Тихий, но отчаянный страх окутал ее. Белла почувствовала дрожь в руках и коленях.

— И она по чистой случайности оказалась рядом с ним?

Он вздохнул и покачал головой.

— Мне это тоже не нравится. И это еще не все. Путники — там, внизу. Трое. Просят убежища на время грозы.

— И они оказались здесь как раз сегодня. — Белла поднесла руку к горлу. — Совпадение, конечно.

— Может, и так.

Она негромко выругалась.

— Астелы, Дрейк. Вороны и проклятые астелы.

В голосе его звучала боль:

— Белла…

Она остановила его, подняв руку.

— Нет, Дрейк. Нет. Слишком много всего нужно сделать. Как там Джефф?

Он крепко сжал губы на мгновение, но все же ответил:

— Неважно. Я обошелся с ним сурово. Ты ведь можешь представить себе, как меня бесило то, что я не понимаю, что происходит. Он расстроен.

— Вот нам и надо выяснить, что происходит. Надо же нам знать, грозит ему опасность или нет?

— Конечно. Что, по-твоему, мне нужно сделать?

— Спускайся в зал, к этим путникам. Будь с ними повежливее. Предложи еды. Разуй их.

— Разуть?

— Пусть кто-нибудь омоет им ноги, — фыркнула Белла, — как это принято в городе. Давай-давай. — Она зажмурилась, лихорадочно размышляя. — Я поговорю пока с Джеффом. И с этой Кэлен. Надо же убедиться, что они не в худшем виде, чем это тебе показалось.

— Она измождена, — возразил он. — Похоже, за ней гнались.

— Значит, у нее будет меньше возможности солгать, — вздохнула она. — И еще мне стоит спуститься, поговорить немного с этими путниками. Как там гроза?

— Ну, не такая ужасная, как вчера, но все равно сильная. Все обойдется, если не выходить из дома, но я на всякий случай созвал всех в зал — так спокойнее.

— Хорошо, — кивнула Белла. — Чем больше людей, тем лучше. Не оставляй их без присмотра, Дрейк. Не спускай с них глаз. Ладно?

— Не буду, — пообещал он. — А что Джефф? Он должен знать.

Она мотнула головой.

— Нет. Он не должен забивать себе этим голову.

Судя по лицу Дрейка, он не слишком обрадовался этим словам, но спорить не стал. Он повернулся было к лестнице, но задержался, оглянувшись на свою спальню и на лежавшую на кровати девушку.

— Белла… Она тоже почти ребенок. Она измождена. У нее была возможность проявить себя плохо, и она не сделала этого. Джефф говорит, она спасла ему жизнь. Дай ей отдохнуть.

— Я не собираюсь причинять никому боль, — сказала Белла. — Иди.

Лицо его посуровело.

— Я серьезно.

— Хорошо.

Он кивнул и молча исчез на лестнице.

Белла вернулась в спальню и взяла гребень с костяной ручкой. Потом откинула волосы за спину и постучала в дверь к Джеффу. Ответа не последовало. Она постучала еще раз.

— Джефф, это я. Можно войти?

Молчание. Потом ручка повернулась, и дверь чуть приоткрылась. Она отворила ее сильнее и вошла.

В комнате у Джеффа царила темнота — ни одного огонька. Ну да, напомнила она себе, он же не может пользоваться астелами огня и сидит здесь с тех пор, как вернулся, когда было светло. С окнами, закрытыми ставнями, да еще в предгрозовые сумерки, комната, казалось, полна была одними тенями. Она едва разглядела его силуэт на кровати в дальнем углу.

Она начала причесываться, дав ему шанс заговорить первым. Он хранил молчание, поэтому, выждав с минуту, она сама спросила его:

— Ты как, Джефф?

— Почему ты сама мне не скажешь? — тусклым голосом отозвался он. — Я не заклинатель — откуда мне знать?

Белла вздохнула.

— Джефф, это несправедливо. Ты же знаешь, я не по своей воле улавливаю состояние других.

— Мало ли чего несправедливого! — огрызнулся он.

— Ты огорчен из-за того, что сказал тебе дядя?

— Я весь год работал как проклятый ради этих овец, которых он мне обещал. А теперь…

Он замолчал от досады и тряхнул головой. Его отчаяние обволакивало Беллу, как жар догорающего очага.

— Ты ошибся пару раз с выбором, Джефф. Но из этого не следует, что…

— С выбором… — с горечью буркнул Джефф. — Можно подумать, у меня был выбор. И вообще, теперь-то мне чего гадать с выбором?

Она подергала запутавшийся в волосах гребень.

— Ты просто расстроен. И твой дядя — тоже. Здесь нет ничего, что нельзя было бы решить, Джефф. Я уверена, когда все успокоится немного…

Внезапный шквал досады и боли обрушился на нее. Гребень выпал из онемевших пальцев и стукнулся об пол. Она справилась с дыханием, хотя интенсивность эмоций Джеффа застала ее врасплох.

— Джефф… С тобой все в порядке?

— Ничего такого, что нельзя было бы решить, — прошептал он. — Только решать нечего.

— Я не понимаю: у тебя весь мир на этих овцах клином сошелся?

— Ну не понимаешь, — буркнул он, — и не надо. И вообще, оставьте все меня в покое.

Белла сжала губы и осторожно наклонилась, чтобы подобрать гребень.

— Но мне нужно поговорить с тобой о том, что случилось. Есть кое-что…

На этот раз к волне эмоций добавилась еще и злость — пронзительная, звонкая ярость.

— Не буду я больше говорить о том, что случилось, — почти выкрикнул Джефф. — И оставь меня в покое. Уйди, пожалуйста.

— Джефф…

Его неясный силуэт повернулся на кровати спиной к двери. Белла почувствовала, что эмоции мальчика постепенно просачиваются в ее собственные; его чувства — в ее чувства. Она сделала глубокий вдох, сдерживая их.

— Хорошо, — сказала она. — Но мы еще не договорили. Попозже, ладно?

Он не отозвался.

Пятясь, Белла вышла из комнаты. Стоило ей прикрыть за собой дверь, как она услышала щелчок задвижки. Ей пришлось отойти от двери на несколько шагов, прежде чем исходившие от мальчика эмоции не ослабли до безопасного уровня. И все равно она не понимала: почему происшедшее так расстроило Джеффа?

А если подумать, она ведь вообще ничего не знает о том, что произошло вчера. И связано ли это как-то с появлением в долине стольких новых людей?

Она тряхнула головой и с полминуты постояла, прислонившись к стене. Джефф обладал ярко выраженной, сильной личностью, силой воли, которая только усиливала его эмоции, и ей пришлось сделать немалое усилие, чтобы отстраниться от них. По крайней мере, ее не удивляло, что его эмоции ощущаются ею сильнее остальных. Она слишком любила его, слишком хорошо знала его…

Не говоря уже обо всем остальном.

Белла решительно тряхнула головой. Какой бы слабой ни чувствовала она себя после вчерашних заклинаний, времени у нее не осталось. Чтоб их, эти эмоции! Она ведь и забыла, с какой целью шла поговорить с мальчиком: разузнать о событиях вчерашнего дня все, чего не мог вспомнить Дрейк.

Она повернулась к двери в комнату брата и сделала глубокий вдох. Потом решительно отворила дверь и вошла.

Дрейк оставил лампу гореть с прикрученным фитилем, поэтому комната освещалась неярким, золотистым светом. Он жил просто: со времени смерти Цессии и девочек он не заботился об уюте. Все ее вещи он убрал в два сундука, хранившихся у него под кроватью. Его собственные пожитки умещались в третьем сундуке — как в бытность его легионером. Оружие и доспехи висели на гвоздях на одной стене, напротив простого письменного стола, в ящиках которого были аккуратно разложены все счета стедгольда.

Девушка спала в постели Дрейка. Она была высокая, с точеными чертами лица, еще рельефнее выступающими в этом освещении; под глазами ее легли темные, похожие на синяки круги. Кожа ее отсвечивала золотом — почти того же оттенка, как ее волосы. Красивая. Горло ее охватывала кожаная полоска ошейника.

Белла хмуро смотрела на нее. Брат достал еще пару одеял и укрыл ее потеплее — хотя она ерзала под ними, судя по торчавшим из-под них ногам. Белла шагнула ближе и увидела, что они перевязаны и обуты в шлепанцы из мягкой телячьей кожи.

Некоторое время Белла молча смотрела на эти шлепанцы. Белого цвета, аккуратно сшитые, с бисерным узором сверху. Она узнала их сразу: она сама сшила их лет десять назад. Подарок на день рождения Цессии. Они пролежали в сундуке под кроватью больше десяти лет.