каменистой пустыне, он помнил смутно. Монах забарахтался из-за нехватки воздуха, и его резко отдёрнули от бадьи, небрежно усадив на стул.

– Ну что, как оно? Освежился? – скучающим тоном спросил всё тот же человек с заросшим лицом.

Ганат не нашёл в себе сил ответить, и после короткой паузы его ударили ещё раз.

– Ты не молчи, а то так даже неинтересно. Где ваш дружок? Мы прочесали все окрестности, а от него ни слуху, ни духу.

– Я… не знаю… – не желая получить ещё раз, с трудом выдавил монах.

– Плохо, что не знаешь, – короткая пауза. – А может, всё-таки врёшь? Ты смотри мне, а то другой вон уже совсем на исходе.

Ганат с большим усилием умудрился поднять голову и набрёл блуждающим взглядом на Хароса, который весь в крови, без уха и сознания сидел у другой стены хижины, привязанный верёвками к ножке деревянной кровати. От внезапно проснувшегося обоняния его чуть не стошнило.